Как он был от нас далёк - Ярослав Веров

Молодая уступала «тете Варе» в росте, но была статной и горделивой, задумчиво смотрела вдаль, узенькую ладошку держала на отлете, а в ладошке – шарик. Дымчатый, с зелеными разводами. По нему Таня и узнала молодую. Конечно – это была статуя Аэлиты. А старая – видимо, та женщина, из легенды… Которая вместе с мужем спасла Марс… Таня, сама не зная почему, обрадовалась «тете Варе», как родной. Подумала смутно: «Вот ведь смогла же она, значит, и я смогу…» Вадим стоял поодаль со скучающим видом, ждал, покуда гостья налюбуется творениями древнего скульптора.

В широкий портал главного входа вливались толпы туристов со всей Солнечной системы. Да и с других звезд прилетали. Видимо, чувствовали невыразимое родство с этим местом, с которого начиналась космическая экспансия человечества. Не напрасно Дворец Аэлиты построен на месте первой базы. Она и теперь здесь, внутри дворца, под стеклянным колпаком. Иссеченный беспрестанными песчаными бурями приземистый купол на пятачке ржавой пустыни. А вокруг другие экспонаты первого марсианского музея. Все, как положено. Геология. Палеонтология. Биология. Археология. История освоения. И просто – история. История цивилизации коренных марсиан насчитывает миллионы лет, но люди только начали собирать ее по крупицам, восстанавливая мозаику, рассыпанную еще в начале земного палеолита. Сами марсиане удивительным образом были равнодушны к собственному прошлому. Бытовало мнение, что они потому и воспрянули духом в конце XXI века, что увидели в людях наследников своей своеобразной культуры.

Впрочем, Вадим не слишком интересовался этим. Хронокапсулу в условиях Марса он испытал бы с удовольствием, но пока у Техногона и на Земле хватало проблем. Вадим подумал, что надо бы позвонить Нгоро, узнать, как они там справляются. Сбоит все еще треклятая триангуляция или ничего?.. Еще на корабле Вадим решил, что сбежит с Марса при первой же возможности. Вот покажет Тане основные достопримечательности и сбежит. Главное – выполнить отцовский наказ. Это святое! А то, что там хронопсихологи навыдумывали, не его это, пилота-испытателя Карнаухова, дело. В конце концов, законы Человечества не обязывают принудительно участвовать во внепрофессиональной деятельности. Заставить его не могут. Следовательно, он вправе отказаться в любой момент. Таня все еще столбом торчала перед статуями, и от нечего делать Вадим начал глазеть на симпатичных туристок. На широких ступенях парадной лестницы, в прохладной сени канадских кленов, сотни лет назад адаптированных к марсианским условиям, у фонтанов их было множество. Одна другой краше. Вадим заметил даже брюнетку с гравитабля, с которой он так мило поболтал в Звездном зале.

Как выяснилось, Таня ее заметила тоже.

– Я вижу, ты глаз отвести не можешь от этой развратницы!

– От кого?! Как ты ее назвала?!

– Развратницей! – с удовольствием повторила Таня. – Облепила себя мишурой и ходит голая…

Вадим недоуменно нахмурился.

– Знаешь, в наше время ханжество не в чести, – сказал он. – И потом, с чего это тебя волнует, как я смотрю на женщин?

– Меня! Волнует! Да нисколечко!

– Ладно, пойдем в музей… А то сол уже клонится к вечеру…

– Что – клонится к вечеру?

– Сол, – повторил Вадим. – Так называются марсианские сутки, которые, кстати, минут на сорок длиннее земных…

– Знаю…

Когда они вышли из Дворца Аэлиты, Таня молчала. Вадим понимал ее – коллекция музея была грандиозна. И дело даже не в том, что гостья физически устала – ее переполняли впечатления, которые за одну минуту не переварить. Он взял Таню за руку и отвел к столикам уличного кафе. Все-таки одного круассана и кружки фитомолока, которыми гостья позавтракала на борту гравитабля, недостаточно, чтобы зарядить энергией на целый день. Он угадал. Таня накинулась на то, что без всякого спроса принес вихреподобный официант. Она опустошала содержимое многочисленных тарелочек и судков с такой яростью, что Вадим невольно вспомнил о «шохо, пожирающих блюда деликатнейшей пищи».

– Сыта? – осведомился он, когда комсомолка Климова отодвинула последнюю тарелочку.

– Уф…

– Глубокомысленный ответ…

– Чего ты от меня хочешь?

– По-прежнему – развлекать тебя и забавлять.

– Ну… забавляй…

– Тогда предлагаю Олимп!

Таня мотнула головой.

– Это вон та горища?..

– Угу.

Олимп нельзя было не заметить. Он возвышался над городом, заслонив львиную долю северо-восточной части близкого горизонта. Несмотря на совершенно ясное небо, конус его исполинской кальдеры скрывало облако испарений. Древний вулкан дышал, к счастью – это был всего лишь водяной пар, поднимающийся над бесчисленными озерцами, примостившимися на уступчатых склонах.

– Я объелась, и мне туда не вскарабкаться…

– Чудачка, я и не предлагаю тебе туда карабкаться… Тоже мне, альпинистка… Сейчас сядем в наш сиреневый глидер и подскочим до лифтовой площадки.

Такой вариант Таню вполне устраивал.

Глидер взмыл над Дворцом Аэлиты, и Таня попрощалась взглядом и с марсианской принцессой, и с «тетей Варей». Особенно – с «тетей Варей». Вадим, видимо, нарочно выбрал не прямой путь, а заложил пологую дугу над городом. Если Марс был Детской планетой, то Квардор, без всякого сомнения, был Детским городом. Городом-праздником. Городом-аттракционом. Обыкновенных домов, даже по меркам этого фантастического будущего, в нем не было. Дворцы, замки, пряничные домики, скрывающиеся в зарослях красени, гроты, водопады, качели-карусели, зоосады, песочницы, игровые площадки – над всем этим проносился сиреневый жук-глидер. А в вечереющем небе качались воздушные змеи, величаво плыли громадные шары-монгольфьеры, вспыхивали ослепительные гроздья фейерверков. Улицы были запружены народом. В основном – в возрасте от трех до шестнадцати. Таня вдруг подумала с горечью, что вот бы сюда Мишку с Колькой и всех ребятишек, что сейчас со страхом прислушиваются к разрывам бомб и снарядов. Настроение ее снова испортилось, и она перестала вертеться в кресле, угрюмо уставилась прямо перед собой.

Глидер приземлился в ряду себе подобных на широкой площадке на одном из нижних уступов подножия Олимпа. Таня и Вадим вышли, влились в не слишком полноводный ручеек туристов, желающих подняться на верхотуру. Вместе с ними втиснулись в широкий цилиндр лифтовой кабины. Вознеслись. Таня подумала, что на самую вершину, и боялась, что в своем легкомысленном платье замерзнет. А уж Вадим в своей майке – и подавно.

Серебристый ветер вздымал подол Таниного платья. Марсианские сумерки, столь же необычные, как и все здесь, чаровали, баюкали своими фиолетовыми переливами неземного – в прямом смысле – бархата. Вот уже с полчаса Таня и Вадим прогуливались по смотровой площадке, покоившейся на плече Олимпа. Каблуки комсомолки выбивали неторопливую дробь о матовое бирюзовое покрытие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});