Шаг во тьму. Дилогия - Иван Тропов

Она замолчала, забредя далеко в воспоминания.

А я сидел, глядя на нее и все еще не веря ей.

Если все, что было там, всего лишь учеба… Трупы. Мальчишка, превращенный в…

Я вдруг понял. Понял, почему он стал таким. И те трупы…

Подмастерья врачевателей…

Выходит, не Карина его так отделала. Не она. Те две молодые. И трупы тоже они…

Но чему же они учились? Что было целью этих неумелых попыток? Врачевать? Но жабы могут остановить кровь или убить кого‑то и походя, без всякого ритуала. Без купания в крови мальчишки, без всего…

А она сказала, что первые пятеро, после ягнят, — это еще не ритуал? Лишь подготовка? Привыкание?.. Выходит, купание в крови под взглядом козлиной морды — это не главное? Главное — что‑то еще? Очищение, она сказала. Настоящий ритуал. Для которого нужна белолунная высшей ступени…

Я оскалился.

Жаба! Не белолунная высшей ступени, а опытная жаба.

Они умеют убивать одним касанием. Они умеют выжить, когда другие бы умерли — простреленные или проткнутые несколько раз. Но если все это лишь побочные выгоды, случайные находки на пути к главной вершине…

Удивительнее всего было то, что я почти не удивился, когда сообразил, что знаю. Знаю, что это за вершина, подниматься куда учатся жабы, а потом помогают забираться паучихам…

Знал. Я ведь уже знал, верно? Просто не хотел верить.

Те фотографии…

И холмики! Число холмиков. Господи, ну очевидно же! Очевидно! Как же я раньше‑то не понял, а главное — Старик! Он‑то как не понял!

Мне выть хотелось от досады. Старик! Он же почти подобрался, совсем чуть‑чуть не дошел!

Так вот почему так странно, сколько бывает холмиков на задних дворах их гнезд! Вот как это связано с их возрастом! С возрастом, который будто ограничен… Вот почему их возраст — верблюжьим горбом, в котором вместо воды — холмики… Сначала растет, а потом — будто обрывается.

Не обрывается он. Замирает. Может быть, даже сползает обратно…

Деда Юра, ах деда Юра! Ну как же ты этого не понял! Ты ведь все видел, ты ведь мне все это объяснил, как оно есть, и только самого главного — почему это так — не разгадал…

А может быть… Не понял, потому что не догадался? Или потому что не хотел поверить?

Он и в мое предчувствие не верил, будто его нет и быть не может, хотя я‑то знаю, что уж чего может быть реальнее…

Я посмотрел на Диану. Такую реальную. Такую молодую.

Сколько же тебе лет, сука? Выглядишь ты молодо, если тебе в глаза не заглядывать. И двадцати пяти не дашь. Но сколько тебе на самом деле, чертова ты тварь?

Она глядела в камин, но едва ли видела огонь, едва ли видела хоть что‑то. Язычки огня играли в ее карих глазах, и что‑то злое проступало в ее лице.

— Но почему же мне‑то ничего не сказала? — пробормотала она. — Ты же зарекалась играть в эти игры… Разве что заставили? Кто‑то из городских… Из Ольгиного круга… Но почему же мне‑то ни словечком не обмолвилась? Не желала втягивать?.. Дурочка… Ох дурочка…

Диана вдруг обернулась ко мне. Прищурилась. Бросила зло и жестко, как удары молота по наковальне:

— Кто это? Инга? Ника?

— Вы думаете, я знаю ваших подружек по именам?

— Они мне не подружки, — холодно проговорила Диана. И досадливо застонала сквозь зубы: — Ах да, откуда же вам‑то знать их имена… Но вы ее видели? Татарка или чухонка?

— Чухонка?..

— Ну финка! Карелка, точнее… Она?

— Лица не видел. — Я ее вообще не видел. Но Диане это знать необязательно. Похоже, из нее кучу интересного можно вытащить, если аккуратно подсекать. — С лица не видел, — сказал я, — а волосы пышные. Не волосы — грива.

Диана глухо застонала.

— Ника… — процедила она сквозь зубы. Досадливо сплела и стиснула пальцы, опять глядя в сторону, в пляску огня. — Уж лучше бы Инга!.. Ника, опять Ника…

— Вы ее хорошо знаете?

— Знала, — поправила Диана. Нехорошо улыбнулась, глядя в камин невидящим взглядом. Хотела еще что‑то сказать — и вдруг как очнулась. Уставилась на меня: — Постойте! Так вы собираетесь драться с ней?! Так это она вас всех чуть не перебила?

Я невесело усмехнулся:

— Это что‑то меняет?

Но Диана не замечала моей усмешки.

— Сколько вас будет? — напряженно спросила она. — Один из вас попал к ней, это я уже поняла… Только один? А кого‑то из ваших она убила? Ах, да не смотрите на меня как заговорщик на дыбу! Скажите только, сколько вас будет? Сумеете опять собрать четверку? Или вас меньше осталось? Трое?.. Или…

Она не договорила, будто боялась договорить.

— Перестаньте, Диана. Все ваши уловки…

— К дьяволу уловки! — вдруг взъярилась Диана. — При чем здесь это?! Вы что, в самом деле не понимаете?! Вам и втроем к ней даже соваться нечего, а вдвоем это чистое самоубийство!

— Сколько бы нас ни было, это ничего не меняет.

— Это меняет все!

— Не думаю.

— Это ваша беда, Влад. Вы вообще не думаете!

— Вы мне тоже понравились с первого взгляда.

— Вы дурак, Крамер… — процедила Диана сквозь зубы.

— Вчера был маленьким чудовищем… — заметил я. — Вы бы уж определились.

— Глупый упрямец! Как вы собираетесь ей противостоять? Вы же ничего не умеете!

— Так уж и ничего? Вас‑то сдерживать научился…

Последний финт, который ты держала в запасе, — я и его выдержал. Пришлось туго, но я выдержал.

— О силы всемогущие… Вы да, кое‑чему научились. А ваши друзья? Хорошо, хорошо! — Она взмахнула рукой, будто я собирался спорить с ней. — Допустим, еще один из ваших друзей небезнадежен… если сравнивать с тем, что могу я. Но я не она! Я не держала полчище слуг! Я не собирала вокруг себя десятки прирученных людей! Я просто жила в свое удовольствие, в тишине и спокойствии… В тишине, Влад.

— Ну кое‑чему у вас я все‑таки научился.

— Чему?! То, что вы научились выдерживать от меня… Ах, Влад! Вы что, в самом деле не понимаете? Это все равно что равнять домашний карточный фокус с мастерством шулера, который живет этим грязным ремеслом!

— Ну не наговаривайте на себя, Диана. Не надо самоуничижения.

— Перестаньте, Влад! — Она хлопнула по столу. — Я не шучу. Поймите, я пыталась жить с минимумом людей вокруг, чтобы никого не слышать… а она пытается жить, привыкнув к этому гомону мыслей и желаний, в оглушительном бурлении чужих подсознаний. Да не просто выдерживает это, а к тому же пытается навязывать им свои желания — постоянно, каждую минуту, каждый миг. Всем. Сделать их своими живыми придатками. Чувствовать и не отпускать узду, даже когда сама спит. У них, наверно, и сны одни на всех… Она привыкла держать под контролем десятки людей одновременно. А теперь подумайте, что она сделает с вами — двоими, троими… да четверыми.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});