...И скрылся с места преступления... - Джон Кризи

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал Роджер.

* * *

По пути домой он поймал себя на том, что думает не о Джексонах, а о еще одном совпадении, поразительном совпадении. В заметке, что он прочитал в газете у миссис Китт, – в той, где говорилось о деле, по которому миссис Брей давала показания, – водителя в суде представлял мистер Чарлз Джексон из адвокатской конторы "Саммерби и Коул".

Глава 9

Наезд со смертельным исходом

Сержант Артур Аткинсон из столичной полиции служил в отделении в Тоттинге. Аткинсону было уже почти сорок лет, из них семнадцать он отдал службе в полиции – он имел все основания рассчитывать, что вскоре его переведут в уголовный розыск и он сможет, наконец, ходить в штатском. Это было его давней мечтой. Он семь раз подавал рапорт о переводе и очень надеялся, что дивизионный суперинтендант подпишет самое последнее обращение. Тогда он будет зарабатывать чуть больше, но не деньги заботили Аткинсона: он просто жаждал снять форму.

В последние несколько недель он демонстрировал повышенную бдительность: если он сумеет проявить себя, рапорт двинется быстрее, и он не хотел упускать свой шанс. На самом деле, за свои семнадцать лет службы он не упустил ни единого шанса. Начальство возражало против его перевода только потому, что у сержанта Аткинсона отсутствовало воображение. Он идеально подходил для патрульной службы, но в уголовном розыске требуются иные качества.

Аткинсон пребывал в счастливом неведении относительно мнения начальства. В тот вечер, когда было совершено нападение на Чарлза Джексона – то есть примерно спустя сутки после событий в доме судьи миссис Китт, – он дежурил. Маршрут был довольно длинным, поскольку в его участок входил район Тоттинг-филдс, поэтому во время обхода Аткинсон проверял каждого констебля – лучше лишний раз удостовериться самому.

Первый обход он закончил чуть позже десяти вечера и вернулся в участок для доклада. Там он выпил чашку чая, а примерно в половине одиннадцатого снова отправился в путь. Это был крупный, массивный мужчина, он вел велосипед уверенно и не торопясь, примерно за сто ярдов перед каждым из постов дежурных констеблей он спешивался.

Первые посты находились в застроенном, обжитом районе. Все здесь было спокойно, и он двинулся дальше. Еле слышно шуршали шины велосипеда, тихо позвякивала цепь. Был великолепный свежий вечер, правда, без луны, но звезды усыпали все небо. Неподалеку от Тоттинг-филдс стояли большие частные дома, вроде дома миссис Китт, однако до Лайгейтской пустоши было еще далеко, около десяти миль. Почти все окна были темными, и вскоре Аткинсон выехал на пустынную дорогу, – казалось, она ведет в никуда, – на самом же деле дорога шла мимо больших участков государственной земли, где недавно начали строительство стадиона. Освещение было скверным, и Аткинсон считал, что надо установить дополнительные фонари: молодые люди часто занимаются в темноте всякими глупостями. Если бы это зависело от него...

Он подумал о своей восемнадцатилетней дочери Бетти.

Бетти была любимицей сержанта Аткинсона, ласковая, нежная, красивая, как рождественская открытка, – ничего более к достоинствам единственной дочери любящий и страдающий отсутствием воображения родитель добавить не мог.

Аткинсон повернул за угол и въехал на улицу Филдс-вью.

Через пять минут, на следующем углу, пост констебля, и Аткинсон не торопился. Он слез с велосипеда и повел его рядом с собой, как коня на поводу. Впереди он увидел малолитражный автомобиль с зажженными задними огнями.

Аткинсон нахмурился.

Задние огни были в полном порядке и вполне соответствовали норме, однако, по мнению Аткинсона, их яркость была недостаточной. Похоже, водитель считает себя большим хитрецом и пытается обойти закон. Если бы пополз туман, как это часто бывает в марте, велосипедист ничего бы не заметил и перелетел через крышу машины, а мотоциклист, вероятно, разбился бы в лепешку. Но по закону сержанту не к чему было придраться.

Он прошел мимо автомобиля и бросил взгляд в сторону большого темного дома. В доме было около полудюжины квартир, и Аткинсон знал всех жильцов. Должно быть, на машине – а это был "остин-изо" – кто-то приехал в гости...

"Остин-изо"?

