Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

Из 53 «генералов» 22 (41,5%) получили новые назначения во второй половине 1929 г. и 12 (22,6%) — в 1928 г. Всего — св. 64%.

12 (22,6%) «генералов» были включены в номенклатуру военной элиты в 1929 г. и 4 (7,5%) в 1928 г. Таким образом, номенклатурная военная элита к 1930 г. обновилась более чем на 30%.

Всего же в номенклатурной военной элите к 1930 г. было 35 (66%) «генералов», включенных в нее с 1924 г.

В номенклатурной военной элите после проведенных кадровых перемещений и введения в нее новых «генералов» оставалось 15 (вместе с М.Тухачевским, А.Егоровым и И.Уборевичем) «генштабистов» (28,3%). Это несопоставимо с почти 80% в 1923 г. Впрочем, учитывая все сказанное о переориентации на германский Генштаб, такое сокращение «военспецов-генпггаби-стов» оказалось вполне закономерным.

В то же время к 1930 г. в номенклатурной военной элите было уже 6 (11,3%) «генералов», получивших образование «при германском Генштабе».

Лидер, недавно определявший стратегическую концепцию Красной Армии, Тухачевский, занимавший одно из первых, ведущих мест в составе военной элиты, был сдвинут на 10 или 11 место по значимости его должности в структуре высшей организации Красной Армии.

Однако модернизация и изменения военной элиты прошли пока лишь первую, начальную стадию.

2

Модернизация по «программе Тухачевского*

После отставки с должности начальника Штаба РККА в мае 1928 г. Тухачевский признавался, что был «недоволен своим положением и отношением к нему со стороны руководства армии»1171. Это имело целый комплекс причин, о которых уже говорилось достаточно подробно.

«Опала» Тухачевского открыла «свободу» критики стратегической концепции Тухачевского'и; его полководческого опыта в период Советско-польской войны. В 1929 г. псщвцлась #ще| оща фундаментальная работа, в которой критиковались действия Тухачевского в «польской кампании», а виновниками поражения Красной Армии в Советско-польской войне определялись М.Тухачевский и С.Каменев. Это книга А.Егорова «Львов,—,Варща-ва. 1920 г. Взаимодействие фронтов».

В военной печати разгорелась полемика по книге Егорова. Буденный целиком был солидарен с выводами автора книги. Н.Какурин весьма квалифированно опровергал основополагающие звенья концепции А.Егорова.

В рамках проводимого мной исследования не столь важно вновь обращаться к вопросу о причинах поражения и виновниках его во время Советско-польской войны. Важно» что этот вопрос, как и в .шпале 20-х гг., расчленял советскую военную элиту на группировки. Это были группировки по частным .аспектам одной стратегической концепции, которую, в сущности, поддерживали в принципе дискутировавшие стороны: д сторонники Егорова, и сторонники Тухачевского. Обострение дискуссии вело к ожесточению взаимоотношений «генералов», ослабляло их. В этом отношении гальванизация проблемы в 1929 г., совершенно очевидно, оказалась инспирированной в политических целях.

С одной стороны, явно ощущалось стремление пересмотреть сложившееся мнение и «свалить» век) ответственность за поражение под Варшавой на Тухачевского. Так можно было развенчать его полководческий авторитет и размыть популярность. Сделать его политически безопасным.

С другой стороны, новым обсуждением проблемы легко можно было окончательно рассорить «генералов» между собой, превращая исподволь политическую власть в арбитра их неразрешимых споров.

Кроме того, так можно было спровоцировать взаимную дискредитацию всех дискутирующих сторон, подготавливая идеологическую почву для смены элиты армии. Наконец, все это целенаправленно работало на усиление и рост авторитета политической власти и окончательное подчинение «революционной армии» политической «номенклатуре» во главе с ее вождем.

Решено было обсудить проблему на заседании Военно-научною общества при Военной академии РККА. Дискуссия на этом заседании, в котором принял участие Тухачевский, приобрела очень острый характер. Дело дошло до открытого столкновения М.Тухачевского с «наступавшим» на него В.Меликовым. Заседание пришлось прервать. Отзвуки этой дискуссии прорвались и на страницы «Красной Звезды»1.

