Историческая библиотека - Диодор Сицилийский

8. На следующий день Ксеркс, теперь, когда битва складывалась вопреки его ожиданиям, выбрав из всех народов своей армии таких людей, какие имели репутацию выдающегося мужества и смелости, после искреннего призыва объявил перед боем, что если они возьмут штурмом проход, он щедро одарит их, но если побегут, - наказанием будет смерть. (2) Эти люди бросились на греков как один могучий поток и с большим ожесточением, но солдаты Леонида, закрыв свои ряды в это время, и сделав свое построение подобным стене, вступили в бой с жаром. И они так далеко зашли в своем рвении, что шеренги, которые имели обыкновение вступать в бой по очереди, не сменялись, и по причине своей бесконечной выносливости к испытаниям они оказались лучше и убили множество отборных варваров. (3) День они провели в противоборстве, соперничая друг с другом; ибо старые солдаты бросили вызов свежим силам молодежи, а младшие соревновали себя с опытом и заслугами своих старших товарищей. И когда, наконец, даже отборные варвары побежали, варвары, которые находились в резерве, перекрыли им дорогу и не позволили отборным солдатам бежать, и, следовательно, они вынуждены были повернуть назад и возобновить бой.

(4) Пока царь был в тревоге, полагая, что ни один человек не будет иметь мужества, чтобы снова идти в бой, к нему пришел некий трахинец, уроженец этой области, который был знаком с горной местностью. Этот человек был доставлен к Ксерксу и взялся провести персов по узкой и крутой тропе, так что люди, которые его сопровождали, зашли бы в тыл войску Леонида, которое, будет окружено, и таким образом, легко уничтожено. (5) Царь был в восторге, и осыпав подарками трахинца, отправил с ним 20 000 солдат под покровом ночи. Но один человек среди персов по имени Тиррастид, кимеец родом, благородного и честного образа жизни, ночью дезертировал из лагеря персов в лагерь Леонида, который ничего не знал о поступке трахинца, и предупредил его.

9. Греки, узнав об этом, собрались вместе примерно в середине ночи и обсудили опасности, которые надвигались на них. И хотя некоторые заявили, что они должны покинуть проход немедленно и искать спасению у союзников, утверждая, что любой, кто останется на месте, не сможет уйти живым, Леонид, царь лакедемонян, горя нетерпением приобрести для себя и для спартанцев награду великой славой, приказал всем остальным грекам отходить и добиваться безопасности для себя для того, чтобы они могли бороться вместе с греками в битвах, которые еще предстояли; но что касается лакедемонян, сказал он, они должны остаться, а не отказываться от защиты прохода, ибо уместно вождям Эллады с радостью умереть, стремясь заслужить славу[15]. (2) Сразу же, как только все остальные ушли, Леонид вместе со своими согражданами совершил героическое и поразительное деяние, и, хотя лакедемонян было мало (он удержал только феспийцев), он, имея всего не более пятисот человек, был готов встретить смерть во имя Эллады.

(3) После того как персы, которые были во главе с трахинцем, сделав свой путь по труднопроходимой местности, вдруг окружили Леонида между своими войсками, греки, отказавшись от всякой мысли о собственной безопасности и предпочтя взамен славу, в один голос просили своего командира вести их против врага прежде, чем персы узнают, что их люди завершили обход вокруг них. (4) И Леонид, приветствуя стремление своих солдат, приказал им быстро готовить завтрак, так как обедать им придется в Гадесе, и он сам, в соответствии с приказом, им данным, принимал пищу, полагая, что тем самым он может сохранить свои силы в течение длительного времени и выдержать напряжение борьбы. Когда они поспешно подкрепились и все были готовы, он приказал солдатам напасть на лагерь, убивая всех, кто попадется на их пути, и пробиваться к большому царскому шатру.

10. Тогда солдаты, в соответствии с отданными им приказами, построившись плотным отрядом, напали под покровом ночи на лагерь персов, Леонид возглавлял атаку[16]; и варвары, из-за неожиданности нападения и из-за незнания причин этого, побежали сообща из своих палаток с большой суматохой и беспорядком, и, думая, что солдаты, которые отправились с трахинцем, погибли, и что все войско греков напало на них, они были поражены ужасом. (2) В результате многие из них были убиты войсками Леонида, а еще больше погибло от рук своих товарищей, которые по своему неведению приняли их за врагов. Так как ночь мешала какому-либо пониманию истинного положения дел, и смятение, охватившее весь лагерь, послужило причиной, мы вполне можем поверить большому урону, поскольку они продолжали убивать друг друга в обстоятельствах, не дающих возможности осмотреться, потому что не было ни приказов полководцев, ни какого-либо требования пароля, ни, в целом, какого-либо возвращения рассудка. (3) Действительно, если бы царь остался в царском шатре, он также легко бы мог быть убит греками и вся война достигла бы скорейшего завершениия, но, как это случилось, Ксеркс выбежал на шум, а греки ворвались в шатер и убили почти поголовно всех, кого они застали там. (4) На протяжении всей ночи они бродили по лагерю, разыскивая Ксеркса - разумный поступок, но когда рассвело, и все обстоятельства дела прояснились, персы заметив, что греки были немногочисленны, стали смотреть на них с презрением; однако, персы не отважились вступать в бой с ними лицом к лицу, опасаясь их доблести, но они окружили их с флангов и с тыла, и, пуская стрелы и бросая копья со всех сторон, они убили всех до единого. Вот что касается солдат Леонида, которые охраняли проход при Фермопилах, и такой конец жизни они встретили.