Аткинсон ощутил жгучее любопытство, и впервые за последние несколько дежурств для него забрезжил луч надежды: похоже, это был его шанс. Из Скотленд-Ярда пришли два запроса, начальство вывесило их на доску объявлений – в запросах указывалось на необходимость немедленно докладывать о появлении автомобилей марки "остин-изо" темно-синего или черного цвета, приводились два возможных номера: Л 573 ПР и КЛК 514. Освещение было настолько плохим, что издали он не мог рассмотреть номерной знак, но, приблизившись футов на двадцать, увидел его четко – надо признать, свет, падавший на номерной знак, оказался в пределах законной нормы.

Он внимательно вглядывался в номер.

359 АСО.

Аткинсон был разочарован, однако нашел в себе мужество усмехнуться: только полный дурак подумает, что та самая машина рискнет здесь останавливаться. "Остин-изо" – не очень распространенная модель, тем не менее в последнее время их развелось довольно много, и четыре из пяти наверняка окажутся черными или темно-синими.

Однако он осветил фонарем салон.

Ничего интересного. Потертое покрывало на заднем сиденье, рядом с местом водителя валяется газета и справочник автомобильной ассоциации. Состояние чехлов говорило о том, что хозяин следит за своей машиной.

Немного расстроенный, Аткинсон продолжил маршрут.

* * *

Хозяин машины наблюдал за ним из-за высокой кирпичной стены, окружающей дом. Когда Аткинсон и его позвякивающий велосипед скрылись, водитель вышел из убежища, подошел к машине и сел за руль. Чуть громче, чем ему хотелось бы, хлопнула дверца. Сержант Аткинсон обернулся на звук.

Водитель завел двигатель.

Мотор взревел.

* * *

Сержант Аткинсон оглянулся чисто механически. Он обратил внимание, что габаритные огни "остин-изо" все-таки недостаточно яркие, надо менять аккумулятор. Однако двигатель завелся сразу и как-то чересчур уж прытко.

– Ох уж эти водители, – вздохнул Аткинсон.

На дороге он чувствовал себя в своей стихии. Он пять лет служил в дорожной полиции, ему приходилось регулировать движение на самых оживленных перекрестках, и он относился к дороге как к чему-то само собой разумеющемуся – при условии, естественно, неукоснительного соблюдения правил. Того же он требовал и от автолюбителей. Однако рев мотора и визг шин говорили о том, что машина тронулась с дикой скоростью. Он снова обернулся и чуть отрулил в сторону тротуара.

– Боже! – прошептал он.

Он отчаянно прыгнул вперед, к тротуару, но никаких шансов на спасение уже не оставалось. Первый удар сломал Аткинсону позвоночник, колесо размозжило ему голову.

* * *

На угол Филдс-вью, к очередной встрече с сержантом, торопился молодой констебль по имени Дэвис. За его плечами было пока всего полгода службы. Дэвис был невысоким бледным юношей, и многие недоумевали: зачем в полицию берут столь непрезентабельных молодых людей? Он пока еще не решил, нравится ли ему эта работа и есть ли смысл делать профессию полицейского делом всей жизни. Именно об этом он и размышлял, двигаясь навстречу сержанту Аткинсону. Аткинсон – неплохой человек, думал Дэвис, но большую часть жизни он провел в полиции, а единственное, чем может похвастать, так это сержантскими нашивками.

– Мне это не подходит, – бормотал сквозь зубы Дэвис.

До угла оставалось ярдов пятьдесят, он не опаздывал. В этот момент он услышал, как завелся двигатель. Звук был очень громким, словно водитель решил его прогреть на больших оборотах. Можно подумать, зима! Некоторым гражданам противопоказано иметь машину – через пару месяцев они превращают ее в груду металлолома.

И этому двигателю скоро придет конец.

А затем Дэвис услышал удар.

Он сразу же перешел на бег, и к тому моменту, когда оказался на углу, слегка задыхался. Темный малолитражный автомобиль был уже в конце улицы, двигатель работал теперь не так громко, однако скорость все равно оставалась большой.

Дэвис схватил свисток.

– Остановитесь! – крикнул он и поднес свисток к губам.

Звонкий свист прокатился веселым эхом. "Фью-ю-ю-ю-ю", – пел свисток. Дэвис мчался вперед.

И тут он увидел нечто совершенно поразительное, то, о чем однажды говорили на инструктаже в районном подразделении Скотленд-Ярда.

На автомобиле менялись номерные знаки.

Раскачивающаяся из стороны в сторону уличная лампа позволила ему увидеть все. Прежний номерной знак приподнялся и исчез, а на его месте появился новый. Дэвис не смог разглядеть его – номер был заляпан грязью, – но две последние буквы он разобрал, в том не было сомнений: СО. Потом снова зажглись задние фонари, и он увидел, что машина поворачивает за угол, к дороге, ведущей в объезд участка государственных земель.