Жена в лотерею (СИ) - Удалова Юлия

Еще мне уж очень хотелось уже перестать быть чучелом у всех на глазах и избавиться от миткалевых полотнищ, в которые Теодор меня замотал. Вот подкреплюсь и займусь этим.

Главное сейчас — восстановить утраченную энергию и набраться сил.

Жениху и невесте было отведено два позолоченных, не побоюсь этого слова, трона в центральном месте шатра. Теодор даже любезно отодвинул мне тот, что был поменьше и стоял слева.

Я смерила его уничижительным взглядом и, прежде, чем сесть, проверила, что эсквайр его не отодвинул. А то еще у всех на глазах шлепнусь на свою им же и укушенную пятую точку! Конечно, таких хулиганских выходок вряд ли приходилось ждать от взрослого мужчины, и все же…

Что-то подсказывает мне — от Рутланда можно ожидать всего.

В пугающем таком смысле — всего.

— Благодарю, милорд, — чинно сказала я и скромно сложила руки на коленях.

— Всегда к вашим услугам, миледи.

Самые важные гости, которые расселись за нашим столом, с интересом наблюдали за этой сценой. Видимо, они думали, я буду оскорблена тем, что он не присоединился ко мне в карете. Возможно, даже ждали сцены.

Щас!

Положа руку на сердце, поездка в карете прошла намного лучше без него. И плевать мне на неуважение и на Лидию Гарднер. Я не такая гордая, когда хочу есть!

Тем временем принесли закуски.

Словно в лучшем ресторане, передо мной возникла тарелка с самым аппетитным салатом, который я когда-либо видела в жизни.

Он состоял из пряных душистых трав, дичи, сочного шпината, ароматнейших слив и прекрасных фиалок. Полито все это великолепие было малиновым соусом, а сверху посыпано дроблеными орехами.

К салату прилагался кубок, полный благоухающей ежевикой жидкости, испускающей веселые пузырьки.

— Что же вы это, миледи? — раздался над самым моим ухом громовой голос Теодора, и слива шмякнулась у меня с вилки прямо на коленки. — Неужели позабыли про давнюю и почитаемую в наших краях традицию? Напомнить? Молодая жена не должна есть и пить до самой брачной ночи, чтобы зачать здорового и магически одаренного наследника.

Тут уж у меня не только слива, сама вилка выпала с ужасающим звоном. Кажется, его слышал весь шатер.

И то, как я громко сглотнула, услыхали, наверное, тоже вообще все.

— Как смутилась наша невеста! — захохотал какой-то разодетый толстяк в шелках и бархате неподалеку. — Ох, и завидую я тебе, старина Тео! Был бы и я рад потоптаться на непаханой борозде! Может, уступишь красотку на одну ночку? Вообще-то эсквайр должен покориться мне, как лорду. Может, мне и впрямь затребовать право первой ночи, а?

И, точно по сигналу, послышался гогот и пошлые шуточки остальных мужиков, что сидели с ним рядом. Хоть они были и разодеты в богатые одежды, эти баронеты и лорды здорово напомнили мне каких-то гопников из подъезда — пьяные красные рожи, смеющиеся рты…

Лидия Гарднер и ее подруги тоже сидели за этим столом. Они потупили глазки и попытались сделать вид, что смущены, но я видела насмешку, промелькнувшую у них на губах. В голубых глазках Гарднер даже что-то вроде надежды обозначилось — ну, как и правда, толстяк заберет меня на первую ночь?

Как не ненавидели они Цицинателлу, это, по-моему, было уже слишком…

Я посмотрела на Теодора, желая понять, как он отреагирует на выходку противного пузана… Реакция мужа превзошла все мои ожидания…

От него волнами исходила агрессия и опасность… Вернее, не так… ОПАСНОСТЬ! Большими красными буквами.

Кулак Теодора сжался — толстая железная вилка смялась в сильных пальцах, как пластилиновая… Мне кажется, что только одна я заметила, как мало его рука при этом стала походить на человеческую.

Скорее, на лапу какого-то жуткого и мощного зверя… Жидкая сталь, в которую расплавился несчастный столовый прибор, закапала на скатерть.

Он был великолепен в этот момент в своей дикой всепоглощающей ярости, что искрами расплавленного металла заблистала в золотисто-карих глазах.

