Жена в лотерею (СИ) - Удалова Юлия

— Почему вы думаете, что я играю?

— Потому что вы и дети — два абсолютно несовместимых понятия, миледи Цицинателла, — холодно ответил Теодор.

— Вы ж хотели от меня наследника. Магически одаренного и все такое…

— Я не изменяю своим желаниям. Как только вы произведете его на свет, дитя немедленно будет у вас отнято и отдано на воспитание тем, кто более в этом сведущ. И не надо убеждать меня в том, что вас хотя бы немного это расстроит.

Вот тут я ужаснулась по-настоящему. Даже если предположить… Допустим, только допустим в теории, что я рожу от него ребенка… Долгожданного, которого так сильно хотела. И малыша у меня тут же отберут?

— А еще говорите, я — чудовище… — я вложила в свой голос максимум презрения и негодования.

— Дети — это обуза. Вечно ревущая, хнычущая, досадная помеха, которая мешает наслаждаться жизнью, — негромко проговорил Теодор. — Ваши слова. Забыли?

— Я пересмотрела свои взгляды.

— Умение быстро переобуться, чтобы извлечь из этого максимум выгоды, всегда было одной из несомненных черт вашего характера. Только не сказал бы, что это делает вам честь, — усмехнулся муж и окинул меня плотоядным взглядом. — Я смотрю, вы успели переодеться. Неплохо, но на мой вкус, чересчур скромно для того, что вам предстоит.

— Да! — с вызовом сказала я, стараясь не думать, что вообще-то он так высказался о неминуемом приближении первой брачной ночи. — А сейчас шла на кухню, чтобы поесть!

— Увы, а вот этого вы уже не успеете, — с явным злорадством проговорил эсквайр. — Мы с вами отбываем в Трентон. Лошади уже запряжены.

— В Трентон? — глупо переспросила я, пытаясь скрыть панику.

— Одно из моих имений, если вы позабыли. А вы думали, первую брачную ночь мы с вами проведем здесь? — Рутланд окинул презрительным взглядом стены.

Мамочка моя, какой еще Трентон? Какие лошади запряжены? Я ж до дрожи в коленках боюсь того, что должно там случиться!

В этот момент, с перепугу, от паники, сознание выдало мне интересную мысль. Вернее, не выдало, а вспомнило…

— Могу я хотя бы захватить из своей комнаты кое-какие предметы личной гигиены? — скромно поинтересовалась.

— Вы будете в полной мере обеспечены всем необходимым, поверьте.

Муж смотрел на меня так, как будто мы уже были в этом самом Трентоне, наедине и в спальне.

— У меня медведь любимый! Плюшевый! — заупрямилась я и для пущей убедительности вцепилась в подоконник. — Я без него не засыпаю — кошмары снятся! Без медведя не поеду, хоть режьте!

— Любимый медведь? — чему-то усмехнулся Теодор и вдруг почему-то уступил. — Хорошо, можете взять с собой медведя. Даю вам ровно десять минут. И на этот раз, миледи, я надеюсь, что вы постараетесь меня не разочаровать. То есть будете рядиться в траур, выпрыгивать из окна и нечто в подобном духе

— Обещаю, — голосом пай-девочки сказала я.

Уже от одного этого голоса к нему должны были закрасться сомнения. Но все-таки Рутланд был приворожен, и все-таки он повелся.

В личной спальне, из которой эсквайр утром меня изволил вытащить, как куклу, все было ровно так, как я там оставила. Заправить постель никто и не подумал. И это лишний раз говорит об отношении к Цицинателле слуг этого дома. Паршивое было отношение, как пить дать.

Вот уж что-что, а незаправленные постели я терпеть не могу! Такой вот у меня пунктик. Но, когда я подошла к кровати ближе, чтоб исправить безобразие, то одеяло внезапно зашевелилось.

Может, показалось? Нет, не показалось! Вон — большой бугор и явно шевелится.

Вообще-то я была в чужом волшебном мире, и тут всего можно было ожидать, но первоначальный испуг сменился негодованием.

Вот еще, будет кто-то лазать по моей постели! Устроили тут проходной двор!

Готовая ко всему, даже к тому, что там окажется клубок огнедышащих змей, я резко дернула покрывало, да так и замерла.

