Последний в семье - Иосиф Опатошу

Сорка знала, что отец позовет ее почитать ему газеты, приходившие раз в неделю в лес. После обеда отец отдыхал, а дочь читала ему вслух сообщения со всех концов света, недельные новости о преступлениях и политике.

Мордхе, кряхтя, снял тапочки, растянулся на мягкой оттоманке, положил одну руку под голову, другой поправил длинную бороду, поднес ее поближе к носу, чтобы посмотреть, не пробиваются ли седые волоски, и сказал:

— Ну, читай, доченька!

Сорка взяла «Польский курьер», положила ногу на ногу, устроилась поудобнее и начала:

— «Морское сражение. Эскадрилья японского флота, состоящая из легких и тяжелых крейсеров, напала на русские корабли, и после четырехчасового сражения три русских корабля были потоплены, а остальные обратились в бегство с серьезными повреждениями».

— Ай, хорошо. — Мордхе вытер бороду. — Я всегда говорил, что могущество русского медведя преувеличено, теперь ему грозит поражение в войне с Японией! Ну, читай дальше!

Сорка читала одно сообщение за другим о русско-японской войне. Она видела, как отец закрывает один глаз, затем открывает его снова и повторяет слово, на котором он задремал, чтобы показать дочери, что еще не спит:

— Прямо так? Потопили корабль? Ну, читай! Думаешь, я сплю? Я не сплю!

Вскоре отец закрыл глаза. Он лежал на спине, положив руку на сердце, и громко храпел.

Сорка посидела еще немного, посмотрела, крепко ли отец заснул, и тихо прошла в свою спальню. Она закрылась на замок, вынула шкатулку с украшениями, оставшимися ей от матери, померила тяжелую золотую цепочку и длинные бриллиантовые серьги, доходившие до плеч. Сорка искала, что бы надеть, чтобы казаться красивой при встрече с Владеком, и ей совсем не хотелось думать о том, что через две недели каникулы закончатся и он уедет обратно в Варшаву. Почти каждый день она меняла платья, доставала новые ленты, по-другому причесывала волосы. У Сорки оставалось еще несколько часов до встречи с Владеком, но она уже начала принаряжаться, перебрала много шелковых чулок и так увлеклась, что представила себя одной из героинь «Homo sapiens»[29], который Владек дал ей почитать. Теперь она готовится уехать вместе с Фальком и собирает вещи. В дверь стучат, она открывает. Жених, хромой художник, заходит в комнату. Он очень похож на Бореха, но хромает на одну ногу.

— Куда собираешься? — побледнев, спрашивает он.

— Я уезжаю.

— Одна? — спрашивает он снова, разбрасывая длинные шелковые чулки.

— Нет, я еду с Фальком.

— А, с Фальком, с моим другом? Я совсем забыл! Значит, ты едешь с Фальком и наденешь коричневые шелковые чулки, вот эти? Чулки, в которых ты была на нашей помолвке?

Сорка смотрит, как чулки расползаются под его пальцами и исчезают. Она вздрогнула и оглянулась. Никого в комнате не было. Устав, она присела. Ей хотелось, чтобы сейчас пришел Владек и постучал в окно, тогда она откроет и впустит его в комнату. Сорка закусила губу, зажмурила глаза и перестала фантазировать.

Она решила, что нужно помыться, чтобы не выглядеть деревенской девушкой, которая пришла на свидание со своим парнем. Сорка принялась делать себе разные прически. Это ей быстро надоело. Она бросилась на кровать, закрыла глаза и увидела себя с Владеком в Варшаве. Сорка представила его друга Мотека, о котором Владек ей так много рассказывал. Она не хотела об этом думать, но словно ножи, которые всегда возвращаются обратно к фокуснику, куда бы он их ни кинул, Соркины мысли вновь привели ее к Мотеку, который забирает ее у Владека, ходит за ней по пятам, плачет и угрожает свести счеты с жизнью. Вдруг приходят вести о самоубийстве Владека, и Сорке передают его последнее письмо.

Сорка почувствовала себя мерзко. Такие мысли не должны приходить ей в голову. Она открыла книгу, начала читать, но не смогла, почувствовав, как та же история снова начинает крутиться у нее в голове, отдалась на волю фантазии и так пролежала в спальне несколько часов.

Вечером Сорка очнулась, повесила обратно в шкаф все приготовленные платья, надела белый полосатый костюм с голубым воротником, достала нитку жемчуга, обернула ее вокруг шеи, схватила светлый шелковый зонт и вышла из дома.

Сорка направилась через лес. Лес был редким и тянулся до самого холма. Орешник переплелся, путая ветви и не пропуская свет. В лесу стемнело, и Сорка чувствовала себя словно в прохладном погребе. Дойдя до ольшаника, она встретила Бореха с маленьким топориком в руке, который используют для разметки леса. Сорка растерялась и остановилась.

— Куда ты идешь?

Ей не хотелось признаваться. Сорка открыла рот, и у нее вырвалось:

— Иду посмотреть, как сдирают кору с деревьев.

