Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Увы, доселе подавляющее большинство американской нации знать ничего не желает о международной политике. Типично для ограниченного американца умственно пребывать в провинциальной локальности, ни в какую не помышляя о приписываемом американофобами мифическому, но вовсе не собирательному образу дяди Сэма, некоем глобализме, ставшем притчей во языцех левацких и анархических.

Ничуть не бывало! если независимо от олигофренических антиглобалистов, желает того или нет отдельный янки или обособленный дикси, Дьявол материально искушает, а Бог духовно испытывает Америку активным силовым участием в мировой политике и в планетарной комбинаторике рыночных отношений…

Филипп осознавал свою бессильную немощь в рассуждении глобальных историософских политических раскладов. До сих пор он почтительно молчал, хотя сейчас попытался было слабо возразить Пал Семенычу насчет стародавней бездуховности американцев, единых во множестве поклонения золотому тельцу. Потому, дескать, сохраняющих на долларовых бумажках масонские символы и несообразную надпись о вере в Бога.

Возражения ученика наставник мягко, но решительно отверг:

— Друг мой, вы искренне и добросовестно заблуждаетесь. Напротив, отцы-основатели Североамериканских соединенных штатов откровенно желали тем самым напомнить о том, что кесарю, то есть государству, штатам принадлежит кесарева дань. Вместе с тем они суть законно избранные представители благочестивого народа, власть имущие от Бога, каковые невзирая на политику и ее низменную материалистичность, показательно, демонстративно, открыто и неизменно хранят веру во Христе.

С течением времени первые кесари-президенты, какими бы ярыми приверженцами демократии они ни были, сами предстали монархическими символами государства, единовластного в рамках конституции и билля о правах. Поныне они составляют историческую портретную галерею на долларовых банкнотах достоинством от Джорджа Вашингтона до Джеймса Мэдисона.

Смею заметить, эта достойная федеральная традиция нисколько не хуже размещения эдакого сакрального профиля Ульянова-Ленина некогда на советских денежных знаках. Она не в пример достойнее нынешних малохудожественных изображений памятников сомнительной истории и бездарной архитектуры на банковских билетах в других государствах.

Касательно же приснопамятного франкмасонства американских отцов-основателей, ни мистер Джефферсон, ни мистер Франклин, с кем я имел честь накоротке встречаться и дискутировать в роли великого мастера некоей европейской ложи вольных каменщиков, довольно критично воспринимали кондовый атеистический материализм. Их деизм и размышления о естественной религии вполне укладывались в рамки добропорядочного христианства, коего от них демократически требовали благочестивые избиратели.

Среди масонов, мой друг, весьма нечасто можно встретить махровых материалистов-мракобесов. Любая эзотерика, стремление увидеть свет Фаворский, достичь вершин или уйти в глубины сокровенных тайн бытия Божия несовместимы с плоским и одномерным материалистическим мировоззрением.

Апофатическая религиозность, мой друг, тако же мало сочетается с монокулярным катафатическим церковным преданием, волей-неволей, догматично и секулярно обусловленным мимолетными и преходящими социально-политическими потребностями, нечестивыми аналогами людской природной онтологии, о чем нам откровенно повествуют «Обращение Архонтов Харизмы» и анналы рыцарей Благодати Господней…

В скобках признаюсь, мой друг, в старческой слабости. Мне здесь у минерального озера привольно дышится. Эдакое каталитическое благорастворение ионных воздухов…

Итого и во благо, помимо прелюбопытных обсерваций за мустангами Бармица и работы над моим, хм… гиппологическим трактатом я на досуге реконструировал в эйдетике кое-какие сокровенные эпизоды из истории первобытных христианских экклезий.

Не скрою, не всегда и не везде мне удалось адекватно неопровержимым историческим фактам прорицать минувшее. К тому же видение, давеча навеянное мне в асилуме, повлияло на мое восприятие довольно своеобразно…

Не желаете ли взглянуть, Фил Алегыч?

— Вы еще спрашиваете, Пал Семеныч! Еще как хочу!

— Тогда отдавайте мне бразды правления нашим экипажем, сидите и смотрите…

Увиденное, прочувствованное им за четверть часа в полнодуплексной эйдетике могло бы поразить, свести с ума, заставить сомневаться в собственном здравомыслии кого-либо иного, но отнюдь не рыцаря-неофита третьего круга посвящения. В фундаментальных «Основах ритуальной теургии» он о таком читал, а теперь-то испытал практически и феноменально…

Теургическая апперцепция, несмотря на эйфорическое дежавю, имеет основательную феноменологическую специфику и не может не вызывать смешанных чувств у реципиента. «М-да… эклектика, сверхобразная эйдетика, из рака ноги…»

Равным образом рыцарю Филиппу потребовались две-три минуты, чтобы собраться с мыслями, разбегающимися в невозможных направлениях. И для него оказалось не слишком легко прекратить таращиться бессмысленно и расфокусировано на сумерки в техасских холмах, на одинокую вечернюю звезду, ставшую символом штата Техас… «Воистину, хорошо б сейчас какой-нибудь стимулятор энзимный от доктора Ники. Хотя она говорила: лучше к фармакопее не привыкать. Так перетопчешься и пережуешь, господин начинающий инквизитор…»

— Эпигностически усвоить хотя бы крупицу божественной сверхмудрости, Фил Алегыч, уяснить Откровение Господне неизмеримо сложнее, нежели внимать аналоговым прописным истинам секулярной людской онтологии, — проникся сочувствием к ученику все понимающий учитель.

— Как вам, мой проницательный коллега, приглянулись деяния первозванных апостолов и последние дни языческого Иерусалима в моей скромной и откровенной интерпретации?

— Феноменально, Пал Семеныч! Вы, скажем, без умильного лицеприятия, но милосердно сочувствуете, сопереживаете язычникам-иудеям…

Рыцарь Филипп пытливо глянул на собеседника и понял: прецептор Павел ничуть не против того, чтобы его ученик в какой-то мере оставался в ипостаси инквизитора.

— Иудеи из колен Израилевых сами для себя долго и усердно собирали булыжники, покуда им не пришло время оказаться побитыми оными камнями. В руинах каменных земного града Иерусалима, под обломками языческого капища Соломонова сгинули погребенными их ветхозаветные притязания и облыжные секулярные пророчества.

— О в истинной мудрости сие вами сказано, коллега Филипп! Мои отцы и братья ноогностики до сей поры спорят, откуда есть, пошло христианство. От какой исторической даты надлежит исчислять начало христианской конфессиональности?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});