Такие обстоятельства - Станислав Хабаров

вам и поверил…

– Ваше право. Есть акт. Подписывайте. Нечего тянуть кота за хвост. Не хватает только вашей подписи…

И он подписывает. Он – последний, как принято выражаться у суеверных космонавтов крайний. А что остаётся ему, хотя не ясно чем дело закончится? Режимщики – особый народ.

Инцидент завершается бескровно, хотя и в нарушении порядка, но, в общем и целом, можно сказать, обошлось.

С тех пор мы с великаншей испытываем друг к другу симпатию. Киваем при встрече, вспоминая шутим:

– А что, если я не подпишу?

– Заставим.

– Настаиваете? Да, вы в своём ли уме?

– Трудно сказать.

Нам вместе просто. Мы одинаковые и общаемся. Обмениваемся книгами. Мы – физики-лирики. Должно быть забавно смотреть на нашу пару со стороны.

Викто́ра не стало. Некем заполнить возникшую пустоту. Возможно, это исходным моему сближению с ядерщицей-великаншей. Помогли друг другу в трудную минуту. Между нами ничего кроме симпатии. Да, и не могло быть. Мы разной породы, но без слов друг друга понимаем.

Встречаемся иногда как старые знакомые, доброжелательно кивая при встрече. Она сверху вниз, я на уровне её груди. Наверное, комично, когда кавалер смотрит на подругу снизу вверх. Но мы этого не замечаем. Нам просто удобно вместе. Разницы в отношениях нет.

Встречаемся в столовой, на переходах, в коридорах. Перекидываемся репликами, обсуждаем мимолётное, близкое текущее. Сталкиваемся и вне работы. В книжном магазине «Дружба» и зоомагазине на Арбате. Мы даже с ней как-то посетили выставку картин Леже.

Мы с ней разные. Мне раз в голову пришло: «А не познакомить её с космическим зайцем?» и этим позабавить? Мужа её я не знал. Он у нас не работает. Да, и при чём здесь муж? Как говорится, «Вы, красавицы, – не мужьи, а божьи. И не известно ещё с кем он вас сведёт?». «Заяц» был из тех, кто в службе космонавтов безоговорочно поддерживал меня. Парень он – неплохой. Простоват. И мы случайно сблизились.

«Космическим зайцем» прозвали его между собой за странную, но вполне реальную задумку, о которой вслух даже неловко говорить. Он явился носителем забавной сверхидеи. За что и прозвали его в космодромных кулуарах.

«А что особенного? – прилюдно рассуждал он. – Очень просто остаться в бытовом отсеке перед полётом и очутиться инкогнито на орбите. «Ich bin hier». Развея тем самым басни медиков о здоровье и весь этот липовый героизм». Наверное, он бы и осуществил эту идею не откройся ему новым проектом быстрое обогащение. Они с шефом и Таисией составили как бы бригаду быстрого реагирования, околачиваясь где-то во вне и являясь на время в НИЦ вечно голодными, торопливо в буфете продолжая обсуждать свои надуманные дела. Меня он смешил своим сексуальным бзиком. Закрутить любовь с великаншей. Он где-то прослышал, что с великаншей – особенный секс и прямо жаждал его вкусить. Ещё я подумывал в лабораторию его привлечь. Работник он – неплохой и какой-никакой, а свой, но он вслед за Светланой Савицкой с головой нырнул в омут государственной думы, которую мы считали тогда, как и теперь, пустырём, на котором расцветают лопухи.

Лаборатория стараниями шефа представляла странный конгломерат прежних работников и новеньких, блатных, как правило детей ответственных работников, по утверждению шефа для дела даже более необходимых, играя роль смазки, облегчающей нужный ход. Они вносили в работу раздрай некомпетентностью и недисциплинированностью, которые пока считались шефом терпимыми. Исключением была Светлана. Она всегда была в рамках и потакала девчонкам. По праву старшей опекала их, хотя и в жизни и взглядами на жизнь была от них бесконечно далека.

Когда дверь нашей комнаты оказывалась открытый, я видел часть их комнаты, точнее светланин стол. За ним и саму её, кипящую общественным ничего неделанием, тогда как другие СТК по стране по слухам повсеместно низвергали власть. Светлана мне представлялась глыбой динамита с подожжённым бикфордовым шнуром. Время шло, наше СТК бездействовало, а огонёк по шнуру бежит и доберётся вот-вот. Представлять муки её не было сил, и я закрывал дверь, как правило.

Светлана детдомовка, а значит человек с травмированной психикой. У меня слабый опыт на этот счёт. В институте, в студенческом общежитии в Ильинке, за городом, в соседней комнате жил Алексей, из детдомовцев, крупный, с рыхлой фигурой и лицом. Отличался он тем, что бросал за свою кровать у окна грязное белье. Нам тогда всем белье стирала тётя Маруся, постоянно дежурившая в нашем бревенчатом третьем корпусе, а до этого каждый хранил своё до поры до времени в личной тумбочке. Ну, жил рядом Алексей и жил. В проблемы его я не вникал. Видимо, тяжело давалась ему учёба в престижном вузе. Когда он, наконец, институт закончил, то всех несказанно поразил. Получил диплом и, казалось, трудное позади, а он повесился на березе в соседней роще.

В лаборатории однажды случилась рядовая заварушка. Делили квартальную премию. Светлана обычно спокойная, а тут её понесло. Жимайкина обозвала «жидёнком». Слава богу не в лицо, а за спиной в коридоре. В лаборатории национальности не придавали значения и удивились: откуда такая злость?

Выбранный единогласно Председателем СТК, я как мог сдерживал страсти. Понимал, это временное и пройдёт. Стыдно признаться, что тогда, гася инициативы, я, конечно, работал на власть, развязывая руки ей. Дай волю таким как Светлана, они многое бы разнесли в дребезги, о чём пришлось пожалеть, а со мною им оставалось только в бездействии кипеть.

Заботы руководителя полёта отличаются от забот рядовых исполнителей. И дело не в объёме и ответственности. Их отличает разнообразие и заморочки. Реализуется анекдот: «Переходи к нам, и мы разделим твои беды и напасти». «А у меня нет бед и напастей». «Так переходи к нам».

Случилось разом несколько разновеликих катастроф, расчистивших путь наверх. При них терялись опыт и школа жизни. Другими словами, кому-то повезло и не повезло карабкаться вверх по скользким служебным камням, проклиная и благодаря обстоятельства, и выживали те, кто сумел всё преодолеть и осуществить.

До поры, до времени жаждущие плавали, в общих стандартных глубинах. Ведь существуют слои с несметным количеством лиц с жаждой аврального подъема. Внезапно возник вертикальный ток и изменился масштаб времени. Всего пара лет предполётной подготовки, дни или месяцы полёта (как кому повезет), и ты на поверхности, на виду и во власти, можешь затевать любые проекты и удосуживаться очередных наград, можешь даже рулить чужой судьбой и пить нектар сладкого коктейля «Власть». Внезапно многое становится доступно. И важно не потеряться в правительственных коридорах, освоиться и стать своим. Но человек есть человек со слабостями и промахами, которые нужно скрыть до поры, до времени. Секретность КБ играла роль глушащих глубин и во вне доходили неясные слухи,

Впрочем, и здесь требовалась аккуратность. Поступать грамотно, не