Становление личности. Избранные труды - Гордон Олпорт

Эта проблема беспокоила многих (возможно, большинство) философов, но не все они пришли к таким же выводам. Юм, например, неохотно и без энтузиазма пришел к выводу, что устойчивый действующий субъект ( Я ) – больше иллюзия, чем фундаментальный факт. Он решил, что человек состоит из дискретных кусочков опыта. Уильям Джеймс, сражавшийся с той же проблемой, пришел к заключению, что единого цементирующего принципа нет, а единство обеспечивается наложением последовательных состояний и действий, подобно тому как единство драночной кровли обеспечивается перекрытием полос дранки.

К противоположному выводу, как мы видели в главе 6, пришел Кант. Он утверждал: так как мы знаем, что наши отдельные действия – наши , должно существовать «чистое эго », непрерывно гарантирующее личностное единство на протяжении жизни. Философы, следующие за Кантом, могут принять одну из двух точек зрения. Либо они считают, что Я – пассивный гарант единства, «устойчивая почва» без активного участия и «вмешательства»; либо они считают, что Я – агент , который желает, направляет, управляет, отбирает поведение и таким образом активно кует единство.

Развивая эту последнюю точку зрения, психологи-томисты говорят, что объединяющее Я имеет объективную и неизбежную цель. В природе Я – стремиться (не всегда успешно) к более высокой степени совершенства, чем та, которая существует сейчас. Даже слабейшая жизнь обнаруживает базовую тенденцию к обогащению, к движению, к успеху за нынешними пределами. Направление, задаваемое этой целью, – идеал совершенного человека, каким его представляет себе индивид. Так как человек создан по образу Бога, то существует норма совершенства (человек, каким он должен быть), которая направляет, пусть несовершенно, объединяющую активность Я . Человек мельком видит дорогу к конечному единству, и следуя ею посредством своего разума и своих выборов, он будет идти к фактическому единению своей личности [576] . Эта линия мысли фиксирует внимание на убеждении некоторых авторов в том, что вопрос единства вообще не может рассматриваться отдельно от проблемы конечной природы и судьбы человека.

Другие философы избегают допущения о том, что Я – объединяющий агент. Они видят единство в сущностной «системной» природе личности. Они постулируют «тенденцию к стабильности» (Фехнер), «системную релевантность» (Уайтхед) или «стремление» (Спиноза). У человека, согласно Спинозе, стремление (conatus) принимает форму тенденции к развитию в направлении собственной совершенной формы. Эти философы признают, что более низкие формы жизни достигают единства легче, чем человек, у которого так много разнообразных возможностей, взывающих к их осуществлению. Как указывает Кейзерлинг, зимородок, бдительно охотящийся на берегу пруда, является более совершенным, хотя и менее сложным единством, чем человек в поиске хлеба насущного.

Если эти различные философские решения кажутся запутывающими, то это потому, что они требуют гораздо более глубокого анализа, чем мы можем здесь предложить. Привлекая к ним внимание, мы стремимся показать, что для достижения полностью удовлетворительной теории единства жизни личности необходим широкий философский кругозор.

Единство как стремление

Одна линия философского мышления особенно близка к привычным приемам психолога. Так называемые романтические философы девятнадцатого века любили говорить: «Человек – это то, что он любит». Мы никогда полностью не достигаем того, что мы любим, мы просто продолжаем это любить и хотеть этого все больше и больше. Например, объединяющей силой может быть любовь к учебе, но не обладание ученостью.

Нашу энергию интегрирует именно преследование некоторой цели. Когда цель достигнута, энергия рассеивается. Человек, сосредоточенный на становлении тем, чем он хочет стать, гораздо более интегрирован, чем тот, кто дошел до своей цели и кому больше некуда двигаться. Для достижения цели мы должны преодолевать отвлечение внимания, разногласия и препятствия. Все усилия образуют единый сплав.

Гёте видел, что спасение Фауста было именно в непрестанном поиске целей, особенно жизненной цели, которую он себе поставил («свободный народ на свободной земле»). Мефистофель заключил пари с Фаустом, что сможет увлечь его так, что тот больше не будет стремиться к своей цели, а поддастся некоторому соблазнительному состоянию удовлетворенности собой. Если бы Фауст поддался иллюзии, что достиг своей цели, он был бы проклят. В конечном счете, он был спасен потому, что непрестанно стремился к цели, которую никогда не достигал.

