Раб талисмана - Ник Орли

— Здесь он, государь, — сказал жрец, показывая на заросли. — Но опасное это создание. Я чувствую, что у меня с трудом хватит сил защититься от него самому. Демон питается жизненной силой людей, и офирский маг, подчинивший его себе, мог с его помощью подчинять себе чужое сознание. Так он смог заставить наших людей служить ему. А сейчас демон освободился от связывавшей его магии и может действовать самостоятельно.

— Оставайся здесь, — приказал Конан. — Я видел, как это создание старалось избежать ударов моего меча. Мне этого достаточно!

И он, раздвигая колючие ветки, двинулся вглубь кустарниковых зарослей. Когда он поднялся на вершину холма, уже почти совсем стемнело. Каменные глыбы лежали на вершине, образуя почти правильный круг, а в центре его, среди совсем уж непролазных зарослей, горел огненный шар. Конан вошел в каменный круг и остановился в некотором сомнении. Лезть в заросли, где не размахнешься мечом, где невозможно будет податься в сторону, зато легко запнуться и упасть, ему очень не хотелось. Вырубать весь этот кустарник — долго и нудно, противник легко может отступить, и как его тогда догонять?

— Король Конан Аквилонский, — раздался вдруг из кустов тихий, но вполне отчетливый голос. — Почему ты хочешь напасть на меня? Ты не сможешь причинить мне вреда, а я скоро все равно оставлю эту форму.

Голос звучал спокойно и уверенно. Он не запугивал и не подчинял, но убеждал, как обращение могучего — к равному.

— Признай лучше меня своим богом, — продолжал голос, — и я поддержу твои великие замыслы своим немалым могуществом.

— Мой бог — Кром! — гневно воскликнул Конан.

— Бог воинов? Но много ли помогал тебе он? А я дам тебе настоящую силу и власть. Стотысячные вражеские армии будут уничтожены твоими войсками с моей поддержкой. Никто не сможет противостоять твоей воле, и твои потомки будут тысячи лет править миром, прославляя твое имя!

И перед мысленным взором киммерийца возник образ Великой Аквилонии. С хорошими дорогами и прочными мостами, с мощным флотом и неприступными крепостями, с процветающими городами и обустроенными деревнями, с покорными соседями и поверженными в прах врагами. И он почувствовал, что это — правда, что его не обманывают пустыми обещаниями.

— Твои потомки будут избранным народом, а я буду твоим богом, — продолжал голос. — Единственным! Пусть не будет у тебя других богов передо мной! А сейчас отдай мне душу жреца чужого бога, который ждет тебя у подножия холма. Он защищен от меня, но ты можешь принести его мне в жертву. Сделай это!

— Жертву, значит? — голос короля зазвенел металлом. Наваждение пропало, и он четко осознавал, чего от него хотят. — Нет! Не дождешься ты от меня жертвы. За все в жизни приходится расплачиваться, а душа человеческая — слишком высокая плата за твои ничтожные обещания. Выходи и сразись со мной!

Киммериец шагнул назад, освобождая место для поединка.

— Ни к чему, — прошелестел голос. — Я не могу вернуться в небесные сферы и с трудом поддерживаю свою нынешнюю форму. Сейчас я покину твою страну, но когда-нибудь я найду такого человека, который признает меня богом. Я дам ему свою силу, а он даст мне свою веру. И его потомки, а не твои, будут править миром!

И светящийся шар истаял туманной дымкой, не оставив после себя даже следа. Конан был уверен, что он не улетел прочь, а именно растворился в воздухе. Киммериец с отвращением плюнул и начал пробираться обратно.

— Государь? — тихонько спросил его жрец дрожащим от непереносимого страха голосом, когда он спустился с холма и, хрустя ветками, выбрался на свободное место.

— Да! Что ты такой перепуганный? Все в порядке, демон исчез.

— Ты не поддался ему?

— Ха, да я и не с такими созданиями дело имел. Пусть радуется, что уцелел после встречи со мной. А если он когда-нибудь таки найдет себе почитателей, то и с ними в свое время разберемся! Тебе как, полегчало?

— Да, государь. Похоже, что демон действительно исчез, и его воля больше не давит на нас.

— Ну вот. Тогда давай укладываться спать, завтра нам предстоит долгий путь домой.

И король Конан Аквилонский с чувством сброшенной с плеч тяжкой ноши принялся готовиться к ночлегу.