Иван - Александр Ванярх

А колеса стучат и стучат, мелькают крохотные разъезды и полустанки, поезд идет на восток, с каждым мигом приближая к радостным встречам или горестным расставаниям.

Глава четвертая

Лыжники шли плотной цепочкой. Впереди Анастасия Макаровна, потом Тики, за ним Таро и последним, как Гулливер среди лилипутов, колыхался Виктор. Он внимательно следил за каждым и при надобности быстро приходил на помощь. Пока все обходилось без эксцессов. Настя получила строгий инструктаж перед выходом: идти медленно и ровно, для неё, которая когда-то проходила за день до пятидесяти километров, непросто было идти таким темпом, но так было надо, к тому, же за последние десять лет Настя вставала на лыжи для дальней дороги очень редко.

А в этом, чисто познавательном и развлекательном походе, не было необходимости спешить еще и потому, что до предгорья Саян было всего не более двадцати километров. Каждый лыжник экипировался по-своему. Рюкзаки у мужчин были увесистые, женщин — поменьше, но спальные мешки, посуда и запасная одежда были у каждого. По плану они должны были пройти до места ночлега к двум часам дня, так как вышли в десять. После каждого часа пути делали небольшие остановки, проверяли экипировку, крепления лыж, выпивали по кружке горячего кипятка. Все были в хорошем настроении. Виктор накануне занял у соседей еще два ружья, просто для полноты ощущения. Тики, увидев двустволку, даже запрыгала от счастья — впервые в жизни она держала в руках оружие. Настя долго чистила и вытирала свое. Виктор привычно зарядил свою спарку, Иванову двустволку взял Таро, а Тое досталась двустволка соседа дяди Кости. Погода была морозная и солнечная. Вокруг стояли припорошенные снегом вековые кедры, сосны и ели. Снег был глубокий, но уже слежавшийся, и потому лыжи скользили легко и свободно.

Около двух часов дня показался громадный каньон, по которому проходила довольно широкая протока неглубоководного притока Чулыма. Отсюда начиналось предгорье Саян, еще через три километра открывался красивейший вид высокогорного хребта. Там, при входе в огромную пещеру, о которой ходили легенды, и было решено остановиться на ночлег. Солнце уже цеплялось за вершины гор, когда лыжники подошли к внушительному гроту, откуда и начиналась пещера. Закипела работа по оборудованию лагеря. Ногами, на- сколько могли, разгребли снег. Виктор с Таро быстро установили, взятую напрокат в лесхозе средних размеров палатку. И хотя она предназначалась для трёх человек, туда свободно вмещалось — пять. Потом мужчины натаскали дров; женщины, оттаяв на небольшом костре мясо, готовили шашлык, накалывая приготовленное на шампуры. Зашипел, затрещал, запищал, разгораясь, главный костер, забили топором треногу и подцепили сразу два котелка, набросали туда снега, сделали из двух поваленных бревен какое-то подобие двух длинных лавок, и только после этого сели передохнуть.

— Ну как, Тое, устал? — спросил Виктор у меньшего из братьев.

Таро перевел, но Тое, будто бы понимая без перевода, сразу же, улыбаясь, ответил:

— Холосо, холосо, — довольно похлопал себя по брюкам — торбазам.

— Как тут красиво. Да это же деньги! Сюда от станции километров тридцать, так, Виктор? Там дороха, сюда дороха, тут хижина «дяди Тома», шубы, трова, скот — вот тебе бизнес, — восхищенно и убежденно начал Таро.

На что Виктор, вздохнув, сказал:

— Кому это надо?

— А тебе, например, я помогу, тату поможет, деньги надо немного, но зато потом…

— Что будет потом, я знаю. Сто километров отсюда и сейчас стоит избушка, в которой мой друг прожил четырнадцать лет, убегая от преследований государства, так и умер там этой осенью.

— Нет, всять разрешение, сделать все саконно.

— Да, трудно вам объяснить: у нас ничего нельзя и ничего не разрешается.

— Мужчины, хватит решать деловые вопросы, вот берите пример с Тики, она уже знает, как называется это мясное изделие. Как, Тики? — спросила Настя, решив похвастаться.

— Саслык, — гордо сказала Тики.

— А это? — Настя ногой показала на бревно.

— Трова, — так же без запинки ответила Тики.

— Видали! а вы там… Вот учитесь! — и она обняла сияющую девочку, которая снова залепетала: — Мамо, мамо.

Таро долго что-то объяснял Тое на своем языке, а Виктор отошел поближе к пещере и зажег еще два небольших костра.

Вечерело. Снег становился синевато-серым, а деревья почти черными, только на далеких вершинах гор еще играли ярко-белые солнечные блики.

