Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

стояло на его пути. Колебания стоили дороже ошибки. Решимость, только решимость – даже если она может привести к просчету.

Уго хотел возразить, но Бернат его опередил:

– Вонючий пес, беги к своему хозяину!

– Я мог это сделать, – признался Уго. – Я мог его убить, – повторил Уго, делая шаг назад. – Но я не убийца, не солдат… и не корсар.

Уго пятился назад. Бернат грозно наступал на него, глаза адмирала были налиты кровью.

– Ты ведь и сам ничего не сделал! – рявкнул наконец Уго. Бернат на какую-то секунду замер от удивления, но затем хмыкнул и продолжал наступать. – Почему ты не явился сюда, чтобы лично его убить? Скажи мне! Было так сложно? Да ты был грозой всех корсаров! И почему это я должен был его убивать? Ведь он убил твоего отца!

Уго не успел закончить фразу. Бернат прыгнул на него, но Уго сумел увернуться и стремглав побежал к выходу, оставив адмирала в пустом зале наедине с его воплями, проклятиями и оскорблениями.

Уго смотрел на замок города Балагер, который возвышался над плодородной долиной реки Сегре, простиравшейся до самой Лериды. Именно здесь Фердинанд разбил лагерь для осады Балагера. Замок высился на крутой скале, и с той стороны не требовалось дополнительных укреплений; ниже город окружали крепкие могучие стены и оборонительные башни. За пределами города располагались мост через Сегре, по которому проходила дорога в Лериду, доминиканский монастырь и еще один небольшой замок – Каса-Фуэрте-де-ла-Кондаса, заложенный по желанию графини Маргариты де Монферрат.

Поговаривали, что именно она была причиной несчастий графа Уржельского. «Или корона, или ничто», – настойчиво твердила ему мать. Уго вспомнил старушенцию, намазывавшую пенис короля Мартина в ночь сбруи и веревки над монаршим ложем. Винодел помнил, как она хватала умирающего короля за рубашку с криками, что королевство принадлежит ее сыну. Именно Маргарита наградила Рехину деньгами за отравление Мартина. Именно Маргарита приняла за знак слабости щедрость и доброжелательность Фердинанда по отношению к клану Уржель. Она, Антонио де Луна и их присные убедили графа отклонить великолепное предложение нового монарха и сразиться с ним в борьбе за корону.

«Вся Каталония восстанет с оружием в руках, чтобы поддержать графа Уржельского!» – воскликнула Мерсе, узнав о паре мелких побед его союзников. Как утверждала Маргарита, кастильцы больше не будут помогать Фердинанду, ставшему королем Арагона и графом Барселоны. Количество иноземных войск, которыми располагал Антонио де Луна, многократно умножалось в народных толках и пересудах, порой достигая невообразимых цифр. «А еще с ним английская армия!» – нередко слышалось в толпе. Герцог Кларенс и его войско, несомненно, должны сыграть решающую роль, когда тот выполнит обещание.

Направляясь к Балагеру вслед за отрядами короля Фердинанда, Уго двигался вместе со многими другими торговцами, ворами, проститутками и всякого рода ловцами удачи. В какой-то момент его охватила ностальгия при воспоминании о путешествии в Жирону с Маиром, когда король Хуан одержал победу над французами. Они везли вино и aqua vitae в повозке, запряженной волом, – теперь Уго располагал парой мулов, которых предоставил ему Рожер Пуч. Вместо Маира теперь был Уго, а его помощником стала Катерина, взгляд которой выражал непрестанное удивление, словно все, что она видела и к чему прикасалась, было для нее в новинку. Так оно и есть на самом деле, заключил Уго. Он ехал верхом на муле, она шла рядом. Эта женщина, которую в четырнадцать лет продали Рожеру Пучу, никогда не покидала Барселоны и теперь открывала для себя целый новый мир за пределами Графского города.

Уго не противился, когда Рожер Пуч потребовал, чтобы виночерпий отправился под Балагер, дабы выступить посредником в делах, которые связывали вельможу с графом Уржельским. Драка с Бернатом круто изменила жизнь Уго – Бернат был единственным звеном цепи, соединявшей его с детством, с мисером Арнау, с тем временем… А ведь он думал, что Бернат его друг! Теперь Уго словно лишился части воспоминаний. Корсар поддерживал Фердинанда, а Мерсе возлагала надежды на графа Уржельского, мечтая о всех благах, которые принесет его победа: деньги, земли, почести… Отцовский долг Уго состоял в том, чтобы помочь осуществить ее мечты.

– Конечно, я поеду! – сказал он дочери в погребе. – Я сделаю это ради тебя, дочурка, ради всего, чего тебе так хочется. – Уго поцеловал ее в щеку. – А ты подождешь меня здесь, – прошептал он на ухо дочери, вдыхая чудесный аромат ее волос. – Нет, – проговорил Уго, заметив, что дочь намеревается с ним спорить. – Ты будешь здесь, под Балагером тебе не место.

Рожер Пуч, как и большинство каталонских дворян, принес присягу королю Фердинанду, но вовсе не намеревался отстраняться от графа Уржельского – вдруг тот выйдет из схватки победителем. Тем не менее он изо всех сил старался оставаться в стороне, и ему это удалось. Рехина дала ему мазь, которую обычно использовала против вшей, добавила туда молочай и несколько других веществ, раздражающих кожу. «Будет сильно щипать, – предупредила она, – но со временем кожа заживет, опасности нет». Рехина нанесла мазь на лицо и шею Рожера Пуча, а после тяжелой ночи, когда еврейка всеми средствами успокаивала его раздраженную плоть, он проснулся с такой сыпью, что, будь на его месте менее знатный человек, его бы в одно мгновение поместили в госпиталь Сан-Лазаро, где содержали прокаженных. Сами королевские врачи велели Рожеру Пучу не появляться в Малом дворце, пока тот не вылечится. Дворянин предоставил в распоряжение короля Фердинанда отряд из тридцати вассалов от каждого своего владения и послал монарху письмо, в котором извинялся за то, что не смог отправиться в Балагер, дабы сражаться на стороне Фердинанда. Король ответил ему, поблагодарив за помощь и пожелав скорейшего избавления от болезни, о которой монарху уже сообщили.

Графу Уржельскому Рожер Пуч помог деньгами. Соперник Фердинанда также знал о болезни графа де Наварклес и остро нуждался в средствах для найма французских войск – и потому оценил эту помощь выше личного присутствия каталонца в Балагере. Антонио де Луна, который вел во Франции переговоры с несколькими капитанами, продавал драгоценности семейства де Уржель, чтобы рассчитаться с солдатами. В конце концов он за бесценок спустил баснословно дорогие каменья покупателям, которые знали о его тяжелом положении. Граф Уржельский непрестанно требовал от Рожера Пуча все больше и больше денег.

Катерина улыбнулась виночерпию, заметив, что тот за ней наблюдает.

– Спасибо, – в очередной раз произнесла Катерина.

Кажется, никто не хотел отправляться в Балагер – не считая разве что Мерсе. Рожер Пуч, лицо которого было покрыто бинтами и мазями, сказал, что от Уго не требуется ничего записывать: