Волгины - Георгий Шолохов-Синявский

— Идите, — усмехнулся Виктор.

Родя круто повернулся, не оглядываясь и посвистывая зашагал по панели.

Виктор прошел квартал, остановился, закурил, часто затягиваясь. Все-таки он волновался. «Полтора года! Полтора года! Многое за это время могло произойти в душе человека!»

Виктор обдумывал, как бы сделать так, чтобы на всякий случай остаться незамеченным…

«А может быть, совсем не ходить? К чему все это? Ведь я не Родя, — подумал Виктор и преисполнился жестокой иронии к самому себе. — Воевать надо скорей ехать, а не прохлаждаться по тылам… Нужен ты ей здорово!»

Но в памяти опять засияли голубые глаза, вызывающе капризные губы, и сердце Виктора забилось тоскливо и сильно. Вот она где-то здесь, совсем близко. Всего один квартал! И как можно не зайти, не узнать что-нибудь о ней, не взглянуть! Ведь завтра он будет уже далеко от этой чистенькой, кое-где зияющей застарелыми воронками улицы, от запаха сирени, от зеленого, уютного города. Будет соколом метаться по небу, и сердце опять станет жестоким и твердым, как вот этот поцарапанный пулями камень…

Виктор зажег новую папиросу и, умышленно растягивая шаги, направился к следующему переулку.

— Скажите, где госпиталь номер 3240? — спросил он у какого-то военного.

— А вот здесь, — показал военный на четырехэтажное здание, повидимому в недавнем прошлом — школы.

Виктор прошелся раз-другой мимо госпиталя, постоял на углу, поглядывая на окна. У раскрытых рам стояли раненые в таких же фланелевых халатах, какой он сам недавно снял, виднелись повязанные белыми косынками головы медицинских сестер.

Виктор свернул за угол, зашел во двор. У черного входа стоял автобус, из него выносили раненых. Возле автобуса толпилось несколько медицинских сестер. Санитарки, покачиваясь, чуть ли не бегом таскали носилки. Приемка раненых шла полным ходом. Во дворе на скамеечках сидели раненые, выздоравливающие, «ходячие», как обычно их называли, одни — с костылями, другие — без костылей, курили…

Во дворе было людно, поэтому Виктора сначала никто не заметил. Он издали всматривался в медсестер, надеясь увидеть среди них Валю. Один раз ему показалось, что он узнал ее в высокой и стройной девушке с выбивающимися из-под косынки золотистыми кудрями.

Он чуть не позвал ее. Туманные круги поплыли в его глазах от волнения, но тут же высокая сестра обернулась и кровь отхлынула от его сердца: нет, это была не Валя…

Тогда он решился на такой шаг: подошел к скамейке и сел рядом с двумя грызущими семечки ранеными. Они посторонились, дав ему место.

— Что, ребята, скоро, должно, на выписку? — с напускным спокойствием спросил Виктор, кладя у ног походный мешок и на него свернутую шинель. Заметив сиявшую на груди Виктора Золотую Звезду, раненые сразу перестали плеваться шелухой.

— Да уже почти отмаялись, товарищ старший лейтенант. Не нынче-завтра замелькаем пятками, — с готовностью ответил темноволосый и круглоголовый, с отросшей на широких скулах пушистой бородкой. — А вы, товарищ старший лейтенант, никак, проведать кого?

— Да, друзья. Проведать кое-кого, — доставая портсигар и не спуская глаз с двери госпиталя и с отъезжающего автобуса, ответил Виктор.

— Должно, дружок тут лечится? Его враз можно вызвать. Он лежачий или ходячий?

— Ходячий, — машинально кивнул Виктор.

— А как фамилия? Может, слыхали, — желая во что бы то ни стало услужить герою, настойчиво приступил к Виктору словоохотливый раненый с бородкой.

Виктор не ответил, жадно затягиваясь папиросным дымом, попросил:

— Вы вот что, браток, не посчитайте за труд, позовите-ка сюда вон ту сестричку.

— Ту, что ли? — обрадовался боец.

— Да хотя бы ту, мне все равно.

— Вера! — крикнул темноволосый боец. — Живым манером сюда.

— Чего там? — спросила стоявшая у двери белолицая, очень миловидная медсестра. — Подождут. Я зараз.

— Да иди же ментом… Ну! Товарищ Герой Советского Союза просят. И всегда они так, — сердито пробурчал боец. — Нету того, чтобы сразу подойти.

Но Вера уже подошла, с любопытством разглядывая Виктора.

— Чого вам треба? — спросила она у бойцов.

— Чого, чого, — передразнил боец. — Вот товарищ Герой Советского Союза интересуется.

— Послушайте, — оказал Виктор. — У вас Валентина Якутова работает?

Опушенные черными ресницами большие синие глаза Веры смотрели теперь не спокойно и безучастно, а с каким-то нетерпеливым любопытством.

