Ультранормальность. Гештальт-роман - Натан Дубовицкий

Он потянулся и взял синюю папку в руки, попробовал ее на вес и открыл на случайной странице. Этот договор он уже видел. Он назывался пафосно: «Комплекс мероприятий по углублению и развитию отечественного социально-культурного кода, упрочению духовных скреп и привитию национальной гражданской идентичности среди граждан страны». Если бы перед ним стояла задача перевести на нормальный русский язык эту фразу из расхожего чиновничьего волапюка, он вряд ли бы справился. То есть, ему было понятно, что речь идет об укреплении единства граждан страны, но обилие слов и устойчивые обороты в названии, которые он и так слышал ранее по телевизору, наводили на мысль, что одно только «единство» – недостаточный перевод для этого госконтракта, и что в нем содержится что-то еще, недоступное человеку со стороны.

На несколько минут дождь стих, и то, что его звуки маскировали от Федора, проявилось в виде отдельных фраз, мелодий и щелчков. Отец смотрел телевизор на кухне. В те редкие часы, когда он не пил, он смотрел новостные каналы или развлекательные передачи, а потом, снова вспоминая жену, уходил в очередной запой. Так он и жил последние недели – изредка приходя в сознание и заглушая это сознание передачами, шоу, новостями, не касающимися его лично, а также подозрительными напитками мутными по содержанию и янтарными по цвету.

Федор поднялся с кровати и, не одеваясь, в одеяле, накинутом не только поверх тела, но и поверх головы на манер капюшона, вышел из комнаты и направился на кухню. Отец сидел в черной майке и шортах на столовом диване, закинув одну ногу на спинку, а другую на ручку дивана, а в руках давил уже истлевшую сигарету, пепел с которой уже давно покрыл пол и тапки.

На столе стояла пустая бутылка из-под алкоголя, а рядом на тарелке с отколотым краешком лежал палегг. Так по-норвежски назывался сэндвич, который сделан из всего того, что было найдено в холодильнике. Еще одно новое слово, которое Федор добавил бы в русский язык, так как феномен такого сэндвича есть, а слова для него до сих пор не придумано.

По телевизору шло очередное шоу «Два на два», где люди из разных сфер обсуждали вопросы современности. Прежде всего, их интересовали новые веяния в культурной жизни страны, но иногда затрагивали и политические вопросы. Ни Федор, ни его отец такие шоу никогда не смотрели и не любили их как жанр. Но иногда бывало, краем уха послушают, что говорят люди. Чисто ради того, чтобы не отстать от жизни.

– Чего обсуждают, – спросил он отца скорее из дежурного любопытства.

Отец убавил громкость сразу на семь делений, практически выключив звук, и повернулся лицом к сыну.

– А, Ваня. Да тут такое дело. Они говорят о троллинге. Оказывается, есть такое дело – разводить других на злость и презрение безобидными замечаниями и вроде того.

Федора с братом не путала разве только мать и близкие друзья, которые знали их поодиночке, хотя ему самому казалось, что разница между ними очевидна каждому. Но Федор делать отцу замечание не стал. Просто пропустил мимо ушей.

– Знаю я что такое троллинг.

– Да, это из Интернета что-то. – Отец взял со стола бутерброд, надкусил его и положил обратно. – Вот. А сейчас, говорят, пошла мода названивать на разные передачи и докапываться до значений слов. Иногда десятками названивают и говорят что-то вроде «Что значит „наказать“ чиновника? Чиновнику можно только ЧТО-ТО „наказать“. „Наказывать кого-то“ – это вообще не по-русски. Заимствованное. Нет у нас такой словоформы». Говорят, уже какая-то субкультура сложилась – звонить и докапываться. Вот уже и первый прецедент – в прямом эфире сорвали передачу «Кто есть кто».

Федор понимающе кивнул.

– Ну да, слышал. Сам недавно с этим столкнулся.

– Ну вот. Это и обсуждают. Вон те справа это какой-то депутат и замминистра по культуре. Они считают, что надо ужесточать политику в отношении языка, убрать у слов лишние значения там, например, или заменить иностранные слова русскими аналогами. А слева такие, они умеренные. Это из национальной комиссии по русскому языку и еще один из КПЦ. Они считают, что язык живой, что он развивается, и что это нормальное, когда молодежь интересуется проблемами русского языка. Пусть даже и в такой форме. И, мол, достаточно просто лучше фильтровать звонящих на передачу, а не делать из этого политическую проблему.

