Журнал «Вокруг Света» №04 за 1975 год - Вокруг Света

Упорный труд дал результаты. Уже в первом маршруте по массиву Хара-Нур Сутурин и Блинников нашли нефритовую жилу. На следующий день еще одно месторождение этого минерала обнаружил Игорь Якшин. Несколько жил открыл Н. Певченко. Всего же в том сезоне было найдено семь, а через несколько лет число жил возросло до двадцати. Так было открыто первое в Саянах крупное коренное месторождение нефрита.

Нефритовая золушка

За неделю до защиты диплома Сашу пригласили в аспирантуру Института геохимии СО АН СССР. Сутурин согласился.

На первый взгляд перед молодым специалистом открылся гладкий, накатанный путь. Но, известно, в науку не ведет ровная дорога. Два нелегких пути открылись перед Сашей, и он выбрал более близкий его сердцу, но и более трудный.

Еще сегодня слово «гипербазит» знают немногие. Куда популярнее слово «гранит». Именно к гранитам приурочены, по выражению геологов, крупнейшие месторождения золота, свинца, цинка, меди, олова, молибдена. Этому есть объяснение: элементы в граните прошли через «пекло творения» — различные превращения в земной коре и обернулись богатыми месторождениями минералов.

А гипербазит? Это почти девственная порода. Он посланец больших глубин, самой мантии Земли, не зря же образцы его находят в рифтовых разломах на дне океана. Гипербазит настолько не дифференцирован, не переработан, что по «бесплодности» его можно сравнить лишь с веществом метеорита, хотя нередко с гипербазитом связаны месторождения хрома, никеля, платины, асбеста. И все-таки если гранит сравнить с черноземом — землей цветущего сада, то гипербазит представится солончаком, где растут лишь чахлые кусты.

Саша мог взять темой своей работы граниты и связанные с ними месторождения — главную проблему, над которой работает Институт геохимии. Он же выбрал то, что не лежало на большаке. Принцессе он предпочел Золушку. Не потому ли, что уже тогда разглядел на ней счастливый нефритовый башмачок?

Нет, Сутурин не был в новой области ни первым, ни единственным. Школа ученых-«гипербазитчиков» существует в СССР давно. Монографию о связанном с этой породой нефрите написал новосибирский ученый Ю. Н. Колесник. Океанский гипербазит изучают ученые в Москве.

Но Саша занялся «своим», саянским, гипербазитом. Точнее — геохимией этой породы. Он поставил перед собой вопрос, на который сам же должен был и ответить. Почему, например, в саянском гипербазите высокий процент никеля, а месторождений этого металла в Саянах нет? Или в каких случаях хром в этой породе откладывается в виде экономически выгодной для разработки руды?

Саша говорит: «Раньше гипербазит нужно понять, потом им можно управлять». И, соглашаясь, что от полного понимания проблемы он еще далек, Саша уже сейчас может говорить о практическом приложении своих теоретических предпосылок. Так, совсем недавно, проанализировав гипербазит Западных Саян, Саша сказал: «Там должен быть нефрит, надо искать». И месторождение этого камня было открыто Иркутской поисковой экспедицией в 1973 году...

Директор Института геохимии СО АН СССР член-корреспондент АН СССР Л. В. Таусон в связи с этим сказал: «Если из теоретических предсказаний ученый может сразу извлечь практический результат — это и есть высший класс научной работы. В геологии проблема предсказания, прогнозирования — дело ответственное, сложное. Саша справился с этим отлично».

— Еще недавно, — говорит Сутурин, — учебники писали, что нефрит редок и лишь иногда встречается вместе с гипербазитом. Что сделали мы: институт, экспедиция, Замалетдинов, я? Мы доказали, что нефрит не случайный, а характерный спутник гипербазита. Более того, эта порода при определенных условиях порождает нефрит, ну... как яблоня яблоко. Разумеется, не всякая яблоня плодоносит. Но никто не ждет, чтобы яблоки появились на сосне. Точно так же нет смысла искать нефрит вне гипербазитов.

— Но это правило действительно не только для Саян?

— Да, разумеется. Недавно я познакомился с геологической обстановкой в одном из районов Армении и пришел к выводу — там должен быть нефрит. В прошлом году я доложил об этом на Всесоюзной конференции геохимиков в Ереване.

— Саша, а что, если предсказание не оправдается?.. Можно ли писать об этом в журнале?

Сутурин улыбнулся: прогноз, мол, вещь объективная, но открытие геолог делает не за столом — в поле. И что сказал, то сказал, от слов своих отказываться не буду.

На все века

Мы стоим у самой богатой в стране (а возможно, и в мире) коллекции нефритов. Это не столичный музей, а поисково-разведочная экспедиция под Иркутском — здесь ищут, добывают и выделывают этот полудрагоценный камень. На стендах — валуны, обломки, кольца и броши играют всеми оттенками зеленого (хотя и не только зеленого) цвета. Некоторые из них напоминают скалы в миниатюре, поросшие карликовым лесом.

