Всё или ничего (СИ) - "niki123"

Мира обнаружилась за комодом. В темноте альфа различил ее тоненькую фигурку. Девочка стояла перед огромной дырой в полу, в которую когда-то провалился Эдмунд. Только вот Мира, видимо, вновь погнавшись за мячиком, подошла к краю дыры и сделала ее еще больше, а теперь жалась на тонкой полоске паркета у окна. В руке был зажат уже ненавидимый Чезаре мячик.

Альфа сжал челюсти. Своенравный непослушный ребенок! Ничего-ничего, вот он сейчас ее вытащит, а потом уж скажет все, что думает.

- Стой на месте, - резко приказал Чезаре. - Даже не думай шевелиться.

Мира только кивнула в ответ.

Чезаре осторожно отодвинул комод, пол подозрительно заскрипел, но не провалился вниз. Мужчина схватился рукой за пыльный подоконник, а другую протянул девочке. Та сделала осторожный шажок в его сторону, нога соскользнула вниз, но Чезаре поймал ее за ворот платья и подтянул к себе, а затем взял на руки.

- Я не хотела… я пошла… а мячик, - чувствуя злость мужчины начала оправдываться Мира.

- Ах, мячик? - проскрежетал Чезаре. В следующее мгновение он выхватил из рук девочки игрушку и, не глядя, швырнул прямо в дыру в полу. - Все! Нет никакого мячика, и не за чем будет сюда бегать!

Мира даже не охнула. Она замолчала и закусила губу, чтоб не заплакать. Яркий мячик был единственной и самой любимой игрушкой. А теперь его нет. И большой господин сердится на нее.

Выйдя в холл, Чезаре буквально вручил Миру проходящей мимо Эми. Та с ошалевшими глазами поставила сестру на пол.

- Еще раз ее там увижу, - мужчина махнул рукой на дверной проем, - выпорю обеих. Одну за непослушание, а вторую за недосмотр за сестрой. Я ясно выражаюсь?

- Я-ясно, - кивнула Эми. Мира спряталась за нее и торопливо утирала кулачками слезы, которые оставляли блестящие дорожки на щеках.

Чезаре был в ярости. У него холодела кровь в жилах, что девочка могла провалиться под пол, свернуть себе шею и лежать там, в пыли и грязи. Умереть в десять лет в темноте и одиночестве.

- Помоги, помоги, помоги… - тонкие черные губы шепчут, узкие глаза сверкают слезами в темноте.

Они оба знают, что он обречен. Что никому не нужен ребенок-урод без рук и ног. Рожденный во мраке подвала, никогда не видевший света.

Высокий альфа, сверкая разными глазами, стоит над худым маленьким тельцем. Здесь темно и очень холодно, свет проникает только от открытой железной двери.

Визг какой-то твари, прикованной к стене, бьет по нервам. Мужчина наклоняется к тельцу, берет лицо, покрытое странной черной коркой. Корка холодная.

- Не бойся, - тихо проговорил Чезаре, опуская ладони на шею. - Я не сделаю больно.

- Скорее… - выдохнул ребенок.

В следующий миг раздался тихий хруст хрупких шейных позвонков. Чезаре опустил безжизненное тело на пол.

Он был первым. Из четырнадцати…

Чезаре с трудом вынырнул из воспоминаний. Он задыхался от ужаса и страха. И от ненависти к себе и всему миру, который позволил…

Альфа завыл и схватился за голову. Мысли об ужине вылетели из головы, мужчина раскрыл дверь и буквально вылетел на улицу.

Стужа ударила в лицо, но Чезаре этого не заметил. Ему было так больно, что хотелось умереть. Прямо сейчас. Перестать дышать, замерзнуть, заснуть навсегда. Лишь бы ничего не помнить. Ничего не чувствовать.

Потому что это невыносимо. Возвращаться во снах туда и заново проходить все круги земного ада. Чувствовать запах горелого мяса и понимать, что этот запах исходит от тебя. Убивать жутких визжащих тварей, которые бросаются на тебя вновь и вновь, а красноглазый монстр, по какой-то нелепости все еще называющийся человеком, смотрит на тебя сверху и улыбается белыми губами, когда ты раздираешь горло очередной твари. Которая когда-то давно была человеком.

Я ненавижу тебя! Я ненавижу себя! Я ненавижу весь мир! Потому что он позволил существовать такому как ты. Он позволил тебе год за годом издеваться над людьми. Над мужчинами и женщинами, омегами и детьми. Над детьми…. Боги! Ты не должен был рождаться! Ты не должен был приходить в этот мир! Ты должен был умереть в этих подвалах, а не дети, которых ты сделал монстрами. Но настоящее чудовище - это ты. Все зло этого мира - ты.

