Неистовый (СИ) - Пленти Джулс

─ А ты хочешь? ─ продолжает умело меня совращать, развлекаясь с моими сосками, которые все еще красные и чувствительные после того, что происходило почти всю ночь.

─ Нет.

─ Тогда оставайся здесь. Я отъеду на пару часиков, а потом вернусь и мы оттянемся на полную катушку.

─ Тём, я очень хочу, но не могу, ─ вновь веду себя как заскриптованный бот. ─ Я Люду подведу.

─ Лера, ─ фиксирует мои скулы пальцами и вновь заставляет подпасть под гипноз шаманских глаз, ─ теперь имеет значение только мое слово. И твои желания. Мое слово! Поняла? Ты клялась ночью, что будешь послушной девочкой. Забыла?

Ночью я могла хоть на крови в этом поклясться, ведь тело мое умирало и возрождалось. То были безумные качели: я хныкала, изводимая медленным горячим томлением, а уже через пару секунд счастливо улыбалась, сгорая в очередном оргазмичном костре.

─ Нет, ─ шепчу я.

Эмоции, которые я испытываю рядом с Артёмом, такие яркие и такие контрастные. Когда он высекает искры из моего тела, я чувствую себя свободной и храброй, но стоит ему убрать от меня руки, как я холодею и робею от его токсичного взгляда и темных ноток голоса.

─ Ты любишь свою работу? ─ продолжает Артём допрос.

─ Я ее ненавижу, ─ впервые в жизни я не боюсь быть категоричной и использовать сильные слова. Впервые в жизни меня не пугают звуки собственного голоса, который мне всегда запрещали повышать.

Жизнь. Такая короткая. Такая единственная. И такая утекающая сквозь пальцы. Что вспомнит моя мама, когда доживет оставшиеся двадцать-тридцать лет? Как проверяла бесконечные тетрадки или полола грядки на даче летом? А папа? То, как он рыбачил или чеканил скучные лекции? А я? Буду вспоминать, как снова и снова проводила однотипные банковские операции? Я так не хочу. Не хочу и не буду! Философия Артём впиталась в меня сквозь кожу. Проникла с воздухом, который он вдохнул в мои легкие с поцелуем.

─ Так забей на нее и наслаждайся мной, собой…Нами, ─ он опять превратился в адепта секты плоти и в подтверждение своих слов проводит пальцами по моим потайным складочкам.

─ Не могу, ─ с сожалением отвечаю я, прикусив губу.

Я четко понимаю две вещи. И одна противоречит другой. Я не хочу тратить свою жизнь на работу в банке. Но и бросить ее не могу, потому что мне банально нужны деньги, чтоб не умереть с голоду и не жить в коробке под мостом.

─ Почему? ─ продолжает пытать меня Артём.

Голос его заколачивает гвозди в мой мозг, а пальцы мягко ласкают плоть, увлажняя ее моей же смазкой. Кажется, проделывая с моим телом нечто такое, Артём может уговорить меня абсолютно на все.

─ Потому что там мне платят, ─ бормочу, краснея, но уже не от возбуждения.

─ То есть дело в бабках? ─ усмехается он. ─ И если бы ты в них не нуждалась, то и на банк забила?

─ Ага, ─ соглашаюсь, застонав и накрыв его пальцы своей ладошкой. Я умру, если Артём вдруг прекратит.

Не отрывая от меня руки, тянется к своему телефону, который лежит на полу, подхватывает его, уложив на ладонь, и просит:

─ Синие глазки, продиктуй свой номер телефона, а то до сих пор не знаю.

Так как он уже добрался до трепещущего, вспухшего до болезненности «бутончика», мозг загружается медленно, как старый пентиум, и не сразу выдает нужные цифры. С большими паузами я все же выдаю их по одной.

Быстро тыкает пальцем по экрану, довольно ухмыляется и бросает телефон на подушку.

На полу громко и долго вибрирует мой телефон. Артём поднимет его и держит так, чтоб я видела экран. Сообщение: «Поступил новый платеж от Артема Юрьевича Р. 150.000».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

─ Тебе хватит на шпильки на первое время? ─ спрашивает он и вталкивает в меня палец.

Волна удовольствия, сотрясающая тело, смешивается с неприятным послевкусием, появившимся после платежа. Чувствую себя шлюхой, которой только что заплатили за услуги.

─ Зачем? ─ выдыхаю я, не в силах оттолкнуть его руку, хоть и хочется расплакаться от обиды.