– Фигня какая-то.

– Ну, там еще спорт показывают и какую-то сопливую мелодраму. Что еще смотреть? – оправдался отец.

Федор не стал даже поворачиваться лицом к телевизору. Он обошел стол, приблизился к холодильнику и, открыв металлическую дверцу, ознакомился с остатками былой роскоши. Несмотря на то, что времени прошло предостаточно, с поминок еще сохранились кое-какие ингредиенты.

Недолго думая, он соорудил из всего, что нашел, небольшой палегг.

Осмотрев внимательно то, что у него получилось, и решив, что сэндвич не уступает лучшим западным образцам, он направился обратно в комнату, где надеялся предаться удовольствию поедания в постели. Однако и этим его планам не дано было случиться. В дверь позвонили ровно в тот момент, когда он проходил мимо прихожей.

Решив, что вернулся Иван, Федор решил не одеваться и, не особо стесняясь, подошел к двери замотанным с ног до головы в одеяло. Когда он повернул ключ и отворил входную дверь, выяснилось, насколько он ошибся. На лестничной площадке стояло шесть человек – парней и девушек его возраста – одетых в одинаковые белые футболки с большим красным крестом на груди и небезобидной надписью «Продли себе будущее».

Он и раньше видел таких активистов. Они раздавали листовки у метро, призывая поучаствовать в судьбе страны. Все выглядело как призывы принять участие в социальных программах партии КПЦ, хотя на самом деле это была часть предвыборной кампании, которая официально еще не началась. Один из тех грязных способов накрутить популярность своего кандидата без формального нарушения предвыборного законодательства, о чем много говорили в той же передаче «Два на два» на прошлой неделе. И тут сомнений не оставалось: три здоровенных детины, один щуплый очкарик и две девицы блядского вида никто иные как «младоцентрята» – члены так называемой «Белой гвардии» Консервативной партии Центра. Ее молодежного крыла.

Продлевать себе такое будущее Федору совсем не хотелось. Поэтому он инстинктивно вжался глубже в одеяло и хотел было и дверь закрыть, но «младоцентрята» не позволили. Один из них рванул дверь на себя, а второй сделал шаг вперед так, что уже и дверь не закроешь, он помешает этому своим телом.

– Дракон уходит! – выпалил третий заученную речь. – Стране грозит хаос и разорение. НКО – иностранные агенты опутали своими сетями интеллигенцию, работников культуры, учебные заведения.

– Даже проникли на телеканалы, – вставила одна из девиц.

– …и чтобы предотвратить революцию и развал страны на семь независимых государств, каждый свободный человек должен сделать свой выбор!

Почему семь государств, а не шесть или восемь, Федор не знал и не хотел знать. Равно как и то, как спасать страну «от хаоса и разорения». Он потянулся к дверной ручке в последней наивной надежде, что активисты отступят и дадут ему закрыть дверь, но те не только не позволили, но и не дали ему дотянуться до ручки, заслонив собой открытую наружу дверь квартиры.

– …госдеп США проплатил оппозицию, по периметру наших соседей горят огнем цветные революции, – продолжал один из них. – Черноруссия в огне! Пидоры из оппозиции расшатывают наши духовные скрепы. Вражеский режим преследует борцов за свободу и евразийскую интеграцию, переодетые наймиты под видом полицейских расстреливают мирных демонстрантов. Вы такого будущего хотите для нашей страны? Для своего народа?

В тот миг Федор готов был поклясться, что почувствовал, что в случае неправильного ответа его бы убили прямо на месте.

– Да вы знаете, я приезжий. – попытался он отбрехаться.

Не получилось. Активист продолжал свою агитацию. И стало ясно, что вопросы это были риторические.

– Только одно может спасти наш народ от гибели и всепожирающего огня революции! Участие в молодежных трудовых бригадах волонтеров Игоря Петрова!

Телевизор называл Петрова преемником Дракона, но все больше телеголов ставило этот факт под сомнение. Он не шел ни в какое сравнение со своим предшественником и к тому же был замечен в некоторых коррупционных скандалах. Лично у Федора Петров не вызывал никакого уважения ни своей полной фигурой и отекшими глазами, ни своей невнятной речью, которая ни разу не походила на острословие и точные фразы действующего политического лидера. Впрочем, другие кандидаты были и того хуже. Иные из олигархов, другие настолько прочно присиделись в своих депутатских креслах, что надоели до омерзения.

– Волонтерство меня не интересует. Я учусь.