Потерянная заря - Наталия И. Новохатская

кроме «да» или «нет» никаких слов добиться было невозможно. Алексис поделился, что мужик служил в горячей точке и нарвался на реальные боевые действия, мол, это многое объясняет. Ну, ей с ним детей не крестить, никто не требует поддерживать дальнейшие отношения. Но Димон знает дачу, как свои пять пальцев, откроет любой замок и проведет на второй этаж где музей, посветит фонариком и постоит на шухере, пока она будет читать, надписи на коробках. Ну, понятно, выведет обратно, посадит на мотоцикл и довезет до соседней станции с ветерком, ему не впервой девиц катать и водить по дачам.

Поначалу всё шло по задуманному плану. Поздней августовской ночью Димон встретил её с последней электрички, посадил в седло позади себя и домчал до темного дома за забором, заверил, что никого нет и быть не может – парень расщедрился на лишнюю словесность, что впечатлило. Потом после жуткого вхождения на верхний этаж они долго возились с фонарём, читать было неловко, а в музейной комнате пахло чем-то неопознанным, но тревожным.

Но внезапно, когда нашли, даже не одну коробку, а целых две похожие, и прихватили обе для верности, у забора встала машина, и свет пошел бродить по окнам.

– Опаньки, – сказал Димон со странным весельем. – Никак, хозяева вернулись. Это будет сложнее, но ненамного. Не бойся, милая барышня, вывезу в два счета, маму позвать не успеешь.

Гелена так удивилась, что не успела толком испугаться, тем временем Димон кинул обе коробки в заплечный мешок, свободной рукой легко подхватил её и снес с лестницы, сама бы никогда не сошла, ноги подкосились. Дальше двигались тем же порядком по ступеням и переходам, а в глубине дома хлопали двери и зажигался свет. В конце бесконечного туннеля Димон поставил Гелену на ноги и выбил дверь веранды, стекла посыпались градом.

– Теперь ноги в руки и на выход, бегом марш! – скомандовал Димон, схватил её за руку и потащил в полную тьму.

Когда, продравшись сквозь кусты, они достигли стоящего у забора мотоцикла, во всем доме горел свет по окнам. Наблюдая за праздничным зрелищем Гелена уселась в седло, обняла злоумышленника за талию и полетела с ветерком навстречу благосклонной судьбе. Потому что никто их не нагнал.

А провожатый, когда доехал до пристанционного темного дома с колодцем во дворе, притом станция была совсем не та, что раньше, объяснил, что если бы догнали, то не миновать больших неприятностей обоим. Потому что кража была настоящая, и хозяева никакие «твоему Лехе» не родные, но теперь можно сказать спокойненько. Раз не догнали.

– Никакой он не мой! – неожиданно возразила Гелена. – Я его знать не знаю почти совсем. Он на Юге меня из отделения вытащил, попала по глупости, вот и всё. И теперь, выходит, он меня обманул…

Гелена сполна оценила поворот сюжета, стало невероятно стыдно, что её обманом втянули в худшую историю, и позорнее всего оказалось, что она обсуждает этот ужас с кошмарным Димоном, который хоть не бросил её на даче, но сам замешан в краже по самое некуда. Боже, куда её опять занесло и зачем? Но деваться было просто некуда – куда она пойдет одна темной ночью?

Тем не менее твердо решила, что больше не станет помогать мошеннику и авантюристу, ни за что и никогда. Но ошиблась и очень намного. Потому что у Алексиса в отношении неё набрались вагон и маленькая тележка различных планов. Открывал он их понемногу, и каждый последующий был хуже предыдущего.

Через неделю после ночного налета на чужую дачу Алексис (он же Лёха) заявился к ним на факультет, нашел её в коридоре посреди занятий и с мерзкой улыбочкой задал вопрос. Мол, не знает ли она кого-нибудь, чтобы за небольшую денежку сделали перевод пары-другой страниц латинского текста. Да, происшествие на даче случилось под сентябрь, ночь была по-осеннему студеной, в будке обходчика, где пришлось заночевать, было сыро и холодно. Поэтому Гелена ответила примерно так…

– Конечно, желающих будет навалом, – сказала она. – Встанут в очередь за твою денежку, особенно, если заодно придется прокатиться с Димоном до будки обходчика. Там было холодно, как в склепе.

– Растешь над собой морально, белая овечка, – похвалил Алексис. – Но я возьму тебя в долю, не волнуйся.

– Как девушку Ольгу, которая вовсе не кузина? – спросила Гелена.

Но переводить все едино пришлось, никуда деться она не смогла.

* * *

(Комментарий от редактора. Построение нарратива прояснилось, претензий по этой части нашлось много, и будь автор в моем ведении, я бы нашла, что сказать. Особенно насчет провала повествования объемом в десять лет.

Поскольку из рассказа следовало, что Коваленков приехал из Африки через год и привез неоднозначное заключение местного эксперта. Тем не менее красть коробку с остатками и латинскими текстами они решили через десять с лишком лет. С чего бы собирались со второй кражей так долго? Ну ладно, с деталями и временами авторша не совладала, но главные разъяснения дала, и на том спасибо. Могла ничего не объяснять, это был жест доброй воли, наверное, в благодарность за дивные кадры с юным Гришей Амисом. Е.М)

* * *

По какой-то странной наивности Гелена полагала, что латинский перевод станет последним требованием жулика и вора Алексиса, и постаралась сделать под занавес, чтобы комар носа не подточил. Села на несколько дней в библиотеку, обложилась словарями, корпела по полной программе, потом, удостоверившись, что результаты вышли непонятные, справилась у старших товарищей. То есть подсела к знакомой аспирантке и поделилась сомнениями.

Вроде бы она справляется с переводом, но получается заведомая ерунда, хотя заявлено, что запись имеет научную ценность. Аспирантка Лена Славина, почти тёзка, ознакомилась с бумагой и черновым переводом, признала, что запись сделана давно, это правда, но если имеет научную ценность, то в области филологии, причем весьма специфической. На её аспирантский погляд гимназист-троечник в запрошлом веке переложил на латынь малый фольклор, это называется перевертыши или потешки, вроде того, что «ехала деревня мимо мужика…».

Гелена признала, что ей показалось примерно то же самое, но уверенности в себе она не имела, спасибо за прояснение. После консультации со старшей коллегой, Гелена сделала два равноценных документа: подстрочник с точным переводом и вольную потешку в подсказанном стиле. Примерно вот что у неё получилось после долгих усилий, а римские цифры, которыми без порядка перемежались куплеты она оставила на местах, только перевела в привычный формат. Типичный фрагмент выглядел так:

«Деревня наша не простая, деревня наша потайная;

Там мужички-то хитрованцы и