Великолепен и совершенно неуправляем.

Наверное, только в этот момент я по-настоящему осознала, что все происходящее — реально. Что это не шутки — сегодня я стала женой чудовища…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Эсквайр Рутланд медленно поднялся, а затем…

Глава 9

Затем мой муж подошел к толстому лорду и одним резким движением встретил его луноликое лицо с поверхностью дубового стола. После чего его из-за этого самого стола с легкостью достал.

Несмотря на внушительный вес толстяка, мой эсквайр сделал это вообще без каких-то усилий, словно держал на весу не многокилограммовую тушу, а какой-нибудь фитбол.

Я в очередной раз смогла убедиться, как нечеловечески силен Теодор… И как он страшен бывает в гневе.

— Что вы себе позволяете, милорд Рутланд? Я — почтенный лорд! — пропищал любитель потоптаться на непаханых бороздах. — Род Макинтошей намного древнее вашего, и вы должны…

— Должен попросить вас незамедлительно покинуть мое торжество, лорд Макинтош.

Учтивость этих слов абсолютно не вязалась с тем, как грубо Теодор вышвырнул толстяка из шатра. Словно как куль с удобрениями! При этом он не обратил никакого внимания на угрозы и уверения про то, что у него будут проблемы на самом высоком уровне.

Та же самая участь постигла товарищей пузатого лорда — тех, кто засмеялся над его «шуткой». Всех их. До единого.

По моему скромному мнению, из шатра следовало выгнать еще Лидию Гарднер, которая так неприлично ширяла глазищами в сторону Теодора. Но на такую удачу рассчитывать не приходилось.

— Еще есть желающие предъявить на право первой ночи с моей женой? — эсквайр обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.

Судя по гробовой тишине, более таких не нашлось, после чего музыканты заиграли еще веселее, а слуги еще резвее стали подавать гостям аппетитные закуски и подливать в бокалы напитки.

К огромному сожалению, меня это не касалось. Лишь только мне подносили какую-нибудь вкуснятину, от которой я нацеливалась оттяпать хотя бы малюсенький кусочек, как блюдо исчезало, точно по мановению пальцев.

Но в очередной раз, когда исходящая соком голень фазана, запеченная с грушами и лимонами в меду, исчезла в буквальном смысле у меня изо рта, я не выдержала.

— Прекратите.

Сказала я негромко, но эсквайр, который в этот самый момент аккуратно отрезал от птички кусок, услышал.

— Прекратить что, миледи?

— Вряд ли вам поможет обрести наследника, если вы заморите меня голодом!

— Даже не думал, — Теодор с видимым удовольствием, явно напоказ отправил сочный кусочек на вилке в рот. — Вам всего-то и надо продержаться до полуночи.

— Почему я должна терпеть до полуночи, если есть я хочу сейчас? — возмутилась.

— Ну, я же как-то терплю, — с каким-то равнодушием пожал плечами муж, и сделал глоток из своего кубка. — Причем не какие-то шесть часов, а дольше. Много дольше, Цицинателла. Вам ли не знать?

— Прекрасное сравнение, — я пару раз по-королевски соединила ладошки — похлопала, стало быть. — Только я вам не салат, запеченная дичь, и не какой-нибудь десерт, чтоб отзываться обо мне в таком оскорбительном ключе!

Внезапно я замолчала, потому что его рука легла поверх моей руки, лежащей на столе, и крепко ее сжала. Эта мужская рука была большой и сильной. По-настоящему тяжелой, но при этом с очень красивой формы пальцами, широкими ладонями и ярко выраженными костяшками.

Медовые глаза мужа потемнели.

— Именно как десерт, — хрипло проговорил он, когда наши взгляды встретились. — Я рассматриваю вас как самое изысканное и желанное на свете лакомство, сударыня, которое отныне принадлежит только мне одному. И которым я намерен насладиться. Вот только не знаю, смогу ли когда-нибудь насытиться?

От голодного взгляда Теодора, скользнувшего по моим губам и ниже, меня кинуло в жар.

Бежать! Мне нужно немедленно и без оглядки бежать от этого мужчины!

Я просто не смогу, не выдержу, если он…

Не думай, Яна. Просто об этом не думай! Лучше не вспоминай, чем закончился твой первый и единственный опыт интимных отношений с мужчиной…