В свете всего вышесказанного обращает на себя внимание, можно сказать, «программное» выступление Тухачевского на заседании военной секции при Коммунистической академии 16 декабря 1929 г.

В своем докладе «О характере современных войн в свете решений 6-го Конгресса Коминтерна» Тухачевский в русле концепции «революции извне» по-прежнему постулировал, что «грандиозные войны, пока большая часть света не станет социалистической, являются неизбежными», и поэтому, считал он, «задачей компартии является настойчивая, повседневная пропаганда борьбы против пацифизма»1172 1173.

Утверждая, что «масштаб нашего военно-теоретического мышления ниже довоенного уровня», и опровергая заявления своих оппонентов, что, мол, Красной Армии и в будущих войнах придется воевать на пониженном техническо-экономическом базисе, Тухачевский убеждал, что «такое представление идет вразрез с достижениями нашей промышленности сегодняшнего дня». По словам докладчика, это «не отвечает, и тем более оно противоречит пятилетнему плану развития нашего хозяйства и всей генеральной линии нашей партии»1174.

Ссылаясь на решения 6-го Конгресса Коминтерна, Тухачевский отстаивал правомочность ведения «войн социализма против империализма» и «обороны национальных революций и государств с пролетарской диктатурой».

По мнению М.Тухачевского, решение вопроса о немедленном ведении революционной войны зависит исключительно от «материальных условий осуществимости этого и интересов социалистической революции, которая уже началась»1.

Как считал Тухачевский, «действительно революционной войной в настоящий момент была бы война социалистической республики... с одобренной со стороны социалистической армии целью — свержение буржуазии в других странах»1175 1176 1177.

Но в этом докладе просматривалось и нечто концептуально новое — синтез идей «революции извне» и «войны моторов». Эта концепция оперативно-тактических методов так называемой «глубокой операции», генетически выраставшая из боевого опыта и теоретических установок «последовательных операций» и «таранной стратегии» Тухачевского, была научно разработана В. Триа! щафилловым.

Неудивительно, что критике со стороны Свечина и Меликова в 1929 г. подверглись взгляды не только Тухачевского, но и единомышленника последнего, такого же сторонника «стратегии сокрушения» В. Триандафиллова*.

Книга Триандафиллова «Характер операций современных армий» (1929 г.)1178 оказалась первым фундаментальным военно-научным трудом, целостно обозначившим новые перспективы развития военного искусства.

Она явилась военно-теоретической предпосылкой принятия радикальных решений для принципиальной модернизации советских Вооруженных сил.

В этой книге, по сути дела, почти весь боевой опыт старой Русской армии в период 1 -й мировой войны и Красной Армии в период Гражданской войны, если выражаться мягко, сдвигался в «историю».

Актуальность и ценность сохранял преимущественно боевой опыт германской армии 1914 г., отчасти «брусиловского прорыва» 1916 г. и «польского похода» Тухачевского.

Речь Hula о совершенно Иных По размаху, глубине и технической насыщенности боевых операциях грядущей войны. Важнейшим1 'основанием для такого вывода оказывалось быстрое и разностороннее развитие военной техники с появлением принципиально новых ее видов, прежде всего танков, неизвестных прежним войнам.

’ Военно-теоретический смысл книги Триандафиллова обнаруживал синтез прежней «стратегии сокрушения», «революции извне» Тухачевского с технической модернизацией Вооруженных сил. Концепция Триандафиллова, таким образом, пока на теоретическом уровне преодолевала «бессилие» наступления перед «силой» обороны, казалось бы, доказанное итогами 1-й мировой войны. На этом, в сущности, строилась концепция А.Све-чина. Можно сказать, это и становилось военно-теоретической основой крушения авторитета специалистов «старой школы», и не только «русской», но, пожалуй, и «германской». Эти обстоятельства в значительной мере предопределяли появление новой во-' енной элиты.