Раб талисмана - Ник Орли

Отмечая краем сознания эти перемещения, Конан одновременно настраивался на грядущий смертельный бой, хотя бы этому поединку и предстояло стать последней битвой киммерийца, и размышлял. Что можно сделать в такой ситуации? Взывать к богам? Последние события давали некоторую надежду на то, что его зов действительно может быть услышан богами. Но кого призовет в ответ на это его противник?

Время между тем текло, и, по-видимому, настала полночь. Воздух в комнате вдруг стал дрожащим и колючим, умерли даже случайные шорохи и звуки дыхания. Перес обернулся от окна и застыл недвижным изваянием, царь безмолвно хрипел, протягивая перед собой руку, унизанную драгоценными перстнями. А в центре комнаты соткалось бесформенное пятно абсолютной черноты, пронизанное редкой переливающейся сеткой тонюсеньких огненных нитей.

Конан почувствовал, что этот призрак обладает невиданной мощью. Даже от Крома или Гуань-Инь не веяло такой силой. Но была это не чистая сила воплощенного бога, способная передвигать горы и моря. И не безумная злоба демона, вызванного из темной бездны магическим искусством, чтобы убивать и разрушать по воле хозяина.

Даже крокодил, разрывающий на куски свою жертву, вызывает у человека не только отвращение перед жуткой работой несущей смерть пасти, но и невольное восхищение перед его свирепой мощью. Призрак же не был похож ни на что человеческое.

Вряд ли он смог бы отдернуть занавеску у окна, однако безграничный голод духа, стремящегося насытиться человеческими душами, парализовал волю к сопротивлению и беспощадно растворял в себе и ярость злодея, и смирение праведника.

С появлением призрака Конан мгновенно был на ногах, держа оружие наизготовку. Но первое движение призрака было к царю. Смертный ужас исказил его лицо, и бездыханное тело медленно стало сползать по стене.

Каким-то природным чутьем Конан почувствовал, что призрак забрал душу царя и теперь нацеливается на Переса.

— Ты получил, то что тебе было нужно, — твердо произнес Конан. — Теперь — изыди!

Призрак не обратил никакого внимания на слова киммерийца и медленно потянулся к Пересу. И тогда Конан с неимоверной быстротой располосовал его своими клинками. Железо проходило сквозь призрак, не встречая сопротивления, но огненные нити распадались на части. И тут же срастались.

Перес стал падать, и Конан понял, что его недавний собеседник уже мертв. Тогда Конан по какому-то наитию понял, что может бить призрака не оружием, а своей волей. Он вытолкнул вперед руки, будто отталкивая огромный груз, и призрак расплющился и отлетел немного назад. Не выпуская из рук меча и кинжалов, Конан движениями тестомеса сминал и сворачивал бесформенную черноту перед собой.

Призрак издал неясный стон, и киммериец почувствовал, что он может делать с призраком что угодно, но тот не в состоянии уйти, оставив в живых смертного, видевшего его. А концентрация воли не может длиться бесконечно. Чуть Конан переставал давить на противника, как тот начинал восстанавливаться. И мощь его вовсе не убывала. Держать его напряжением воли было не легче, чем держать каменную глыбу на вытянутых руках. Киммериец собрал все свои духовные и физические силы, неистовым усилием закатал призрака в тугой кокон и, делая волевой посыл в небесные сферы, открыл перед собой сияющий тоннель.

Их вынесло в ярко освещенный зал яшмового дворца, и в этом свете призрак жалобно завизжал, съежился, оставаясь таким же бездонно черным, и моментально юркнул в картину на ближайшей стене.

Конан уже знал, что картина может вывести куда угодно, но у него сейчас не было желания преследовать врага. Он изгнал его с земли, а это было главное.

Он огляделся и сумрачно насупился. Здесь было какое-то сборище богов. Они собрались в этом роскошном зале во всем блеске своей силы и славы, а теперь все дружно смотрели на него. Смотрели и молчали. Конан узнавал Змееногого Сета с Нергалом, благостного Митру и многих других. Где-то во втором ряду виднелась мощная фигура Крома.

— Вот ты и научился открывать двери там, где это нужно! — К Конану с благосклонной улыбкой подошла Гуань-Инь.

Конан осторожно отстранил прекрасную богиню и подошел к Митре.

— Почему по нашему миру вечно шляются стада демонов и чудовищ? — клокочущим от ярости голосом спросил он. — Светлые боги что, для развлечения их запускают?!

Митра грозно нахмурился и стал быстро расти.

— Не забывайся, смертный! — важно произнес он, глядя на киммерийца с высоты. — Милость богов не беспредельна.

Конан насупился, собрал свои духовные силы, и Митра с несколько растерянным видом вернулся к прежним размерам. Конан вытянул указательный палец к лицу бога.

— Я спросил, почему в наш мир открыт доступ всякой нечисти! И я желаю получить ответ!

— Вот как? — не растерялся Митра. — Желаешь? Что же, получи свой ответ!

Окружающее вдруг поплыло перед глазами киммерийца, а когда мелькание цветных пятен прекратилось, Конан оказался перед стеной, на которой цветным мелом были нарисованы фигурки богов, а на зеленой траве возле стены стоял невысокий человек средних лет, с ничем не выдающимся лицом, одетый в какую-то серую хламиду.

— Добрый день! — приветствовал он киммерийца с приятной улыбкой.

— Добрый? — спросил Конан. — День? Меня зовут Конан. Конан из Киммерии. Прости мне мое невежество, но кто ты?

— Я? Я — ответ на все вопросы. Ты интересовался, почему в твоем мире так много порождений темных сил? Я могу дать тебе ответ.

— Да уж, — пробурчал Конан. — Люди и так достаточно отравляют жизнь друг друга, чтобы еще становиться жертвами демонов и оборотней, чудовищ и магических чар. И если все это порождения злых богов, то почему добрые боги не защищают нас от злых?

— Все боги — это частичные воплощения Единого. Ни один из них не может говорить от лица Единого, но каждый несет в себе Его часть. А добро и зло возникает только в отношениях между людьми. И нет такого доброго действия, которое люди не смогли бы приспособить для причинения зла себе подобным.

— Но кто пускает в мир всех этих монстров?!

— Кто? А вот приходит ко мне ищущий, желая вернуть близкого человека, умершего безвременной смертью. И как ни объясняй ему, что не к добру он этого добивается, не понимает он ничего. И вот идет по земле возвращенный к жизни зомби. Я же не виноват, что нельзя вернуть дух в мертвое тело?! А что такое зомби, ты наверное, знаешь?

— Уж знаю, — горестно вздохнул Конан.

— Да, труп, не обремененный душой. Голодная нечисть и ничего больше. Другой ищет бессмертия и его находит. Вампир или упырь — тоже погань преизрядная. До чего же люди не ценят свою душу! Ради осуществления ничтожных желаний они убивают сами себя. Ты понимаешь меня?