Как все великие эпические поэмы, «Фауст» Гёте дает нам глубокое понимание человеческой природы, в данном случае – условий, при которых достигается единение личности. Психолог Юнг признает такую же ситуацию в своем определении Я . Согласно Юнгу, Я – это не то, что мы имеем, а то, чего пытаемся достичь на протяжении всей своей жизни. Именно в этом особом смысле Я дарует единство.

Доктрина единства через стремление подразумевает целеустремленность. Это отмечается в Библии. Послание Иакова предупреждает, что «человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (1:8). Евангелие от Луки говорит: «Никакой слуга не может служить двум господам» (16:13). Экзистенциалист Кьеркегор настаивал: чтобы быть духовно цельным, человек должен «желать одного». Диффузные стремления могут разрушить единство. Одна главная цель – истинный объединитель. Подлинная радость жизни, писал Бернард Шоу, – обнаружить, что вас «используют ради цели, которую вы сами считаете великой».

Единство и образ Я

В доктрине стремления подразумевается присутствие когнитивного фактора – образа Я . Один психолог, Леки, определяет личность как «организацию идей, которые ощущаются как совместимые друг с другом». Он добавляет, что всепоглощающей мотивацией в жизни является поддержание единства этой системы:

...

«Поведение выражает усилия по поддержанию целостности и единства организации.……Чтобы быть непосредственно усвоенной, идея, сформированная в результате нового опыта, должна ощущаться как совместимая с идеями, уже присутствующими в системе. С другой стороны, идеи, несоответствие которых распознается по мере развития личности, должны быть исключены из системы. Так происходит постоянное усвоение новых идей и изгнание старых на протяжении жизни» [577] .

Теория Леки имеет важное приложение в области обучения. Мы обучаемся только тому, что соответствует нашему образу системы Я . (Другими словами, мы усваиваем только лишь или лучше всего тот материал, который затрагивает наше Я , в который мы эго-вовлечены .)

Другой автор, Карл Роджерс, озабочен тем, как помочь людям достичь точного и полного Я -образа. Многие терпят неудачу в достижении здорового единства личности по причине самообмана.

...

«Видимо, когда все способы, которыми индивид воспринимает себя (свои качества, способности, импульсы и установки, свои отношения с другими) собраны в организованную сознательную Я -концепцию, то это сопровождается чувством комфорта и свободы от напряжения» [578] .

Эта линия рассуждений отождествляет здоровье личности с полным и единым образом Я . Образ Я включает ви́дение не только того, «что я есть», но также того, «чем я хочу быть» и того, «чем мне следует быть». Соединяя эти аспекты образа Я , человек движется к единению.

Близкий (в чем-то) подход обнаруживается в неофрейдистском понятии идентичности. Эриксон делает его сердцевиной современной версии психоанализа. Особенно в подростковом возрасте человек пытается привести чувство собственной идентичности в соответствие со своими социальными взаимоотношениями. Эриксон пишет: «Чувство эго-идентичности – это возникшая уверенность, что способности поддерживать внутреннее тождество и непрерывность… соответствует тождество и непрерывность моего восприятия другими» [579] .

С этой точки зрения, задача каждого – открыть, «кто я?». Когда на этот вопрос дается удовлетворительный ответ, достигается новое единство и зрелость личности.

Распространение этого поиска в область мистицизма обнаруживается в дзен-буддизме. Дзен нацелен на тотальное познание своей собственной природы. Цель дисциплины дзен – переживание сатори , или просветленности. Дзен утверждает, что подлинное Я нельзя познать с помощью аналитических понятий или (как это обычно делают жители Запада) веры в то, что собственная идентичность не связана с фундаментальными основами собственного существования. Сатори – это переживание единства, слияние Я и не-Я . Западному разуму трудно достичь такого полного мистического переживания и даже постичь его природу. Наши привычки интеллектуального анализа мешают нам достичь такого совершенного субъективного единства. Судзуки, учитель дзен, пишет: «Интеллект навязывается и прерывает переживание, чтобы сделать его поддающимся интеллектуальной обработке, которая означает различение или расчленение. Первоначальное чувство идентичности тогда утрачивается, и интеллекту позволяется использовать свой характерный способ разбиения реальности на кусочки» [580] .