Из горла вырвался ужасающий крик, переросший в вой, который подхватила вьюга. Душа рассыпалась на части вместе с сознанием. Накативший ужас и ненависть не давали опомниться и прийти в себя. Чудовищная неконтролируемая ярость поднялась в душе, сметая все на своем пути.

И Чезаре побежал вперед. Он знал только одно: ему нельзя сейчас встретиться ни с чем живым.

Альфа не знал, сколько он провел на улице. Он не чувствовал холода, только стук сердца и пульс в ушах. К середине ночи Чезаре ввалился в дом, не чувствуя ног. И нос к носу столкнулся с Эдмундом, который набрасывал капюшон.

- Чезаре?! - вскрикнул омега. - Он здесь! - закричал омега на весь дом.

Из-за поворота показался Мерсье и Дэйзи, оба в плащах. Чезаре безразлично на них взглянул. Эдмунд обнял его за талию, осторожно потянул в дом.

Альфа резко сбросил его руки и пошел в сторону лестницы. Эдмунд скинул плащ прямо на пол и пошел вслед за мужем.

- Уходи, - процедил Чезаре, не глядя на мужа. - Пожалуйста, уходи.

- Ни за что, - ровно ответил омега.

Тут альфа оступился, стал заваливаться куда-то вперед. Эдмунд попытался его удержать, но чуть не упал вместе с ним. В последний момент альфа выровнялся, затем тяжело опустился на ступеньки и уронил голову на руки.

Мужчина выглядел сломленным, поверженным. Вся фигура его выражала бесконечное страдание и боль. Эдмунд сел рядом с ним, обнял за плечи. У него сердце разрывалось от всего этого.

- Я больше не могу, - срывающимся голосом проговорил Чезаре, не отрывая рук от лица. - Я больше так не могу… Как я виноват… Боги! - едва ли не взвыл альфа.

- Пойдем, Чезаре. Пойдем, - только и смог выговорить Эдмунд. Боль передавалась от мужа к нему, он ощущал ее всем своим существом. - Ты же замерз… Я приказал сделать ванну. А потом мы ляжем спать, и все забудется. Вот увидишь.

- Я никогда не смогу это забыть, - просто ответил Чезаре. - Никогда. Время не лечит, синеглазка. Оно только калечит. Но не лечит никогда.

- Оно вылечит тебя, если ты дашь ему это сделать, - прошептал Эдмунд на ухо мужу. Затем поцеловал его в висок, ласково отнял руки от лица и опустил их себе на плечи. - Вставай, я не смогу тебя поднять, - попытался пошутить омега, но слова застревали в горле. - Давай же.

Чезаре тяжело поднялся на ноги, Эдмунд положил одну его руку себе на плечо, обнял за талию, и они медленно пошли по лестнице. Альфа медленно переставлял ноги, будто разом состарился на сто лет.

Эдмунд отвел его в свою комнату. Почему-то комната мужа показалась сейчас слишком большой и неуютной. А Чезаре был сейчас слишком уязвим.

Эдмунд совсем не думал в этот момент. Он только понимал, что этому человеку ужасно больно, что он страдает, и это страдание вот-вот лишит его рассудка, просто убьет.

Омега стащил с мужа рубашку, заставил опуститься на подушки. Затем стал быстро искать в сундуке успокоительную настойку, которую сам применял только в крайних случаях. Но для Чезаре это самое то.

- Выпей, - Эдмунд протянул мужу кружку с водой и разведенными в ней каплями, и замер.

На него смотрели абсолютно мертвые глаза. В них не было ничего. Совсем.

Чезаре молча взял кружку и выпил все до дна. Его зубы клацали о чашку так, будто мужчину бил самый страшный озноб лихорадки. Альфа устало закрыл глаза, по привычке положил руки за голову.

Эдмунд тихо переоделся за ширмой и лег рядом. Он помедлил секунду, затем придвинулся вплотную к мужу, положил голову ему на плечо и стал успокаивающе гладить его по груди. Сердце медленно мерно стучало под его ладонью.

Чезаре лежал, не шевелясь. Но он не спал, Эдмунд чувствовал это. Омега погладил мужа по небритой щеке.

- Что бы ни мучило тебя… оно уже прошло, - тихо проговорил Эдмунд. - Оно уже прошло и больше никогда не случится. Отпусти себя.