— Крестьяне уже давно разошлись по домам. — Борех странно, будто улыбаясь, взглянул на Сорку.

— В самом деле? — растерялась Сорка, понимая, что Борех обо всем догадался. — Тогда я пойду к Марьяне. Она же спит в бараке, да? Я обещала ей прийти.

— Что ты так нарядилась?

— Я нарядилась? — Сорка, притворно улыбаясь, оглядела свой наряд. — Я, кажется, всегда так хожу.

— Если хочешь, я тебя доведу, — сказал, Борех и робко взглянул на нее.

— Боишься, что потеряюсь?

— Нет, — буркнул Борех. — Но по ту сторону ольшаника сидит студент. Я вижу его там почти каждый день. Похоже, он кого-то ждет. Мне кажется, тебе не стоит идти одной, что скажешь?

Сорка почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она отвернулась, прикусила губу и улыбнулась:

— Не бойся, меня никто не тронет.

Сорка пошла прочь, уверенная, что Борех смотрит ей вслед. Ей было неловко идти, будто его взгляд путался под ногами. Сорка услышала треск ломающихся веток и обернулась: Борех ушел домой. Ей стало тоскливо, прежняя радость исчезла. Она не ненавидела Бореха, а только жалела его.

Издали Сорка увидела Владека. Он сидел без шапки на пеньке и полировал ногти. Она стояла и равнодушно смотрела на него, как на чужого человека. Потом Владек стал любоваться собою в зеркале, он крутил ус и складывал губы в поцелуе. Тихо и незаметно Сорка попятилась, спряталась за деревом и потеряла Владека из виду. Она торопливо шла назад, почти бежала и наконец догнала Бореха.

— Так быстро? — удивился он.

— Марьяна ушла в город.

Они замолчали. Сорка рвала листья, комкала их и выбрасывала, потом опять срывала, ломала ветки. Она злилась сама на себя за то, что возвращается домой. Скоро они и вовсе перестанут видеться: Владек уедет в Варшаву, а Сорка останется с Борехом. Что ему от нее надо? Она отстала, хотела повернуть назад, но продолжила путь. Борех собирался что-то сказать, остановился, но, когда Сорка поравнялась с ним, слова будто приклеились к языку, и он лишь произнес:

— Ты его видела?

— Кого?

— Студента.

— Что ты вбил себе в голову этого студента? — злобно огрызнулась Сорка. — Боишься, что я в него влюбилась?

— Я этого не говорил, — покраснел Борех. — Не обижайся. Я просто удивляюсь, что он делает в лесу?

— Ждет меня! — Сорка остановилась и посмотрела на Бореха.

— Очень хорошо! — улыбнулся Борех, полагая, что Сорка шутит.

— Думаешь, я шучу, да? — Сорка нахмурила лоб, ее черные глаза вспыхнули. — Повторяю еще раз: он ждет меня!

— Так почему же ты не идешь к нему? — спросил Борех уже с досадой.

— Не хочу!

— Он знает, что ты помолвлена? — произнес Борех и тут же пожалел о сказанном.

— Откуда ему знать?

— Вот увидишь, он знает!

— Ты ему сказал?

— Нет. — Борех не знал, как выкрутиться. — Он разговорился со мной, расспрашивал о дяде, рассказал мне о своих родителях. Потом, не знаю как, мы заговорили о тебе, и я ему рассказал.

— Что?

— Ну, ты знаешь…

— Сказал, что ты мой жених?

— Да.

Сорка засмеялась. Сначала тихо, потом громче, громче, схватилась за живот и почувствовала странную ненависть. Все в ней корчилось, ей хотелось наброситься на Бореха, разорвать его на части, оттаскать за нелепые уши и крикнуть в лицо: «Скотина! Скотина!» В ту же секунду она решила оставить Бореха и вернуться к Владеку, объявить ему, что с сегодняшнего дня она бросает всех и навсегда останется с ним, будет делать, что он только пожелает. Наконец Сорка перестала смеяться и почувствовала, как сердце сжимается, словно в железных тисках, деревья придвигаются ближе, окружая ее, как стены клетки. Понурив голову, Сорка отправилась домой.

Борех шел следом, то и дело открывая рот, чтобы что-то сказать и успокоить ее. В ушах у него звенело, и, словно глухой, полагающий, что говорит слишком тихо, он вдруг повысил голос на несколько тонов и почти прокричал:

— Сорка, я не виноват, если бы я знал, что тебя это так заденет, я бы ему ничего не сказал… Сорка…

— Мне все равно, — ответила Сорка. — Ты сказал правду, я твоя невеста…

Больше Сорка не промолвила ни слова. На веранде сидел отец со счетоводом. Мордхе подозвал Бореха. Сорка ушла к себе в спальню, заперла дверь, бросилась на кровать и расплакалась. Она порвала зубами наволочку, отшвырнула ногой стул, закричала без голоса и удивилась, что никто не прибежал на крик, будто все вокруг вдруг оглохли. Она пожалела, что оставила Владека ждать в лесу. Надо было пойти к нему и объявить, что она чужая невеста и что между ними все кончено, чтобы он больше не приходил в лес, что…