Дату смерти изменить нельзя - Сергей Донской

Преисполнившийся негодования Марк Андреевич гневно замычал. Детский сад, а не подводная экспедиция! Беда с этими корейцами. Все у них не как у людей. Интересно, каково приходится капитану Лаврюхину с такой командой? Одно слово – азиаты. Вроде бы старательные, вроде бы дисциплинированные, но Марк Андреевич предпочел бы иметь дело с разболтанными соотечественниками, чем с ними.

По его прикидкам, в общей сложности на «Летучей рыбе» находилось около двадцати корейцев. Прорва! В еде неприхотливы, однако питаются же. Во сколько обходится один день экспедиции? Страшно подумать. И весь этот сыр-бор из-за пары авиационных бомб? Просто в голове не укладывается. Одна только аренда яхты небось тянет на штуку баксов в сутки. Знатная посудина. С виду неказистая, грязная, но зато с мощным двигателем и с небольшой осадкой, позволяющей беспрепятственно шнырять в прибрежных водах. Капитан говорил Марку Андреевичу, что в штиль «Летучая рыба» способна развивать скорость около двадцати пяти узлов в час. На открытом пространстве от пограничного катера не уйдешь, но где они теперь, пограничные катера? Треть списана, треть без горючего ржавеет, остальные на контрабандистов да браконьеров потихоньку подрабатывают. В свободное от службы время, так сказать. Может, и с Константином Ли у погранцов секретное соглашение имеется. «Так что не дрейфь, Ихтиандр, – подбодрил себя Марк Андреевич. – Прорвемся. Уже почти что прорвались».

Грациозно изогнувшись, он погрузился ниже и поплыл над самым дном, чтобы не пропустить тайник. Здесь процветала целая колония серых колючих дистоластерий, обосновавшихся вокруг разложившейся туши какой-то здоровенной рыбы. Одна дистоластерия напала на крупного моллюска – спизулу – и яростно терзала его, протиснув собственный желудок в раздвинутые створки раковины. Жертву пожирали в ее собственном доме! Марк Андреевич с усилием оторвал хищницу, но от моллюска уже остался лишь дряблый пожелтевший мускул – все мягкие внутренности перекочевали в прожорливое брюхо дистоластерии. Эти крупные морские звезды терроризировали все мирное население округи. Передвигались они по принципу гидравлических машин, ориентируясь на местности по запаху с помощью крохотных глазок на концах лучей. Уничтожить дистоластерию так же трудно, как мифическую гидру. Даже если искромсать ее ножом, то через некоторое время из каждого куска вырастает новая звезда. Жуткие создания. Здесь, на дне морском, они словно волки в степи – такие же серые, вездесущие и беспощадные…

Подумав о волках, Марк Андреевич почему-то вспомнил Константина Ли и заработал ластами столь энергично, что едва не проскочил нужное место. Для того чтобы укрыть от посторонних глаз бомбы и оборудование, корейцы использовали широкое брезентовое полотнище маскировочной раскраски. Паря над тайником, Марк Андреевич снова поразился их предусмотрительности. Не зная, что, где и как, обнаружить бомбы было невозможно.

Приблизившиеся корейцы принялись выдергивать металлические штыри, с помощью которых полотнище крепилось к дну. Когда оно было убрано, взорам аквалангистов открылись упакованные в маскировочные чехлы бомбы и подводная самоходная торпеда итальянского производства. Здесь же лежал плоский остроносый прицеп для транспортировки грузов.

Через полчаса все кончится, подумал Марк Андреевич и, прислушавшись к своим ощущениям, обнаружил, что никакого оптимизма не испытывает. Все кончится – это звучало чересчур зловеще. Особенно, когда вода замутилась от туч песка, поднятых пятью парами энергично работающих ласт. Ближайшее будущее представлялось Марку Андреевичу таким же беспросветным. Помогая привязывать бомбы к поддону, он пытался молиться, хотя толку от этого не было. Он не знал, кто именно помогает людям в подобных темных делах, а до небес его мольбы явно не доходили. И понял тогда Марк Андреевич, что Всевышнему он интересен не более, чем моллюск с выеденными внутренностями. И слезы навернулись ему на глаза, но что значили эти жалкие слезы в сравнении с солеными водами океана? Никто их не заметил.

Пом, мокрая как мышь, кое-как выбралась на палубу и поискала глазами Председателя Ли. Прорезиненный водолазный костюм облегал ее плотнее перчатки, а литые ласты, которыми заканчивались штанины, заставляли чувствовать себя неуклюжей молоденькой утицей, вызывающей насмешки окружающих. Чесотка и переполненный мочевой пузырь доставляли девушке невыносимые страдания, но еще сильнее ранили плохо скрываемые улыбки, которыми встретили ее члены команды.

