В оковах страсти - Дагмар Тродлер

В лавке с мелочным товаром продавались детская обувь всех цветов и размеров, из ткани, шелка и тончайшей кожи, и молодая женщина вывязывала узор на крохотных ботиночках. Я остановилась, и сердце мое забилось чаще, когда я подумала о маленьких ножках, для которых подойдут эти башмачки, о мягких ноготках, энергичных пяточках… Но Эрик ничего не заметил. Он тянул меня в ряды, где в нос ударял запах гниющего мяса и дубильной кислоты: торговец мехом развесил свой товар на длинной палке. Эрик проводил по мехам рукой.

— Что тебе здесь нравится больше всего? Взгляни-ка, этот чудесный медвежий мех весьма подходит для кровати. И вот этот…

— Эрик, ведь теперь лето! Для чего в жару нужен этот мех? — с удивлением спросила я, утирая пот со лба: несмотря на раннее время, солнце уже грело вовсю.

— Любимая, ты даже представить себе не можешь, как холодно у нас зимой. — Лицо его было серьезным. — Ты будешь рада укутаться в любой мех, когда мы приедем.

Из своей будки вышел торговец с бородой, закаленный всеми ветрами.

— Это русский, видишь, у него лучшие меха от Парижа до Новгорода.

И, к большому моему удивлению, оба начали беседу на языке, которого я, как ни старалась, не понимала, а Эрик до тех пор говорил с торговцем, пока тот не порылся в каком-то сундуке под стендом и не извлек оттуда замотанный в козью кожу сверток. При дневном освещении мех имел цвет зажаренного мяса дичи, с плотным длинным ворсом, таким блестящим и мягким, словно мех молодой кошки, такого я не видела ни разу в жизни. Эрик расплатился с торговцем, раскланявшимся со мной, и потащил меня дальше, держа сверток под мышкой. Нам открылся Большой Рынок, нагромождение бесчисленных стендов и ларьков, в которых в строго определенном порядке были выставлены товары: тут — сыр и овощи, там — скобяные изделия, а за ними — сало, говядина, баранина и дичь, в другом месте — сундуки с солью, а на краю всей сутолоки — городской монетный двор. За ним — места менял, которых бесстрастно доглядывал человек, вооруженный палкой, раскрашенной в красный и белый цвет, и поднимающий крик сразу же, как только замечал непорядок.

Сразу же напротив монетного двора находился вход в залы мелочной торговли и к портным.

Здесь меня поджидал истинный бал тканей; разноцветные, шитые золотом шерстяные ткани, платки, светлый шелк и локти широкой шелковой тесьмы — слуга торговца приносил все новые и новые товары. Пахло краской и свежевывалянной шерстью. Портной снял с меня мерки; его ловкие руки ползали по моим ногам, царапали подмышечные впадины, и в то же самое время он диктовал своему помощнику таинственные числа. Внимательно рассмотрев платье на мне, портной тут же понял, что оно взято напрокат. Не ускользнула от его внимания и моя раздавшаяся талия…

Эрик устроился у раскроечного стола и молча наблюдал, как крутились вокруг меня портной со своим помощником, прикладывая к плечу то один, то другой отрез ткани, то опуская, то поднимая ее, потом снова скатывая в рулон и принося ткань другого цвета, к которой бы подошла кайма…

В своих черных одеждах портной напоминал ворона, который вот-вот расправит крылья и улетит!

Я устала от всей этой суеты и безмолвно просила Эрика о помощи. Лицо его просветлело, он мигом подошел ко мне и остановил портного. С видом знатока и ценителя он сам подобрал материю для рубах, платьев и мантий, велел срочно сшить все это и доставить к нему в гостиницу. Мех он тоже оставил здесь, чтобы подбить его подходящей тканью. С почтением, кланяясь, портной проводил нас к выходу.

— О божество Тор, это потребовало много сил, — вздохнул Эрик, когда мы вновь оказались на рынке, решив купить и съесть что-нибудь в харчевне. — Я уже испугался, что не увижу тебя под горой тканей.

— Эрик, а чем мы оплатим все это?

Этот вопрос мучил меня все утро. Я отодвинула съеденную наполовину порцию яичницы и не успела приступить к вишневому муссу, как меня затошнило. Эрик посадил меня на скамью, возле которой мальчишка-попрошайка завистливым взглядом смотрел на остатки яичницы. Я быстро кивнула, и он тут же исчез вместе с едой.

— Ты ограбил церковь? — я попыталась пошутить, но он оставался серьезным.

— Старый еврей дал мне много золота перед тем, как ты пришла в подземелье. Это… это должно было стать твоим приданым. — Он искал мой взгляд. — Он взял с меня слово, что ты ни в чем не будешь испытывать нужды.

Руки мои, несмотря на жару, похолодели. Вонючая харчевня закружилась у меня перед глазами, шумы стали вязкими, как каша. Предчувствие обдало меня ледяным дождем. Стол стал черного цвета, донесся запах обгоревшей древесины. Мимо нас с шумом прошла группа крестьян, один из них, с косой наперевес, толкнул меня.

— Нет, — прошептала я и закрыла лицо руками.

Эрик обнял меня, не замечая, как я побледнела.

— Я совсем не переживаю за него, — продолжал он. — Сегодня утром с известием от него я был у одного еврея, который управлял его делами. Элеонора, Нафтали переписал на тебя все свое состояние и даже долги твоего отца. Я задаюсь вопросом, почему…

— Увези меня поскорее отсюда, Эрик.

Все последующие дни он пытался отвлечь меня, чем только мог. Я ничего не рассказывала ему о призрачных снах, мучивших меня по ночам. Когда я с криком просыпалась при виде разрубленных туш на мясо, когда отвратительный запах крови и рвота так ударяли в нос, что я задыхалась, он брал меня на руки и укачивал, не догадываясь о причине моего страха.

Подготовка к предстоящей поездке занимала у Эрика почти все время, и я сопровождала его везде, где только могла, только бы не оставаться в узкой комнатке под крышей.

***

На рынках, где продавали лошадей, мы переходили от торговца к торговцу, пока нам не удалось найти подходящее животное для меня. Я первой увидела здоровую выносливую кобылу черной масти, с благородной посадкой головы и живыми глазами — она паслась за будкой торговца. Эрик кивнул, признав и оценив мой выбор, и приобрел у этого же торговца еще и вьючное животное для нашего все увеличивающегося скарба.

Платья, заботливо завернутые в холстину, были доставлены. Разворачивая их и укладывая в сундук, я тайком рассматривала швы — как я и думала, портной оставил в швах достаточные запасы для моего все увеличивающегося живота. Я была рада деликатности и такту мастера, но одновременно задавалась вопросом: как долго еще буду продолжать эту игру в прятки?

Эрик не упускал возможности показать мне город. Рука об руку мы бродили по церквам Кёльна — Святого Петра, Святого Колумбана, Святого Нидерейха. Мы проходили мимо озер и перелесков, находящихся в пользовании города. Не обращая внимания на мои протесты, Эрик сопровождал меня во все церкви, сидя неподвижно рядом, пока я молилась. Он делал пожертвования и зажигал свечи. А однажды теплым летним вечером даже показал мне «рай» — сад архиепископа Кёльна. Мы проскользнули туда через ограду и притаились за цветущим кустом, чтобы насладиться великолепием красок и ароматом, царивших в этом саду.