— Нефрит — камень неброский, — говорит Саша. — Чтобы почувствовать его красоту, нужно общаться с ним почаще.

— Саша, а зачем вообще в жизни такие камни?

Мой вопрос кажется ему слишком утилитарным, и Саша не отвечает — спрашивает:

— А зачем культура, искусство, красота? Природа отцветает каждый год, камень — никогда. Это сказал А. Е. Ферсман.

— Значит, красота, так сказать, в чистом виде. Алмаз и тот не только радует людей, но и служит им. А нефрит? Похоже, что он не находит применения ни в науке, ни в технике.

— Это пока! Помимо красоты, у нефрита так много необыкновенных свойств! К примеру, столь высокая прочность при умеренной твердости, что и в технике час нефрита, я верю, придет. Что же касается науки, то нефрит уже приоткрыл нам тайны своего прародителя гипербазита, а вместе с этим и многие секреты земных недр... Я вот что думаю: узнаем мы источник прочности нефрита (а он очень прочен, как-то в Германии положили под паровой молот нефритовый топор из каменного века — молот сломался, топор нет) — так вот, раскроем, как эта прочность зависит от сплетения нитей вещества в нефрите и, быть может, сумеем создать сверхпрочный и прямо-таки вечный материал.

— Ты хочешь сказать — создадим искусственный нефрит?

— Нет, к чему повторять природу, ее совершенство неповторимо. Сделают материал крепче нефрита.

В одном из своих отчетов Сутурин писал: два великих камня сыграли выдающуюся роль в истории человечества — кремень и нефрит. Но кремень ушел из жизни людей, вытесненный металлическими орудиями. Нефрит же с появлением и развитием техники получил как бы вторую жизнь...

Осматривая иркутскую коллекцию нефритов (кстати, Иркутская область теперь крупнейший мировой поставщик этого полудрагоценного камня, обеспечивающий нашей стране первое место по добыче нефритов), я вспомнил замечание Сутурина:

— Равиль Сергеевич получил недавно орден за свою работу...

Орден за камень? Нет, за красоту и радость, которую нефриты дарят людям, и вместе с тем за ощутимую пользу, приносимую этим камнем стране.

Ответственность

Беседуя с Сашей, я заметил — он все время говорит не о себе — о других, и нефрит для него только повод, введение к более широкой, волнующей его теме. И, работая над очерком, я очень боялся, что этот красивый камень закроет от читателя самого Сашу Сутурина. И захотелось мне дополнить очерк чем-то вроде интервью о более широких проблемах, волнующих героя очерка.

В Институте геохимии, всем — от директора до лаборанта, я задавал один и тот же вопрос: а не сужает ли кругозор такой вот страстный интерес к одному камню, не становится ли такой одержимый в конце концов безразличным ко всему остальному? И все, словно сговорившись, отвечали: «Другой — возможно, но только не Саша». В подтверждение этих слов приводили список общественных занятий А. Н. Сутурина: член обкома комсомола, председатель Иркутского областного совета молодых ученых и член такого же общесоюзного совета при ЦК ВЛКСМ, делегат XVII съезда комсомола и прочая и прочая. Из длинного списка мне особенно запомнилась одна «должность» — общественный распространитель книг.

Вначале я было подумал: дел у него мало, что ли, — создал в области «школьную академию», ездит в другие республики и за рубеж, выступает с лекциями в институтах, техникумах, школах. Пригляделся поближе и понял — этот человек умеет распределять время: дома четверо дочурок, через неделю отчет по работе за три года, а тут его приглашают выступить перед комсомольцами Ангарска. «Надо, Саша, надо». И он соглашается, по-моему, даже охотно.

Сутурин — человек безотказный. Но то, что он сам соглашается нести столь нелегкий груз, так просто объяснять нельзя. После многих бесед с Сашей я понял — он часто думает о будущем, своем ли, своей ли науки, и потому все помыслы его связаны с молодежью.

— Я на своем опыте знаю, как трудно начинающему ученому, — говорил Сутурин. — Придя в НИИ, он как бы попадает в незнакомую страну. Здесь даже разговаривают на непонятном ему вначале «научном» языке. А как приземляет его то, что существует лестница рангов — академики, профессора, кандидаты наук, — и он на самом ее низу! Думаю, что начинающему ученому обязательно нужно помочь. Как? Он должен сразу вступить в научное соревнование — без него я не мыслю науку. Но с кем? Разумеется, со своими сверстниками. С этой стороны наука напоминает спорт, где состязаются между собой только игроки одной весовой категории. Итак, научное состязание — конкурс молодежи... Когда Сутурин стал комсоргом института, он оказался во главе весьма разношерстной организации. Были в ней сотрудники, в общем, далекие от науки, которые, как говорится, находились у зрелых ученых на подхвате, и аспиранты, «принципиально» не занимающиеся ничем, кроме своих диссертаций. Условия конкурса Саша предложил жесткие: участвовать в нем могли только молодые — до 28 лет. Начинающие, у которых часто и печатных статей нет. И еще — работа должна быть сделана без соавторов.