Маленькие повести о великих художниках - Анатолий Чупринский

Она что-то говорит ему, что-то веселое, беззаботное. Но слов Карл не слышит, хотя понимает, графиня рассказывает ему нечто чрезвычайно забавное…

Обмахиваясь веером, Прекрасная Юлия продолжает что-то ему рассказывать.… И Карл начинает смеяться. Весело, радостно, легко. Он смеется, как никогда в жизни.

Карл Брюллов покинул этот мир в «возрасте Вильяма Шекспира». Прах его захоронен в местечке Марчиано близ Рима. Ему не было еще и пятидесяти трех лет.

В каталогах, посвященных живописному творчеству Брюллова, перечислены многие десятки незаурядных, подчас поистине гениальных портретов, написанных художником в разные годы.

Напротив большинства из них бросается в глаза удручающая сноска… «местонахождение неизвестно», «местонахождение… увы!.. неизвестно»…

НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВАНИ АЙВАЗОВСКОГО

«… в натуре, существует множество явлений, необъяснимых даже для обширного ума!»

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

Ваня Айвазовский был начинающим художником. Как и все начинающие, мечтал со временем стать знаменитым. Но пока ему невезло. Во всем. Ваня учился в петербургской художественной Академии и подрабатывал карикатурами в газетах. Денег вечно не хватало, учеба тоже особенно не радовала. Сплошная черная полоса.

Личной жизни у Вани практически не было никакой. Девушки на него просто не обращали внимания. Худой, нескладный, с длинным носом и без состояния. Одно слово, провинциал, приехавший покорять столицу. Хоть он и был слегка похож на Пушкина, на Александра Сергеевича, это обстоятельство не влияло на его невезение.

В то утро Ваня подошел к зеркалу, чтоб хоть отчасти воодушевиться. В глубине души, он считал себя интересным юношей. Эдакая творческая натура, художник!

Ваня подошел к зеркалу, вставленному в створку старого шкафа, и уже поднял руку, чтоб поправить свои густые непокорные волосы, когда увидел… Вернее, он НЕ увидел своего отражения! В зеркале, в той убогой комнатушке, что была точной копией его собственной, которую он снимал у глухой старушки на Пятнадцатой линии Васильевского острова, никого не было!

Ваня закрыл глаза и с силой помотал головой. Потом осторожно открыл… Сначала один глаз, потом… другой… Ничего не изменилось. Пусто… Тот же дырявый кожаный диван… стол, покрытый газетой с остатками вчерашнего ужина… мольберт с недописанной картиной… холсты… подрамники… гипсовые головы… все на месте… Кроме отражения. Его не было. Начисто. Хотя…

Наклонив голову и заглянув чуть в сторону, Ваня увидел за столом… какого-то типа. Тип с аппетитом поедал «его» ужин.

Несколько секунд, ничего не понимая, будучи абсолютно уверенным, что… или он, Ваня Айвазовский, сошел с ума, или… просто еще не проснулся… Ваня неподвижно стоял перед зеркалом.

Потом не придумал ничего лучшего, постучал костяшками пальцев в зеркало. Как в окно. Тип в зеркале… то-есть, в «той его» комнате вздрогнул и… медленно повернувшись, посмотрел на Ваню.

Теперь пришла очередь вздрагивать Ване. Тип в зеркале был абсолютным пиратом. Повязка на одном глазу, большие усищи… пистолет и кинжал за поясом. Какой-то детский персонаж из газеты «Северная пчела», куда Ваня частенько относил рисунки.

Пират вышел из-за стола и, стуча деревянной ногой по полу, подошел к зеркалу. Их разделяло только тонкое мутное стекло.

Довольно долго оба внимательно рассматривали друг друга, Ваня с недоумением и растерянностью, пират из зеркала бесцеремонно и как-то оценивающе.

В Петропавловской крепости выстрелила пушка. Стало быть, уже… полдень? Хотя только что было утро… Зима, конец февраля.

— Чего тебе, юнга? — нагло спросил пират из зеркала.

Бедный Ваня совершенно растерялся.

— П-позвольте… представиться… — начал бормотать он, ни к селу, ни к городу.

Пират в зеркале жестом руки прервал его, и даже недовольно поморщился при этом.

— Знаю, юнга! — заявил он. — Я тебя, да-арагой… (Он так и выражался… «да-арагой», почему-то с явным кавказским акцентом!), как облупленного знаю… Ты меня не знаешь… Но скоро узнаешь! — добавил пират с веселой усмешкой, — Скоро вы все узнаете!

Пират в зеркале был явно веселым человеком, энергичным.

В уголках его глаз постоянно прыгали веселые чертики.

— В таком случае… — подбирая слова, недоуменно продолжил Ваня. — … может быть… представитесь вы?

Пират в зеркале снисходительно кивнул.

— Айвазян! Ованес Айвазян! Гроза Средиземноморья! — гордо и торжественно провозгласил он. И добавил, обращаясь неизвестно к кому. — Запомните это имя, господа!

С этого момента жизнь Вани приняла странный оборот.

Несколько раз юный художник пытался наладить добрососедские отношения с пиратом. Пустые хлопоты. Айвазян, нагло усмехаясь, откровенно игнорировал все ванины подходы. Он явно считал себя существом высшего порядка. К Ване же относился снисходительно. Считал его юнгой. И не более. Но что самое обидное, обозвал бесперспективным художником.

И первый же день так прямо и брякнул:

— Пресный ты какой-то, юнга! Кому нужны эти твои заливчики, лунные дорожки? А где шторма? Бури-ураганы? Где спрашивается, портреты доблестных пиратов?

Ваня действительно писал в основном морские виды. Безумно любил море и надеялся посвятить этому всю жизнь. Но объяснять это невежественному пирату, разбойнику? Нет уж, увольте.

Надо ли говорить, о самом себе Айвазян был чрезвычайно высокого мнения. Достаточно посмотреть ка-ак! он писал. (Он тоже, оказывается, был художником!). Малевал стремительно, будто брал на абордаж купеческое судно. И бубнил под нос какую-то варварскую песню, «… всей команде, камни привязать! И в море!!!», явно не имея ни голоса, ни слуха.

Закончив, стуча деревянной ногой по полу, отходил на несколько шагов от мольберта и одобрительно сам себе кивал. Комедия!

Что именно он там малюет, Ваню интересовало меньше всего. Лишь бы не мешал. Да и вообще! Мало ли художников в Петербурге. На Невском каждую неделю какой-нибудь из художников попадает под лошадь. А меньше их не становится.

И Ваня решил воспринимать пирата как соседа по квартире. Не более того. «Здрасте… до свидания!». Худой мир лучше любой доброй ссоры.

Как жестоко ошибался наш юный друг. В лице пирата Айвазяна судьба уготовила ему недюжинные испытания.

В Академии художеств существовала традиция. Весной в конце учебного года устраивать выставки работ учеников. В выставочный зал обычно стекалось все высшее общество Петербурга. Музыканты, поэты, ученые…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});