Весна сменяет зиму - Дмитрий Шелест

как пёс, что бежит за машиной, пока она едет, тебе интересно, но остановись она, ты тут же потеряешь интерес, вот пусть пока эта машина едет вперёд.

– А если я попрошу ещё один поцелуй?

– То, несомненно получишь, ногой в пах. Терпи, может при следующей нашей встрече, я уделю твоим губам, чуть больше времени. А пока, наглая ты рожа, пообещай мне, что мы встретимся с тобой вновь и, что ты будешь стараться, как и прежде, чтоб устроить её!

– Обещаю, пьяная ты моя подруга, обещаю.

– И что бы не случилось, ты меня найдёшь?

– Даже если весь мир рухнет, я все равно тебя найду.

Впервые за последнее время, да и за последние годы, он был по-настоящему счастлив. Его распирало от радости и желания прижать Китти к своей груди, обнять её и всю оставшуюся ночь не отпускать. Его привязанность к ней, была настолько сильна, насколько и непонятна им обоим. Он хотел бросить всё, отречься от знамён и клятв, снять форму и бросить автомат и предложить ей убежать от всего, плюнуть на страну, долг, войну и прочее и быть только вдвоём. Но даже будучи пьяным, было ясно Чаку, что это лишь порыв, глупый и бессмысленный. Самоубийственный. Да и Китти не любила его, скорее она любила свою карьеру, чем худого капитана.

***

Чак почувствовал сквозь сон, как кто-то тычет его в бок и что-то требует. В темноте с похмелья, было сложно разобрать, что за тёмная фигура его пытается разбудить. В итоге это был какой-то штабной офицер, которого он и знать не знал. Было раннее утро, даже поздняя ночь, за окном трещали сверчки и щебетали птицы. Чувствовал капитан себя паршиво, собственно, как и всегда с перепоя, голова трещала, к горлу подступал комок, слабость звенела и в руках и ногах. Он не помнил, как оказался здесь, но видимо все прошло спокойно и без сюрпризов, ведь ему даже удалось предупредить, чтобы его разбудили, дабы не проспать поездку с Ломером в часть. Китти спала на соседней кровати ,свернувшись в позу эмбриона, и зажав меж ногами одеяло, раздеться видимо у неё сил не осталось и в кровати она лежала прямо в одежде. Растрёпанные волосы небрежно были раскиданы по подушке, уходя он задержался над ней на минуту, разглядывая её лицо в свете уличных фонарей, и мысленно поцеловав в щёку, отправился к месту встречи с Ломером.

– Она просила, как вы будите уходить пожелать вам удачи, товарищ капитан, – вслед молвил штабной офицер, чьего лица он даже не мог разглядеть.

– Как проснётся, передай ей, что я все равно найду её вновь. Что бы ни случилось.

– Как скажите.

Машина мчалась по пыльной дороге, уныло скрипела панель, хрустели уставшие детали подвески. Ломер был сам за рулём, его помощник спал на заднем сидении. Чак также устало зевал рядом с полковником, то и дело, погружаясь в сон, до следующей кочки, которая встряхивала его больную голову. Ломер молчал и с усилием жал на газ, явно куда-то торопясь. Не смотря на утро, на трассе было оживление, им по пути уже встретилось около десятка машин и танков.

– Ну как, капитан. Отдохнул? – не отрывая взгляда от дороги, молвил политработник.

– Да, товарищ полковник. Отдохнул.

– Да по тебе и видно, я даже по запаху чувствую, как хорошо ты отдохнул. Открыл бы окно, а то опьянеем здесь все, от твоего дыхания. Ведь можно же отдохнуть и без алкоголя.

– Наверное, можно. Но я не умею.

– И это плохо. Сопьёшься когда-нибудь окончательно. Вытворишь, что-нибудь с дури. Хотя ты и трезвый вытворяешь. Слышал я про твои разборки в кафе. Ты в курсе, что одному из полицейских нанёс множественные переломы? У него три ребра сломано.

– Я не просил их кидаться на меня, товарищ полковник, они не рассчитали силы, думали так просто могут победить фронтового офицера. Но я не зря мыкаюсь по окопам уже третий год. Я умею калечить и убивать, как-никак это моя основная работа сейчас. Да вы и в курсе, наверное, что они и сами виноваты. Вы же сами мне в Брелиме говорили, что мы должны выстраивать хорошие отношения с покорёнными народами, вот я и вступился за тех медивов.

– Да в курсе, в курсе капитан, если честно, то я даже рад, что ты накостылял этим бездельникам. Главное, что не убил никого. Да и хорошо, что Маунду Мауту на глаза попался. Если бы не он, могли бы и обратно в ШРОН тебя отправить. Да я и не знал, что у тебя связи в штабе есть.

– Да как связи, так, знакомая.

– Так знакомая? Да эта знакомая при Мауте служит, причём в самом близком его кругу. Ты был бы по аккуратней с такими знакомыми. Смотри мне, Чак, если перейдёшь дорогу Маунду, то и ШРОНом не отделаешься. С такими людьми связываться нельзя. А бабы они и есть бабы, вертят мужиками как игрушками, ради карьеры и положения. Был бы ты аккуратней, – поучительно говорил полковник, вертя в руках тяжёлый руль, объезжая кочки и ямы.

– Товарищ полковник, ну, что вы меня, как сына-то воспитываете, я взрослый человек. А вы полковник партийный. Не думаю, что уместно нам такое обсуждать с вами.

– Ну и зря ты так думаешь, Зит, я как партийный офицер, слежу за порядком в части и за порядком в головах у солдат. Вы все для меня тут как дети, я в меру своего опыта пытаюсь наставить вас на верный путь, помочь в проблемах и неприятностях. Работа у меня такая, быть отцом для вас. А какие дети заслуживают большего внимания родителей, знаешь Зит?

– М-м-м, без понятия.

– Проблемные дети, Зит, те у кого в силу обстоятельств и характера не получается быть как все. Вот ты для меня, как проблемный ребёнок, мне вечно приходиться заниматься тобой, у меня тысячи таких, но ты зараза доставляешь мне немало хлопот. Я может давно бы махнул рукой на тебя, сказал бы кому следует о твоих мыслях, разговорах и прочем, но я вижу в тебе большой потенциал, ты хороший солдат. Стране нужны такие как ты, что бы победить. Я бы не хотел, чтобы ты закончил свою жизнь где-нибудь в подворотне, убитый в пьяной драке.

– А какие у меня в жизни есть перспективы? По мне так единственная моя перспектива подохнуть в бою. Надеюсь мгновенно, а не как некоторые мучаются в агонии неделями.

– Тупой ты, Зит! Война даёт шансы не только костьми лечь, она даёт