Маленькие повести о великих художниках - Анатолий Чупринский

— Моя твоя не понимайт.

Михаил Глинка поднес к его носу свой кулак, кстати, довольно внушительного размера.

— Щас ка-ак закатаю в лоб, сразу поймешь!

«Атланты» согласно покивали головами, но не пустили. А тот, который покрупнее, достал из-за спины свой кулак, раза в два большего размера, нежели композиторский, и как бы невзначай, почесал им нос.

Великий композитор все понял.

— Мы еще встретимся… на узенькой дорожке! — грозно пообещал он и медленно пошел вдоль по улице.

7

Карл очнулся лежащим на охапке соломы в мрачном подземелье. Рядом, свернувшись калачиком, спал Деций. Но не успел Карл даже зевнуть, как следует в одиночестве, как астролог проснулся.

— Я не храпел во сне? — озабоченно спросил он.

Усмехнувшись, Карл отрицательно покачал головой.

— Моя покойница жена очень во сне храпела. Так переживала, бедняжка. Бывало, вздрогнет, проснется и испуганно спросит…

О чем именно спрашивала жена, Карлу узнать не довелось. Со скрипом распахнулась дверь, на пороге возникла фигура охранника.

Узники, стеная и охая, поднялись на ноги.

Помощник правителя Сумий был худым, как жердь. Обычно он ходил из угла в угол и постоянно потирал свои костлявые руки, как злодейский персонаж из какой-то дурацкой сказки. Казалось, вот-вот так и зашипит: «Ага-а! Попались!».

— Ага-а! Попались! — зашипел Сумий, как только астролога и художника втолкнули к нему в кабинет.

— Как дела, Сумий? — весело спросил Деций. — Интриги все.

— Плохи дела. Твои в особенности, — зло ответил Сумий.

Когда-то Сумий и Деций были друзьями детства. Были даже влюблены в одну соседскую девочку. Теперь же…

— Плохо дела! — продолжал Сумий, потирая руки. — Совсем плохи. Общество расколото. Есть, конечно, истинные патриоты, для которых гражданские права и свободы не пустой звук. И есть другие!

Сумий с какой-то торжествующей злобой посмотрел на Деция.

Ах, как много зависти было в этом взгляде.

Зависти и даже ненависти. Хотя, чему завидовать? Сумия почитали и уважали в Помпеях. Должность первого помощника правителя, куда дальше-то! Выше только Боги. В плане материальном, тоже. Сумий был одним из состоятельных людей города. Входил в десятку и все такое. Жена, множество детей, дом полная чаша. Жизнь состоялась, с какой стороны не посмотри. И все-таки, Сумий до судорог завидовал безалаберному и одинокому Децию.

— Есть некоторые другие! — подняв вверх указательный костлявый палец, вещал Сумий. — Которые с пренебрежением говорят, «этот город»! «Этот город»! А сами не созидают. Нет, отнюдь не созидают. Только разрушают. Но мы не будем сидеть, сложа руки, молча взирать…

— Мы… это которые? — поинтересовался Деций.

— Власть! — жестко ответил Сумий. — Ответственные государственные служащие, истинные патриоты славного города Помпеи!

Деций неожиданно громко захохотал.

— Вытри лысину, Су-умий!

— Зачем? — недоуменно спросил бывший друг детства.

— За твою ложь с Олимпа на тебя плюют! И Нерон великий, и незабвенный Сулла и остальные, после смерти ставшие Богами.

Сумий покраснел и затрясся, как в лихорадке.

— Тебе надо отрезать язык!

— Руки коротки! Прошли те времена! И вообще… Будешь запугивать, объявлю на площади перед всем народом день и час твоей смерти. Повертишься тогда!

Самое смешное, Сумий не на шутку испугался, даже побледнел.

— Зачем же так сразу… Мы ведь друзья детства…

— Таких друзей, сдают в музей! — огрызнулся Деций.

Карлу стоило больших усилий не расхохотаться.

— Приговариваю вас! — возвысил голос Сумий. — К штрафу! В размере двадцати денариев! С каждого!

— Сколько-сколько?! — опешил Деций.

— За возмущение общественного покоя. По двадцать денариев. Пока не заплатите, будете томиться в темнице! Все!!!

Так и сказал, «томиться — в темнице!». Прямо как популярный в том году римский драматург Теренций, не меньше.

Объявились охранники, и повели веселую парочку обратно в подземелье. Деций по пути возмущался и кричал, что в знак протеста объявляет голодовку, но охранники его не слушали.

Очутившись в подземелье, Деций тут же плашмя растянулся на охапке соломы и заявил, что непременно умрет в ближайшие два-три дня! Вот тогда все наконец-то поймут! Все оценят, кого они потеряли и все такое!

Но амбициозным планам астролога не суждено было сбыться. Уже после полудня какая-то богатая матрона выкупила из-под ареста обоих бедолаг. Передала через раба необходимую сумму, и смутьянов взашей вытолкали из подземелья. С угрозами. Что, мол, если еще раз попадутся… В следующий раз… И все такое.

Деций долго ломал голову. Кто такая? Почему она это сделала? Потом пришел к выводу. Некоторое время назад, какая-то из жен «сильных мира сего», наверняка, крупных габаритов, переодевшись в простолюдинскую одежду, пристроилась к нему в кабачке. И весело провела с ним время. Назло мужу. Теперь отблагодарила.

Других идей в научную голову Деция не приходило.

Вырвавшись из заточения на свободу, новоиспеченные друзья тут же распрощались, и разошлись в разные стороны. Деций успел только предупредить художника. До извержения осталось всего-навсего шесть дней. И он ждет его вечером на традиционный ужин.

— Где мой любимый? — жестко поставила вопрос графиня Юлия перед самой популярной гадалкой Рима, необъятных размеров бабищей по имени Фрида.

Карл пропал несколько дней тому назад. По расчетам Прекрасной Юлии, вернее, по ее внутреннему ощущению, он давно уже должен был вернуться. Но дни шли, тянулись один за другим бесконечной, изматывающей чередой, уже пошла вторая неделя с момента его исчезновения, художник все не объявлялся.

Графиня была натурой решительной и деятельной. Потому, выждав для приличия еще пару дней, без колебаний направилась прямиком к гадалке Фриде.

Ясновидица и предсказательница, вся замотанная в разноцветные одеяния, с бесчисленным количеством бус на кистях рук и шее, восседала на каком-то возвышении посреди неопрятной и темной комнаты, которая ютилась, очевидно, где-то на самых задворках вечного города.

Глаза Фриды, подернутые мутной поволокой, смотрели куда-то далеко-далеко… Словно, сквозь стены и столетия она и впрямь видела то, что ни за какие деньги не удастся увидеть простым смертным.

Кстати, за свои услуги ясновидица заламывала очень приличные суммы. Но графиня Юлия никогда не скупилась ни на какие расходы. Тем более, если речь шла о любимом Карле.

— Где мой любимый Карл? — повторила вопрос Юлия тоном, не терпящим никаких возражений и проволочек.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});