Пробираясь к Председателю, Пом зацепилась ластами за бухту каната и растянулась плашмя, вызвав издевательские смешки матросов. К ее счастью, основное внимание присутствующих было сосредоточено на аквалангистах, которые один за другим выныривали из моря. Их мокрые шлемы и приветственно вскидываемые перчатки сверкали на солнце.

– Позвольте мне переодеться, господин, – смиренно попросила Пом, готовая провалиться от стыда и унижения сквозь землю.

Земли не было. Была палуба, слегка покачивающаяся под ногами, и был Председатель, не удостоивший девушку взглядом.

Сложив ладони рупором, он крикнул:

– Как дела, Марк Андреевич?

Пожилой инструктор ответил лишь после того, как ухватился за веревочный трап и сдвинул маску на лоб:

– Все нормально, Константин. Пусть твои хлопцы включают лебедку. Будем поднимать.

– Спасибо, товарищ, спасибо, друг, – с чувством произнес Председатель. – Вот тебе моя рука. – Хотя в этом не было необходимости, он помог русскому перебраться через борт, приговаривая: – Какой счастливый день для меня! Сегодня моя коллекция пополнилась поистине бесценными находками. Знаешь, товарищ, – он принялся трясти руку тяжело отдувающегося водолаза, – ты заслужил поистине царский подарок.

– Достаточно будет обещанного гонорара, – отмахнулся Марк Андреевич, отходя в сторону, чтобы не стоять на пути поднимающихся следом корейцев.

– Нет-нет, – возразил Председатель, посмеиваясь, – одних только денег в данном случае мало. Вот, взгляни. – Отпустив чужую руку, свою он запустил в карман и снова извлек наружу с причудливым кинжалом на ладони. – Известно ли тебе, что такое «толь»?

Да откуда русскому знать это, сердито подумала изнывающая в своем костюме Пом. Председатель имел в виду обычай праздновать первую годовщину ребенка. Маленький виновник торжества, одетый в яркий шелковый халат, восседает рядом с родителями, а перед ним устанавливается столик, на котором разложены разнообразные вещи, имеющие символическое значение. Чаще всего в ассортименте присутствуют клубок ниток, книга, кисточка для письма, тушь, рис, лапша, нож, стрела, монетки. Малыш должен подойти к столу и взять тот предмет, который ему понравится. Если он берет в руки нитки или лапшу, то это означает, что его ждет долголетие; выбор кисти или книги предвещает успешную чиновничью карьеру; рис или деньги сулят богатство, плоды жужуба – многочисленное и знаменитое потомство, и так далее.

Вкратце объяснив это русскому, Председатель неожиданно повернулся к Пом:

– Что выбрала ты?

– У меня не было праздника толь, – смутилась девушка.

– Я так и думал. Но если бы тебе предложили выбирать, то это были бы не ножницы и даже не чашка для риса. Тебе никогда не стать хорошей хозяйкой.

– Извините, господин, – потупилась Пом.

– За что? – высокомерно вскинул подбородок Председатель. – Какое мне дело до того, станешь ли ты хорошей хозяйкой или нет? Я не собираюсь на тебе жениться, маленькая шлюха. И говори в присутствии нашего гостя по-русски. Родители не привили тебе даже самых элементарных навыков вежливого поведения. Безобразие!

– Извините, – спохватилась Пом, сопровождая свои слова неловким поклонам. – Мне нужно в уборную. Очень.

Корейцы, выбирающиеся на палубу, восприняли ее признание как должное, поскольку естественные потребности человека обсуждались в их среде с полной непринужденностью. Что касается Марка Андреевича, то он до сих пор не привык к этой странной манере.

– Вот что, Константин, – произнес он, хмурясь, – по правде говоря, я сыт по горло и вашим обществом, и вашими обычаями. Они у меня уже в печенках сидят.

– Сыт по горло, понимаю, – грустно кивнул Председатель. – Но хотя я и мои товарищи сидим у тебя в печенках, позволь мне закончить.

– Слушаю, – раздраженно сказал Марк Андреевич. – Хотя я со своей стороны предложил бы включить лебедку и поднять груз на борт. Мы, русские, говорим: сделал дело, гуляй смело.

– Мы, корейцы, рассуждаем иначе. Мы считаем, что никакие важные дела не оправдывают неуважения, проявленного гостем по отношению к хозяину.

– Моя главная хозяйка – жена, и она ждет, когда же я вернусь домой, – отшутился Марк Андреевич. – С деньгами.

Председатель вскинул левую руку, прерывая недовольный ропот, прокатившийся по рядам соотечественников.