─ Чтоб ты расслабилась и не запаривалась больше по такой фигне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Закрывает мне рот ладонью, вжимает в футон всей тяжестью тела и пальцем жестко эмитирует внутри моего тела движения члена, то вталкивая палец до самого основания, то почти извлекая его из меня. Подушечка же большого пальца пробирается под тончайший кожаный «чехольчик», который закрывает крошечный кусочек плоти, стянувший в себя все нервы, пронизывающие мое тело, и мягко прижимает чувствительное до болезненности местечко, а потом сразу ослабляет напор. По ощущениям это горячая ванна и ледяной душ в одном флаконе.

Оттого, что Артём лишил меня возможности двигаться и даже говорить, новый оргазм ощущается особенно ярко. Я выгибаюсь, пронзенная стрелами космического удовольствия, а он прижимает меня к себе, наполняя ритмом своего сердца.

─ Лера, ты будешь теперь послушной? ─ спрашивает, убрав руку с моего рта.

─ Да, ─ смиряюсь я.

Он меня купил. И дело даже не в деньгах. Я подсела на него, как на наркотик: Артём ─ игла в моей вене. И с нее уже не соскочить.

─ Только сейчас все будет по-взрослому, ─ обещает он, до боли прикусив мочку уха. ─ Доверяешь мне?

─ Да, ─ соглашаюсь я на любой прыжок веры.

─ Будешь подчиняться?

─ Да, ─ киваю я и тянусь к нему, чтоб поцеловать.

Артём вновь прижимает меня к матрасу, не позволяя себя коснуться. Его пальцы схватили мои запястья наручниками.

Пленение. Оно меня совсем не пугает. В нем есть нечто волнующее и заводящее. Не хочу сопротивляться. Должно быть, я идеальная жертва. Или просто чувствую, что Артём неспособен причинить мне вреда, хоть его глаза сейчас и демонически-черные. Желание коснуться его разгорается все жарче, но я только и могу, что умолять об этом взглядом.

─ Еще рано, ─ громко осаживает меня Артём. ─ Я жду полного подчинения. И если ты нарушишь установленные мною правила, я тебя накажу.

─ Накажешь? ─ переспрашиваю я, понимая, что на самом деле мне нравится слово «наказание», когда его произносит Артём. Звучит, как обещание чего-то очень волнующего и приятного.

─ Ага. Хочу, чтоб ты была послушной девочкой. И еще кое-что! В японском языке есть слово «мурасаки». Оно используется для обозначения фиолетового цвета, ─ замолкает, а потом добавляет с гордостью: ─ Это цвет война, самурая. Так что, если тебе будет очень уж больно или некомфортно, произнеси его, и я остановлюсь.

─ Я не хочу, чтоб ты останавливался, ─ почти выкрикиваю я, готовая на все и уверенная, что на каждом новом уровне будет только кайфовее.

─ Молодец. Но стоп-слово тебе все же может понадобиться, ─ говорит строго, и от звуков его голоса у меня начинают дрожать ноги. ─ Произнеси его.

─ Мурасаки, ─ повторяю нехотя, чувствуя жгучую ненависть ко всему фиолетовому.

─ Мне пришлось уговаривать тебя остаться. Ты спорила со мной и была невыносима. Явно заслужила наказание. Встань на четвереньки, ─ его голос поменялся и теперь заковывает в железо.

Его голос ведет меня за собой, и я послушно встаю на четвереньки. Сердце колотится, а подушечки пальцев стали мокрыми и холодными, будто их опустили в снег. Скребу ногтями уголок футона, с которого соскользнула простыня.

Артём затыкает мне за уши прядки волос, которые упали на лицо и лезут в глаза, а потом прикладывается теплыми, вибрирующими губами к моему лбу. Нежность его прикосновений никак не сочетается с тем, что я стою перед ним в позе послушной собаки. У меня внутри все сжимается, но не от страха, стыда или обиды. Низ живота словно колотят изнутри крошечными молоточками, и тягучая волна жара, разгоревшаяся из высекаемых искр, охватывает все мое существо. Вскидываю на него глаза, и мы сцепляемся взглядами.

Артём просвечивает меня рентгеном ─ только видит он не кости, а душу. Все ее слои. Снимает их по одному. Сначала верхний. Он мягкий, как трава, и делает меня послушной куколкой, которая готова по первому требованию встать на колени. Но там, под травой, которую легко помять и прижать, там, где никто не видит, настолько глубоко, что может достать только он, лежит каменное дно. И именно на холодном камне, словно на алтаре, ярким пламенем расцветает бешеное желание отдаться ему полностью ─ позволить все и самой же этим насладиться. Там живет маленькая девочка Лера, волосы которой заплетены в косички, и она отчаянно хочет, чтобы пришел он, властный и сильный, и заставил трепетать от страха и желания.