Магелланово Облако. Человек с Марса. Астронавты - Станислав Лем

— Очень хорошо. — Профессор сказал это так, словно похвалил ученика за правильный ответ. — Наблюдательный вы парень, Макмур. Когда вы принялись болтать о снах и галлюцинациях, я, честно говоря, подумал, что вы головой стукнулись. Скажу правду: я тоже… тоже родом из Шотландии… Тссс… — он, видимо, заметил, что я расплылся в улыбке, — сейчас не время лобызаться. Думаю, касаясь нас своим щупальцем, марсианин определенным энергетическим зарядом принуждал наши мозги работать в желаемом для него направлении.

— А зачем ему понадобилась комедия с цилиндрами, волшебным порошком и прочим? — спросил Фрэйзер.

— Это понятно: вылетая с Марса, они, думается, не знали, кого встретят здесь, на Земле. Поэтому он подготовился к любой возможности, а здесь до поры до времени вел себя так, как того хотели мы, — пока не приспособился к нашей атмосфере и не исправил нанесенных ему повреждений. Мою безграничную глупость он использовал…

— Профессор, — прервал я, — полагаю…

— Повторяю, мою безграничную глупость, — перебил старичок, — он использовал, чтобы освободиться, пока я с детской наивностью демонстрировал ему наш алфавит или учил началам геометрии. Вот и все. Хотелось бы посмотреть сейчас на доктора, — добавил он раздраженно, — это он уговорил меня на такие штучки… Ну, хватит. Упреки ни к чему не приведут.

— Господин профессор, — сказал Фрэйзер, — начни мы по-другому, он тоже воспользовался бы временем, когда в его распоряжении был ток, ведь ему хватило бы нескольких секунд. Лучше расскажите, что видели вы.

— Что видел я? Хм, если б мы рассказывали только увеселения ради, я вообще промолчал бы. В моей голове, друзья, сейчас такая пустота… Хотя, — добавил он, сверкнув глазами, — я не поддаюсь. Для меня поддаться — значит умереть.

И он с такой силой потянул за шнур спуска гранатомета, что Джедевани подпрыгнул.

— Я, — тихо продолжал Уиддлтон, — как и вы, дорогие мои, видел диск Марса. Был на его поверхности. Сейчас нет времени на подробности, но я видел машины для преобразования материи в энергию, видел, каким образом они перемещаются с места на место.

— Ну, ну? — спросил я, заинтересованный. — И как же это происходит?

— Вы видели только одну стадию процесса и как следует не поняли. Ареантроп входит в своего рода приемную камеру из какой-то прозрачной субстанции и там распыляется на атомы… И точно такой же ареантроп в ту же (или следующую) секунду материализуется на произвольном расстоянии. Условие одно: поблизости должна присутствовать соответствующая аппаратура. Например, башни, что копают каналы, тоже выполняют роль приемников…

— Вон оно как, — воскликнул я, — вот, значит, как они появлялись и исчезали… Но каков механизм?

— Не знаю. Есть две возможности: либо сами атомы переносятся через пространство, либо, как я думаю, потеря энергии и материи в одном месте приводит в другой точке пространства, как-то идеально уравновешенной с первой, к возникновению точно такой же конфигурации атомов и молекул.

— А как вы считаете, профессор, каналы-то зачем? — спросил я. — Смешно думать, что при их техническом совершенстве они занимаются возделыванием земли и ее мелиорацией. Кстати, я не видел на поверхности ничего, кроме песков. Все внизу… Наверху — лишь одна гигантская пустыня.

— Не везде, дорогой Макмур, — странно улыбнулся профессор, — не везде пустыня. Есть там чудесные районы, рощи деревьев с пурпурными листьями, впадины, заполненные соленой черной водой. По берегам ползают мириады насекомых, вооруженных изготовленными ими же самими орудиями: рогами, челюстями, даже своего рода снарядами; есть такие, которые выбрасывают на расстояние ядовитое жало. В воде кружат флюоресцирующие тени каких-то других животных. Но все это панически убегает, скрывается, исчезает под камнями, на дне, в воздухе, когда приближается хотя бы один хозяин Марса. Areanthropos.

— Следовательно, они тоже овладели поверхностью планеты, вытесняют и уничтожают других животных? — прервал я профессора.

— Что значит — тоже? — спросил он. — Наши средства — ребячество… О, они умеют убивать, но в их железных футлярах скрываются более серьезные вещи… — И, отвечая на наши удивленные взгляды, добавил: — Ну, не в голове же, ведь голов у них нет. И перестаньте меня все время перебивать. Так вот, несмотря на все их возможности, это очень печальная страна, потому что я вообще не видел цели в их деятельности. Конечно, какое-то время я восхищался автоматами, иногда каким-нибудь ареантропом, который на значительном расстоянии уничтожал ненужный или мешающий каменный выступ или, наоборот, чудесным путем создавал какой-то предмет из ничего… Я осматривал их эллипсоидные залы, подземелья, в которых не видишь, но воспринимаешь все каким-то волшебным органом чувств, но я не улавливал смысла их действий, не видел цели, а одну лишь перегруженность поразительными деталями. Есть ли у них человеческие инстинкты? Чувствуют ли они? Любят ли? Ненавидят? Зачем на Землю прибыло так поразившее нас создание? Макмур, вы не задумывались над этим в своем «сне»?

— Нет, признаться, я был слишком ошеломлен, профессор…

— Скверно… Я не хотел поддаться страшной чуждости всего увиденного, чуждости, поражающей меня как человека, как ученого, как представителя Земли, наконец… Я хотел видеть сквозь нее, вне ее. Это было чрезвычайно трудно, ибо множество явлений я понять не мог. Как они живут? — вопрошал я. Ну хорошо, я наблюдал, как они беззвучно передвигаются, и думал: быть может, я вижу лишь часть явлений. Ведь он, погрузив меня на Земле в свой марсианский мир, не мог наделить новыми средствами восприятия. Мы как бы видели в темноте, но я воспринимал это как некий импульс, активирующий кору моего мозга при закрытых глазах. Так происходит во сне. Но, думал я, может, они воспринимают как блаженство инфракрасное или, например, космическое излучение? Может, какое-то иное проявление материи? А если марсианину доступно чувство юмора, то ему мог бы показаться смешным вид курящего человека или пожирающего какую-то падаль, залитую вдобавок ее соусом и сваренную в грязной воде… Или, к примеру, футляры из ослиной и коровьей шкуры на ногах, все эти наши одежды, сшитые в виде мешка, рассеченного к тому же спереди, с трубами для рук и ног… и так далее, и так далее. Математика — да, техника — разумеется, но эти смехотворные штучки… Наши ежедневные увеселения, вроде стаканчика водки, ну а проблема женщины, то есть вообще пола?

— И долго вы еще намерены пытать нас, возбуждая любопытство? — проговорил Линдсей. — Пожалуйста, профессор, ответьте наконец на этот миллион вопросов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});