Потерянная заря - Наталия И. Новохатская

до сложностей семейных дел Тамары, тем более до проблем сеньора Гуревича, право же…

Но Тамаре стало любопытно, на каких основаниях мы соединили деловые усилия с её бывшим возлюбленным, и вообще, как он там? Браво, сеньора Тамара! Не прошло десятка лет, как она снизошла до забвения обид и решила поболтать со мною о прошлом. Для начала я попросила уверить зятя, что добродетель сама себе награда, и никаких иных благодарностей, в частности от банка, я не жду, спасибо за щедрое предложение!

Тамаре я с удовольствием изложила адаптированную версию своего путешествия на остров Нивен, расписала счастье бывшего партнера с молодой женой, но оставила впечатление, что Тамара такому счастью вряд ли обрадовалась бы. Да и я тоже.

Работать пришлось на совесть без подготовки, за это Тамара Доброссева отблагодарила странным образом. В процессе знакомства она упоминала, что подвержена неким паранормальным склонностям, я подобных бесед старалась избегать, находясь в предубеждении против любых проявлений потустороннего, но осталась в курсе интереса Тамары к подобным вещам. И вот под занавес долгого разговора Тамара сделала странное заявление, это можно было счесть знамением.

– Я знаю, Катя, что вы человек сугубо материалистических интересов, – сказала она с грустью. – Тем не менее, если я скажу, особого вреда не предвидится. Понимаете, в последнее время меня не покидает предчувствие, что скоро грядут печальные перемены для всех, кого я знаю и кому симпатизирую. Не спрашивайте, отчего, почему и каким образом, но постарайтесь сообразоваться, если… Впрочем, я не настаиваю, хотя и рада, что ваши с Юликом дела завершились. Если будете общаться, передайте лучшие пожелания бывшей конторской девушке, перед нею я виновата хотя бы в мыслях, они оказались ненужными и несправедливыми.

– Спасибо, Тамара, я в любом случае признательна, – ответила я и забыла о том.

Как скоро выяснилось, совершенно напрасно. Не знаю, как остальные друзья и знакомые Тамары пережили наступление обозначенного ею срока, но я ощутила полною мерой. Наступила «Крымская весна», и стало ясно, что имела в виду Тамара, не знаю, как это можно объяснить, но предвидела она именно то, что случилось.

(Когда вспомнила предупреждение, то не удержалась и спросила, Тамара подтвердила, что, разумеется, не знала деталей, но мигом сообразила, что то самое оно и случилось. Последние недели ей было реально худо, сердце останавливалось, и ни одной подсказки не возникло, с кем произойдет беда. Тамара не знала, что думать, и взялась предупреждать всех, до кого могла дотянуться – образ действий был отчасти подсказан на паранормальном уровне. Вместе с тем Тамара признала, что обременительные способности проявляются отменно странным образом и ничего хорошего предвидеть не могут.)

Очень всё это было грустно. Самое грустное произошло с подругой Верой, она приняла «сторону справедливости и русского мира», хотя пообещала, что будет считаться с моим несогласием, только не надо лишних разговоров, лучше мне промолчать, иначе нам будет трудно. Я ответила, что мне и так трудно, однако обидно и гадко слышать такое после сорока лет знакомства. С тем отключилась от греха подальше и отчасти порадовалась, что до того держала с подругой дистанцию, иначе ответ на щедрое предложение помолчать в тряпочку стал бы ещё менее корректным.

Ванда Глазова, мой любимый директор высказалась с «прямотой римлянина» и так же прагматично.

– Видишь ли, дорогая, – объяснилась Ванда, будучи спрошенной. – Мне эти идейные навороты всегда были по фигу. А теперь, извини, предпочитаю проявлять лояльность по месту работы и зарплаты, если уж пришлось выбирать. Да и тебя уважаю больше иных прочих. Давно убедилась, что от власть имущих пользы немного, а ты всегда хорошо ко мне относилась, и ни разу в жизни не злоупотребила служебным положением.

Валентин объяснился на злобу дня туманно, заявил о несбывшихся надеждах, что до этого не дойдет, и предсказал трудные времена, которые, впрочем, давно наступили, пока мы хлопали ушами «в постыдной праздности влача свой век младой». Хотя не все, некоторые выводили капиталы и шлялись по миру в целях пристроить, а ему не довелось собрать нужную сумму для вывода, кто-то заступил путь злокозненным образом.

Самым трогательным образом выступила Элла Крохина. Милая девушка прислала паническое послание, в нем докладывала, что Юлий, ныне гражданин ЕС Антон Новак, высказался в непристойной форме, что «доигрались наконец чертовы придурки», потом делился наблюдением с нынешним деловым партнером герром Кнаббе, а тот говорил: «йа-йа, натюрлих…». Элла не могла понять, в чем истина, и просила моего совета, как следует понимать новейшие события на исторической родине, сама она разбраться оказалась не в силах.

«Неужели всё так плохо? Скажите честно, Екатерина Дмитриевна!», – вопрошала Элла напоследок. Пришлось подтвердить, что я не одобряю обсценной лексики, но в принципе согласна с мнением Юлия, хорошо, что теперь он гражданин ЕС Антон Новак. Ей советую подумать о том же.

Кузен Сергей воспринял новости с родины прагматически, заявил, что начал оформление учащегося Мики для более прочного устройства в Швейцарской федерации, нет ли у нас возражений, и не хотим ли сами включиться в процесс. Я поблагодарила кузена по поводу Мики, сама об этом серьезно размышляла, вопрос армии стоял на повестке дня, следовало подстраховаться. Насчет нас пришлось объяснить, что мы подумаем, в особенности Миша, а с ним было нелегко.

Так начался сезон, и в последующие дни на ум всё чаще приходила цитата из «Морфия» (М. Булгаков) о том, что «весна ужасна…». Но в её разгаре произошли два события, сумевшие отодвинуть тотальные мрачные ощущения и вернуть к подобию былой нормальной жизни. Для начала появилась старушка Марта Федоровна, причем не у меня, а у Валентина, точнее, передалась через контору Сони Исправниковой, а её нашла с помощью подруги своей дочери Ольги. Короче, вторая Ольга, то есть Киреевская попросилась на аудиенцию к старушке Марте и стала выспрашивать координаты скрытой Ольги, с тем, чтобы объясниться насчет пустячной безделушки. Марта Федоровна заподозрила неладное, заключилась в зловещее молчание, с тем Ольга Киреевская вернулась в контору к Соне выпрашивать другого консультанта.

В результате другу Вале довелось свести знакомство со старой дамой, о чем он давно мечтал, хотя сознался после, что мечтания были безрассудны. Если повествовать совсем уж коротко, то в прибытке осталась одна Соня Исправникова, ей удалось свести концы с концами в последовавшей драме и войти в расположение старой дамы. Настолько, что та поручила Соне заняться устройством богатого наследства, свалив с моих плеч этот фигуральный камень.

Глава одиннадцатая

1

Во-вторых, незаметно среди последовавших выяснений с Валентином,