Опасное соблазнение - Джосс Вуд

нас все получится.

Он долго смотрел на нее, затем подался вперед и провел большим пальцем по ее нижней губе:

– Я хочу вернуть нашу дружбу, Молли. Дружбу, которую я потерял, потому что был молод и глуп. Но когда я на тебя смотрю, меня охватывает такое сильное желание, что все остальное вылетает у меня из головы.

Это были те слова, которые она в глубине души мечтала услышать. В то же время она боялась снова подпасть под его чары. Если она отдастся Маку, а он ее снова бросит, она этого не вынесет.

Молли едва удержалась от того, чтобы не лизнуть его палец.

– Давай оставим все как есть, Мак.

Он грустно улыбнулся:

– Я хотел бы этого, но не могу.

– Мак…

Ей нужно было объяснить ему, что между ними не может быть никаких отношений, кроме деловых, но он так на нее смотрел, что она не смогла произнести ни слова.

Поцеловав ее в уголок рта, Мак поднялся:

– Выспись как следует, Кудряшка. Это приказ.

Затем он повернулся и покинул ее кабинет.

Глава 6

Прижимая к груди папки с документами, Молли возвращалась в офис из дома Джеймсона. Мак шел впереди. Он нес тяжелую коробку с бухгалтерскими книгами, не прилагая усилий, словно внутри был пух. Когда Гьяда увела Джеймсона на короткую прогулку по саду, они незаметно вынесли из его кабинета всю документацию.

Молли подумала, что Мак очень сильный. Что он с такой же легкостью подхватил бы на руки и ее. Фантазия Молли разыгралась, и она представила себе, как он несет ее в постель.

Ее взгляд скользнул по его широким плечам, мускулистой спине и сильным ногам, затем поднялся и задержался на упругих плоских ягодицах. Кто бы мог подумать, что долговязый мальчишка, которого она любила в юности, превратится в такого красивого сексуального мужчину!

Мак резко повернулся и посмотрел на нее:

– Ты пялишься на мой зад?

Она сделала вид, будто поправляет стопку папок, которую несла.

– Просто пытаюсь их не уронить.

Глаза Мака озорно заблестели.

– Лгунья. Ты пялилась на меня.

– «Ты пялилась на меня», – передразнила его Молли. – Ты говоришь как кокетливая девочка‑подросток.

– Возможно, но ты не отрицаешь, что ты меня разглядывала.

Молли сердито посмотрела на него:

– Хорошо, принцесса, я потешу твое самолюбие. Боже мой! Ты такой сексапильный! Ты ходишь в спортзал? Я могу взять у тебя автограф?

Мак весело рассмеялся, и она вдруг увидела в нем мальчишку, с которым дружила когда‑то. Мальчишку, которому подарила свою невинность.

Ее пульс участился.

Мак внезапно посерьезнел и, наклонив голову набок, спросил:

– Почему ты так на меня смотришь?

– Как?

– Так, будто впервые видишь.

Проигнорировав его вопрос, Молли пожала плечами и продолжила идти.

– Расскажи, как ты поддерживаешь себя в такой хорошей физической форме. Ты по‑прежнему много плаваешь?

– Нет, – немного смущенно произнес он, и ее охватило любопытство.

– Может, ты бегаешь? Занимаешься на тренажерах? Поднимаешь штангу?

Мак указал ей кивком на большой пень посреди лужайки, в который была вмонтирована медная купальня для птиц.

– Что случилось со старым дубом?

– Полгода назад в него попала молния. Ствол треснул пополам, и в целях безопасности мы его спилили. Перестань менять тему. Чем ты занимаешься?

– Йогой.

Молли была удивлена. Она не могла себе представить Мака Холлоуэя, сворачивающегося кренделем.

– Не может быть, чтобы эти мышцы возникли в результате упражнений на растяжку.

– Помимо прочего, я практикую бикрам‑йогу. Ею занимаются в комнате, нагретой до очень высоких температур. Она требует много физических сил.

Они подошли к задней двери отеля.

– Чем еще ты занимаешься?

– Крав‑мага.

Теперь ей все стало ясно. Мак был не из тех, кому достаточно популярных уроков карате или дзюдо. Он выбрал для себя самую сложную в мире систему самозащиты.

– Ты сумасшедший.

– Мне уже это говорили, – ответил он, придерживая коленом дверь, чтобы пропустить Молли внутрь. – Ты тоже в отличной форме. Как тебе удается оставаться такой стройной?

Молли была рада, что он это заметил. Еще сильнее она обрадовалась бы, если он прикоснулся к ее обнаженному телу.

Мысленно отругав себя, Молли вошла в здание и сразу направилась в сторону лестницы. Нет, она не собирается снова спать с Маком!

– Ты не ответила на мой вопрос, Молли.

Она повернулась и пожала плечами:

– Я бегаю вверх‑вниз по этой лестнице по сто раз в день.

– Ты больше не танцуешь?

Молли напряглась. Она ждала, когда он спросит ее о танцах, которые когда‑то были ее главным увлечением. В то роковое лето многое изменилось.

– Балет остался в далеком прошлом, – тихо произнесла Молли. Она безумно скучала по пачке и пуантам, пируэтам и гранд жете, но доктор настрого запретил ей возвращаться к балету. Молли не могла жить без танцев, поэтому выбрала для себя степ и хип‑хоп.

– Почему?

Остановившись, Молли прислонилась к холодной белой стене.

– Я порвала переднюю крестообразную связку колена.

Мак поморщился:

– Какой ужас. Как это произошло?

Непослушный локон упал на лицо Молли. Ее руки были заняты, и она подула на него, чтобы убрать его с глаз, но у нее ничего не вышло. Поставив коробку на ступеньку, Мак взял у Молли папки и положил их на коробку.

– Почему мы не воспользовались услугами носильщика? – спросил он.

– Потому что мы думали, что у Джеймсона одна, максимум две папки с документами.

Мак протянул руку и убрал ей за ухо упрямый локон.

– Ты рассказывала мне о своей травме, – напомнил ей он.

– Была генеральная репетиция в костюмах. Во время выполнения одного из элементов моя ступня застряла в подоле платья, и я упала. Я услышала хруст и поняла, что все серьезно. Меня увели со сцены и отвезли в больницу.

Она не стала говорить, что, обезумев от боли, попросила медсестру позвонить Маку, но он не взял трубку. Ее мать и братья тоже не отвечали на звонки.

Из больницы, которую незадолго до этого покинул Трейвис, ее забрал Джеймсон. Именно он держал ее за руку, когда доктор сказал ей, что придется навсегда оставить балет.

Молли прогнала горькие воспоминания.

– Мне сделали операцию, но мое колено никогда уже не будет прежним. Пируэты и арабески для меня под запретом, поэтому я в основном хожу по лестницам.

– Мне так жаль, Мол.

Сожаление, которое она услышала в его голосе, было искренним, и ее глаза зажгло от слез. Когда‑то Мак любил смотреть, как она танцует. Он понимал, как важен для нее балет, в то время как ее мать и братья не замечали ее таланта и считали, что она