Журнал «Вокруг Света» №04 за 1975 год - Вокруг Света

Нет, это не была беспочвенная вера: ценители помнили, что в середине XIX века исследователь Восточных Саян Григорий Пермикин описал месторождения нефрита и с огромными трудами привез восемь тонн камня на гранильную фабрику в Петергоф. В эти же годы сибирский промышленник француз Алибер шумно рекламировал саянский нефрит на всемирных выставках в Лондоне и Париже. Но широко наладить его промышленную добычу Алибер не смог.

И была еще одна, быть может, важнейшая причина, почему нефрит «не шел». Находили его в основном в россыпях, а нефрит не золото, которое выгодно добывать даже в таком виде. И хотя Л. А. Ячевский, искавший его на саркофаг Александру III, нашел первое в Саянах большое месторождение нефрита, никто не мог бы поручиться, что оно здесь не последнее. Но еще в конце 50-х годов нашего века нефрит искать не умели — только наудачу, почти на ощупь. Выработают месторождение Ячевского, а что потом? Да и мастеров по камню почти не осталось. В общем, ни предложения, ни спроса.

Таково было положение в этой области, когда Саша Сутурин стал студентом геологического факультета Иркутского университета.

Но сперва несколько слов о нем самом.

Случайность судьбы?

В сказках все просто: герой прячется в кустах и хватает за хвост потерявшую бдительность жар-птицу. В жизни сложнее: вначале нет ни героя, ни его будущей добычи. Конечно, жар-птица — нефрит — где-то в природе была, но ловить ее, то бишь искать, этот минерал наобум было то же самое, что вытащить из жар-птичьего хвоста одно перо.

Геолог Сутурин об этом знал. Саша Сутурин, мальчик из Улан-Удэ, не имел никакого понятия, как, впрочем, и о самом нефрите. Когда Саше было пять лет, старший брат подарил ему красивый камень (вряд ли это был нефрит, Саша и сам уже не помнит, как его назвал брат). Время было тяжелое, послевоенное, отец умер, в семье четверо детей — других игрушек у мальчика не было. Да ему и не надо: камень можно спрятать, потом отыскать, как это делают настоящие геологи. Наконец, на подарок можно просто смотреть и смотреть без конца, видеть в нем скалы, лес и закаты — родное свое Забайкалье. Саша полюбил камни. Почему — объяснить не берусь: любовь — большое сложное чувство и тогда, когда объект его не люди — камни.

Мысль стать геологом пришла как-то сама собой. В шестнадцать лет он закончил школу и уехал недалеко, в соседний Иркутск, на геологический факультет университета. Мог бы учиться в Новосибирске, Москве, Ленинграде — школу Саша закончил с медалью, и все пути ему были открыты. Но из родных краев не уехал: просто любил эти места. Не знал он, конечно, что где-то здесь, в родных краях, и прячется его жар-птица. И все-таки, оставшись в Иркутске, сделал навстречу ей свой первый шаг.

Саша был студентом серьезным. Уже на первом курсе он поставил перед собой две задачи. Во-первых, не терять времени зря. Во-вторых, на все выработать свою точку зрения.

Прежде всего Сутурин решил: для того чтобы сберечь время, его надо... щедро тратить, но лишь на то, что необходимо и тебе и другим. Деканат назначает его старостой группы, затем студенты избирают его комсоргом — Саша не отказывается, наоборот, порученное ему делает с душой. Да еще работает в научном студенческом обществе. И учится прекрасно, но как-то по-своему: лекции лекциями, а время старается отдать научной литературе, работе в обществе, словом, проявляет не совсем обычную для студента самостоятельность.

И это настойчивое его стремление работать самостоятельно, но с полной отдачей, было замечено и оценено: взвесив однажды все, что делал Саша, в деканате решили, что такой студент имеет право на личный план, на свободное посещение лекций.

Одни преподаватели это одобрили — помнили активность Сутурина в НСО и на семинарах. Другие согласились скрепя сердце — мол, лекции посещать надо любые, не станет ли Сашин случай для других плохим примером? А кое-кто из лекторов подумал про себя: слишком много воображает, порастрясем его на экзаменах. Но Саше только этого и нужно было — не экзамен-скороговорка, а спор. Не только истина, но и крепкие знания рождаются в споре.