11. Достоинствам этих людей, кто не выразит удивления? Они единодушно не оставили пост, который Греция назначила им, но с радостью пожертвовали своею собственной жизнью ради общего спасения всех греков, и предпочли умереть мужественно, чем жить позорно. (2) А также никто не будет сомневаться, что персы чувствовали ужас. Ибо какой человек из варваров мог представить себе то, что случилось? Кто бы мог ожидать, что отряд только в пятьсот человек, когда-либо осмелится вступить в бой против мириадов? Поэтому какой человек более позднего времени, возможно, не подражал доблести этих воинов, которые, оказались в безвыходной ситуации, хотя их тела были побеждены, но дух их не был сломлен? Эти люди, таким образом, единственные из всех, о ком пишет история, в поражении приобрели больше славы, чем все остальные, кто победили в открытом бою. Ибо вынося приговор храбрецам, судить надо не о результате их поступков, а по их цели; (3) в одном случае распоряжается Фортуна, в другом это цель, которая заслуживает одобрения. Как человек должен судить о чьей-либо храбрости, чем о таковой спартанцев, которые, хотя в численности и не равнялись даже тысячной доли врага, осмелились состязаться доблестью против несметного множества? Не было у них никакой надежды преодолеть многие тысячи, но они считали, что в храбрости они превосходят всех людей прежних времен, и они решили, что, хотя в бою они должны были биться против варваров, но на самом деле они состязаются и награды доблести ищут в соревновании со всеми, кто когда-либо заслуживал восхищение своими походами. (4) В самом деле, они одни из тех, о ком мы знаем с незапамятных времен, кто предпочел соблюсти законы своего государства, а не свою собственную жизнь, не чувствуя горечи, что величайшая опасность угрожает им, но решив, что величайшее благо то, ради которого те, кто упражняется в доблести, должны умолять случай, сыграть роль в состязаниях такого рода. (5) И было бы оправданным полагать, что именно эти люди были более ответственны за общую свободу греков, чем те, кто позднее одержали победу в сражениях против Ксеркса; ибо, когда деяния этих людей приходили на ум, персы были встревожены, в то время как греки побуждались к осуществлению подобных героических подвигов.

(6) И, говоря в общих чертах, эти люди единственные из греков до своего времени достигли бессмертия из-за своей исключительной доблести. Поэтому, не только писатели-историки, но и многие наши поэты отмечали их отважные подвиги, и один из них Симонид, лирический поэт, который написал следующий хвалебный панегирик[17], достойный их доблести:

Из тех, кто пал при Фермопилах

Все славной судьбы, достойной погибели;

Их могилы - алтарь, незабвенна памяти о них,

Вместо плача о их судьбе -

Хвалебная песнь. Такой саван, как этот

Ни изваять, ни всепоглощающему времени отнять.

Это гробница доблестных мужей, принесших

безупречную славу Элладе, для погребенных в ней.

И свидетельство Леонид, тогдашний царь

Спарты, который сам оставил после себя венец

Доблести могучей и бессмертной славы.

12. Теперь, когда мы поговорили достаточно долго о доблести этих людей, мы возобновим ход нашего повествования. Ксеркс, теперь, когда он получил проход, способом нами описанным, и завоевал, как говорит пословица, "Кадмейскую победу"[18], уничтожил лишь горстку врагов, в то время как сам потерял большое количество своих собственных бойцов. И после того как он завладел проходом силами своих сухопутных войск, он решил предпринять попытку побороться за море. (2) Поэтому сразу, призвав начальника флота Мегабата, он приказал ему плыть против флота греков и попытаться со всем своим флотом вступить в морское сражение с ними. (3) И Мегабат, в соответствии с приказом царя, отправился из Пидны в Македонии со всем флотом и пристал к мысу в Магнезии, который носит имя Сепий. На этом месте поднялся сильный ветер, и он потерял более трехсот боевых кораблей и большое число транспортов для кавалерии и другие суда. А когда ветер утих, он снялся с якоря и пристал к Афетам в Магнезии. Отсюда он отправил двести триер, приказав командирам взять кружной путь, держа Эвбею справа, чтобы окружить противника.