Да, я была готова ко всему, что угодно, но только не к этому.

Глава 10

Да, я была готова ко всему, что угодно, но только не к этому.

Чуть не завизжала от восторга. Божечки мои, какая прелесть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Оказывается, под одеялом разлегся небольшой, но просто невообразимо милый медведь! У него было коренастое тело, массивная голова и короткий хвостик. Словно белый мишка собрался на карнавал: надел черные очки, жилетку, перчатки, чулочки, и в довершение образа — черные наушники.

Панда! Это был панда!

Медведь склонил голову набок и посмотрел на меня вроде как с осуждением.

Тут что-то у меня в голове щелкнуло, и я вспомнила, как засыпала вчера, хоть вчерашний день и отдалился, словно был полгода назад.

— Несквик, это же ты! — закричала я и прижала к себе пушистого колобка. — Несквик, ты вместе со мной попал в этот мир и здесь ожил! Превратился в настоящего мишку! Ты мой хороший!

Другого слова у меня просто не нашлось! Любимец тут же обнял меня своими мягкими лапами, тыкаясь мокрым носом в щеку.

Пахло от него почему-то шоколадом. Он был такой славный и мягкий, и его очень не хотелось спускать с рук.

Однако времени на обнимашки у меня не было, поэтому я посадила мишку на кровать и принялась методично осматривать изголовье.

Помниться, Нутелла с портрета говорила, что я могу обнаружить здесь что-то полезное. К огромной радости, вскоре мои усилия увенчались успехом — при нажатии на декоративный элемент фигурная часть изголовья отъехала в сторону, явив небольшое углубление, в котором лежала книга.

Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять — в моих руках Нутеллина книга заклинаний. Готова поспорить, именно отсюда она и вычитала то сильнейшее заклинание приворота на Рутланада. Возможно, здесь же и найдется, как приворот снять!

На удивление, язык, на котором была написана книга, не оказался для меня незнакомым — глаз выхватил и легко прочитал несколько строчек.

Что ж, тем лучше.

Переплет был такой ветхий, что рассыпался в руках. Перед тем, как сунуть ее в сундук, я замотала гримуар в ночную сорочку. Довольно милую, кстати, а не то безобразие, в котором я проснулась сегодня утром. Надеюсь, Теодор не извращенец какой-нибудь, чтоб лезть в женское белье!

К тому моменту, как мой муж широким шагом переступил порог спальни, явно намереваясь отчитать за то, что в десять минут я не уложилась, я встретила его с милой улыбкой.

В одной руке у меня была панда, вцепившаяся в меня, как маленький ребенок, в другой — небольшой сундучок.

— Это что еще такое? — опешил муж.

— Обнимемся? — с энтузиазмом предложила я, едва его завидев.

Желание обнять эсквайра было мягким, обволакивающим и очень-очень приятным. А еще казалось правильным и как будто само собой разумеющимся.

Действительно, почему бы нам не обняться? По мнению психологов, для душевного здоровья человеку нужно не менее двенадцати объятий в день. А день-то как раз заканчивался, поэтому мне срочно нужно было восполнять пробелы.

— Собираетесь вонзить нож мне в спину? — изогнул тяжелую соболиную бровь Теодор.

Я тут же просветила этого черствого человека по поводу психологов, после чего сердечно обняла его трижды, похлопав его по спине и каждый раз меняя сторону. На объятие муж не ответил, глядя на меня со все возрастающим подозрением.

Самое удивительное, что во время этих обнимашек откуда ни возьмись, вокруг нас закружились розовые сердечки, отлетая под потолок и там лопаясь наподобие мыльных пузырей.

А невидимый хор маленьких розовых мишек запел тоненькими голосами:

— Хать-хать-хать-хать, хать-хать-хать-хать!

Они замолчали лишь тогда, когда объятие закончилось. Тогда же под потолком полопались последние розовые пузыри, а я в недоумении уставилась на Рутланда, не понимая, что на меня нашло.

— Это вы сделали!

— Знаете, Цицинателла, я конечно горю от нетерпения ощутить вас в своих объятиях, но явно не таким образом.

Цинически хмыкнув, мой муж посмотрел на Несквика, которого я на время обнимашек ссадила на тумбочку. Панда в этот момент решил почесаться, но не рассчитал вес, и шлепнулся на пол.