Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

— Хорошо! Потому что теперь, боюсь, нам придется разобраться с некоторыми деталями, которые Шарли только что свалила на меня. Не составите ли вы мне компанию?

— Конечно, — пробормотал Ранилд и последовал за быстрым шагом императора по коридору из полированного мрамора к просторному, свежему залу совета, из которого открывался вид на центральный сад дворца.

* * *

— Могу я войти, милорд? — спросил Мерлин Этроуз гораздо позже тем же вечером, и Ливис Гардинир отвернулся от окна, где любовался угольками заката, опускавшимися в воды залива Хауэлл.

— Конечно, можете! — тепло сказал граф Тирск, протягивая свою рабочую руку.

Мерлин пожал ему руку, затем встал и посмотрел в окно сбоку от него. Сейджин был почти на фут выше миниатюрного графа, и, несмотря на распространение современного огнестрельного оружия, имперская стража сохранила свои почерневшие нагрудники. Они могли бы обойтись без прежних кольчуг, которые когда-то сопровождали эти нагрудники, но доспехи еще больше придавали сейджину неоспоримый вид… солидности.

— Погода намного лучше, чем в первый раз, когда ты зашел ко мне. Во многих отношениях, — тихо сказал Тирск через мгновение, и Мерлин пожал плечами.

— Я просто рад, что все получилось так хорошо, как получилось, — сказал он через мгновение.

— Я тоже, — тон Тирска был пылким, и он повернулся, чтобы посмотреть на более высокого сейджина. — Знаешь, иногда мне все еще трудно поверить, что ты не воспользовался безопасностью девочек, чтобы приставить пистолет к моей голове.

— Что ж, — Мерлин снова посмотрел вниз с затаенной улыбкой, — честность заставляет меня признать, что если бы мы не были чертовски уверены, что это то, что ты уже хотел сделать, искушению… зажечь фитиль, вероятно, было бы труднее сопротивляться. — Его улыбка исчезла. — С другой стороны, уверен, что Кэйлеб и Шарлиэн все равно сопротивлялись бы.

— Я тоже, — повторил Тирск. — Удивительно, каким смертоносным оружием являются сострадание и мораль, когда они используются на службе дипломатии.

— До тех пор, пока они направлены против людей, у которых есть собственное чувство морали, — признал Мерлин. — Не думаю, что они оказали бы большое влияние на Жэспара Клинтана.

— Нет, — улыбка Тирска стала холодной и тонкой. — Ты нашел правильный аргумент, чтобы достучаться до него. Но ты действительно проявил сострадание, знаешь ли. Должно быть, было чертовски заманчиво отдать его на Наказание вместо того, чтобы просто повесить.

— Я могу честно сказать, что это было не так, — ответил Мерлин. Брови Тирска изогнулись в вежливом скептицизме, а Мерлин погладил один из своих усов. — Не притворяюсь, что не хотел, чтобы этот сукин сын страдал, — признался он. — Но лично, говоря только за себя, думаю, что зрелище, когда он столкнулся с петлей и понял, что никто не спешит ему на помощь, было более эффективным ответом на его экстремистский стиль, чем когда-либо могло быть Наказание. Тот, кто хнычет, просит милости и практически мочится на лестницу виселицы, не самый лучший корм для мучеников.

— Нет, не самый, — тихо сказал Тирск. Он снова выглянул в окно, вспоминая, как умер адмирал, в честь которого был назван принц Гвилим.

— Я не могу начать говорить вам, как я рад видеть Ранилда здесь, в Теллесберге, в качестве визитера и почетного гостя, — продолжил Мерлин через мгновение. — Или как я счастлив видеть, что вы все еще рядом с ним.

— Я бы не был таким, если бы со мной были мои друзья, — откровенно сказал Тирск. — В этом году мне исполнится семьдесят, Мерлин. Я бы предпочел сидеть на винограднике и играть со своими внуками!

— Уверен, что ты бы так и сделал. — Мерлин позволил одной руке легко лечь на плечо графа. — Но думаю, что юному Ранилду нужна твердая рука, чтобы поддержать его еще некоторое время. И не каждый молодой король достаточно мудр, чтобы сохранить человека, который был его регентом, в качестве своего первого советника, как только он достигнет совершеннолетия. Видит бог, мир видел более чем достаточно новоиспеченных королей, которые хотели только перерезать «завязки фартука»!

— Как тот идиот Чжью-Чжво в Харчонге? — Тирск поморщился, и Мерлин кивнул.

— Не нужно быть глупым, чтобы совершить такую ошибку, но это действительно помогает. Конечно, у Чжью-Чжво есть небольшое оправдание в том, что он пытается выскользнуть из-под каблука профессиональных бюрократов. Вы с герцогом Дрэгон-Айленд проделали довольно честную работу по отсечению бюрократов в Горэте, прежде чем Ранилд принял личное правление.

— Мы все равно пытались. — Гримаса Тирска превратилась в кривую улыбку. — Я никогда не думал, что буду думать об Алверезе как о личном друге, — признался он. — Во всяком случае, не после Рифа Армагеддон и Крэг-Рич! Но Рейнос много раз удивлял меня на протяжении многих лет.

— И Ранилду повезло, что у него были вы оба, — серьезно сказал Мерлин.

— Рад, что ты так думаешь. Хотя, знаешь, в Горэте все еще есть люди, которые думают, что мы слишком сторонники Чариса.

— Я в этом не сомневаюсь. Но отсюда кажется, что обструкционисты неуклонно сдают позиции.

— Наверное, это справедливо. — Тирск кивнул. — Они не собираются сдаваться без боя, но щедрость Чариса — особенно готовность герцога Делтака так много инвестировать в королевство — затрудняет им это. Хотя, — граф проницательно посмотрел на Мерлина, — я иногда задаюсь вопросом, почему Кэйлеб и Шарлиэн так далеко сходят со своего пути, чтобы активно препятствовать экономической зависимости Долара от Чариса.

— Прошу прощения? — вежливо спросил Мерлин.

— О, не смотри так невинно, Мерлин!