Братья хотели было осмотреть пещеру, но Виктор остановил.

— Завтра сходим, сегодня уже поздно. Я взял два фонарика, веревку, там есть большие ямы, можно упасть. Сейчас поужинаем и будем располагаться на ночь. Надо ещё засветло натаскать в палатку лапника, так теплее будет. Быстро нарубили пушистых еловых веток и забросали их в палатку.

Надвигалась ясная и морозная ночь. Над самыми верхушками деревьев уже четко вырисовывалась не только луна, но и звезды. Большой костер прогорел, уже можно было ставить шампуры, и Виктор начал приготовления, а Таро и Тое притащили еще два бревнышка и соорудили что-то наподобие стола. Наконец, все приготовления были закончены, уже плотным слоем носился в воздухе запах жареного свиного мяса, или попросту шашлыка, на импровизированном столе стоял хлеб, чай, и женщины звонкими голосами звали мужчин на ужин:

— Ужин, ужин, — особенно старалась Тики, и хотя вместо слова «ужин» она кричала «усин», все равно она была счастлива.

Мужчины выпили по сто грамм и аппетитно поедали шашлыки. Настя и Тики съели по одному и стали подбрасывать дрова в костер. Уже почти совсем стемнело. Мужчины поели быстро, вычистили снегом шампуры и, сложив, связали веревкой. Начали мериться на куске палки, кто будет дежурить первые два часа, кто — вторые. Выпало первыми заступать Насте и Таро, вторыми — Виктору и Тое. Разложили в палатке спальные мешки. Виктор залез и удовлетворенно крякнул:

— Хоть на полюсе ночуй!

Тое долго копошился и, наконец, угомонившись, тихо засопел. Тики не хотела ложиться. Заглядывая в глаза Насте, несколько раз повторила:

— Саску, саску, — но Настя не понимала.

Тогда Таро сказал:

— Сказку она хочет.

— Ну, сказку так сказку, — сказала Настя и, прижав девочку к себе, заговорила: — Давно это было… — и полилась тихая волшебная сказка.

Настя рассказывать была мастерица, не зря проработала в детском садике много лет. Почти скороговоркой переводил текст на японский Таро. И унеслись они в сказочный мир, мир волшебства и коварства, любви и ненависти, подлости и справедливости, в другую, во многом понятную и непонятную жизнь, такую, о которой желают слушать дети любых народов. Горели костры, согревая своим жарким дыханием пятерых таких разных, но сроднившихся за каких-то два дня людей.

А Настя все говорила и говорила, и ее сказочные эпизоды переплетались с действительными, потом снова улетали в сказочные дали, чтобы вновь и вновь, спускаясь плавно, удариться о мягкую землю, подпрыгнуть и опять оказаться то в жаркой пустыне, то на необъятных просторах ослепительной тундры, то во влажных и жарких тропиках, а то и совсем рядом, в каких-нибудь двухстах-трехстах километрах у предгорья Саян, в обнесенном пятью ярусами колючей проволоки лагере, где отбывали сроки в большинстве своем ни в чем не повинные люди. Сейчас Настя рассказывала, как девочка, которую Настя называла Ксюшей, сидела возле небольшого ручья, сбегавшего журчащим потоком с холмистой возвышенности, и смотрела, как оранжевый круг солнца, касаясь снежных вершин, катился к закату, то исчезая в набежавшей тучке, то выкатываясь из нее, а метрах в ста выше по ручью, на бревне сидели учителя Иван Васильевич и Валентина Анатольевна, каких-нибудь два часа назад проводившие в школе, где она училась, уроки математики; они о чем-то мирно беседовали. И вдруг они исчезли — словно какой-то злой дух одним ударом убил обоих. Настя еще раз посмотрела на то место, где сидели учителя, но никого там не увидела. Потом будто из-под земли выскочил человек, нагнулся, и Ксюша увидела, как он потащил, поволок куда-то женщину. Испугавшись, девочка побежала домой. Потом ей долго снился этот полуреальный эпизод, так что она даже рассказала о нем отцу, который умолял никому больше об этом не говорить. А учителя-таки действительно пропали…

Вдруг Настя резко поднялась и подошла к палатке. Встав на корточки, подползла к спальному мешку, в котором спрятался Виктор.

— Виктор, Виктор, а ты знаешь, я, кажется, вспомнила того, кто тащил женщину, учительницу. Это был надзиратель Валет.

Виктор уже задремал и недовольно пробурчал:

— Какой Валет?

— Да, это он их убил.

— Кого убил? Дай поспать! — ворчал Виктор. — Сказочница.

— Да я же тебе рассказывала, только я все думала, кто бы это мог быть, а теперь точно вспомнила: его звали Валет.