— Валентина Николаевна работает. Она у нас старшей операционной сестрой.

— Позовите ее, пожалуйста. Только не говорите, кто вызывает, — чувствуя, что краснеет, попросил Виктор и, откусив кончик папиросного мундштука, выплюнул.

Вера с уважением смотрела на его Звезду. Казалось, она о чем-то догадывалась. Виктор уже подумал, не работала ли она в госпитале в то время, когда он был в Ростове, и не узнала ли его.

— Так вы попросите ее выйти, — напомнил Виктор. — Ничего не говорите, а только скажите: выйдите, мол, вас спрашивают.

— Есть позвать старшую операционную сестру Якутову, товарищ старший лейтенант, — бойко ответила Вера.

Волнение Виктора не ускользнуло от внимания двух раненых: они переглянулись.

— Пошли, Голощеков, — предложил боец с темной бородкой.

— Пошли. Скоро надо к врачу, — небрежно согласился его товарищ, худенький, с узким, болезненно желтым лицом, и вдруг догадливо подмигнул:

— Счастливой вам встречи, товарищ старший лейтенант.

Виктор остался на скамейке один. Волнение его достигло такой силы, что он готов был сам бежать в госпиталь я, не дожидаясь, искать Валю.

Так или иначе он должен повидать Николая Яковлевича Якутова, сказать ему, что вот он уже вылечился и теперь совсем здоров. И большая доля заслуги в этом принадлежит ему, главному хирургу, первому вырвавшему обескровленного летчика из небытия.

Послышались голоса, и Виктор поднял голову. Прямо к нему шли Вера и Валя. Он сразу узнал ее. Только она показалась ему еще тоньше, бледнее и выше, чем прежде. Вера остановилась, а Валя, глядя на него издали из-под руки, так как в глаза светило солнце, сначала медленно и неуверенно, а затем быстро и спотыкаясь, почти бегом кинулась к нему…

Виктор встал, не отрывая глаз от подбегающей Вали. Вот она, большая, бледная и красивая, почти не касаясь земли, бежит к нему. От белизны ее халата, кажется, больно глазам, но он глядит на нее, онемелый и радостный, забывший о своих недавних сомнениях… Ее яркоголубые, такие знакомые глаза сияют издали каким-то особенным ласковым светом. Она тоже узнала его. Она удивлена, ошеломлена больше, чем он, и как будто все еще не верит самой себе, то прикрывает глаза ладонью, то опускает ее. И совсем это не та Валя, которую Виктор знал когда-то, — гордая, надменная, своенравная…

— Виктор! Витенька! — вскрикивает Валя. Виктор чувствует, как она трепещет у него на груди, как ее теплые руки судорожно охватывают его шею, как сухие, горячие губы сливаются с его губами…

………………………………………………………………………………….

2

После бессвязных восклицаний, вопросов, начатых и неоконченных фраз, без чего не обходится ни одна радостная встреча, Валя повела Виктора к отцу.

— Пойдем, пойдем. Ты знаешь, как он будет рад тебя видеть! Ведь ты, можно сказать, его «тяжелый». А что ты был тяжелый больной, ты и сам знаешь…

Николай Яковлевич Якутов в это время был свободен и находился в ординаторской. Тут же сидела начальница отделения рыжеволосая и веснушчатая Ревекка Абрамовна и давала наставления сестрам. Дверь отворилась, вошла Валя, ведя за руку улыбающегося Виктора.

— Папа, ты узнаешь этого человека? — спросила Валя.

Николай Яковлевич подошел к смущенному Виктору и с минуту очень серьезно и внимательно разглядывал его из-под насупленных бровей. Виктор так же молча и терпеливо смотрел на Якутова, на его заметно постаревшее, сморщенное, пожелтевшее лицо. Довоенного его брюшка теперь совсем не было заметно под халатом, и весь он стал какой-то плоский, сухонький и словно затвердевший.

— Так, так… — не повышая голоса и, казалось, без всякого удивления проговорил Якутов. — Я всегда узнавал своих выздоровевших больных, всегда. Товарищ Герой Советского Союза Волгин, если не ошибаюсь?

— Так точно, — по-военному ответил Виктор.

— Я же говорила, что папа сразу узнает, — сказала Валя.

— Еще бы… Не узнать ростовчанина! — сказал Якутов, тряся Виктора сразу за обе руки.

— Бог ты мой, — вскрикнула Ревекка Абрамовна и кинулась к Виктору, наваливаясь на него всем своим большим, рыхлым телом. — Земляк вы наш! Милый, дорогой! Да откуда же вы? Гляньте на него: свалился, как с неба!

Виктор еле успевал отвечать на вопросы и приветствия. Он не ожидал, что его встретят с такой радостью. В ординаторскую сбежались врачи и сестры со всего отделения. Некоторые сотрудники, работавшие в госпитале со дня эвакуации из Ростова, тотчас же узнали Виктора и разговаривали с ним, как с близким человеком.