Знания — да, мнение — не всегда. Почитаешь разные книги по геологии — один автор пишет одно, другой по той же проблеме — совсем противоположное. А плюс на минус в голове студента могут дать и нуль. А если лектор говорит нечто третье...

Саша знал — в университете лишь учатся, настоящим геологом можно стать только на работе в поле. После второго курса он едет в экспедицию и делает второй важный шаг навстречу своей жар-птице. Конечно, то, что он попал в партию, которая искала нефрит, чистая случайность. Как и то, что он встретил там опытного геолога, друга на всю жизнь — Равиля Сергеевича Замалетдинова. Но разве не из таких вот случайностей состоит жизнь человека?

Журавль в небе

Итак, нефрит искали. И не искали. Месторождение в Хара-Жалге, обнаруженное Ячевским, успели выработать. Многие считали: промышленных залежей этого камня в Саянах больше нет. А Замалетдинов с ними не соглашался: опыт геологов, чутье — все подсказывало, что нефрит в этих краях должен быть.

Одно плохо — под все эти хорошие качества средств не дают. И хотя геологическая партия со временем стала называться нефритовой, тогда занималась она в основном поиском кварца для Хальтинского фарфорового завода. Кварц был синицей в руке, нефрит — журавлем в небе, и никакие ссылки на историю — что вот, мол, нефрит в этих краях был — это положение изменить не могли.

Что же делать? Искать нефрит самим, в свободное от поисков других минералов время. И Равиль Сергеевич составил проект такого поиска, скорее — наметки. Посвятил в свои планы Сашу и увидел, что встретил горячего единомышленника. Составил поисковую группу, всего четыре человека: два студента-практиканта Саша Сутурин и Толя Блинников, один рабочий — Саша Гейвас, и он сам, руководитель.

Все пришлось начинать сначала. Но это больше всего и привлекало Сашу. Кто в молодости не мечтает открыть если не материк, то хотя бы остров? А Саше едва лишь минуло восемнадцать лет.

Замалетдинов научил его всему, что должен уметь геолог. Одно он не мог объяснить Саше: как искать нефрит...

В июле 1964 года партию забросили вертолетом в устье Амберто-Гол, притока реки Урик. Оттуда спустились вниз на надувной лодке. По дороге — первая удача: нашли валун, где зеленый нефрит соседствует с серым родингитом. Эта находка для группы Замалетдинова стала чем-то вроде розеттского камня, на котором природа написала: «Ищи родингит, найдешь и нефрит». И правило это не раз себя оправдывало. Впервые таким способом удалось обнаружить нефрит на реке Урик. И хотя дальнейшее плавание по этой реке оказалось безрезультатным, находка ободрила участников экспедиции.

В этой экспедиции Сашу увлекли не только результаты, но и сам лодочный поход, стоянки, работа. Минералами он занимался все время, даже на отдыхе. Охота ему не по душе («Выйдя на пенсию, поохочусь», — говорит он). Рыбалка тоже. Такой возьмет удочку — камни начнет вытаскивать.

В той первой экспедиции была, однако, не только работа, не только трудности. Поваром в отряде работала Тамара Тищенко, девушка, которую Саша любил еще со школы. Они поженились тогда же, в походе, в селе Инга. Из Инги поехали в Иркутск, оттуда домой, в Улан-Удэ. Но уже через десять дней Саша возвратился в поле: любовь только помогала ему в работе (впоследствии он не одну статью напишет совместно с женой, инженером-физиком).

Отряд двинулся теперь вверх по реке Усан-Гол. Здесь удалось обнаружить большие валуны нефрита. Находка обрадовала геологов, но им хотелось большего — узнать, откуда эти валуны, где находится коренное месторождение нефрита.

Наступил сентябрь. Саша и Равиль Сергеевич спускались вниз по реке Онот, тащили на себе лодку, их окатывало водой. А вода была осенняя, холодная. Саша вспоминает: «Меня молодость выручила, а Замалетдинова и до сих пор мучают хвори, полученные им на Оноте. Но экспедицию не прекратили, даже когда выпал снег, метровый слой, и на перевале пришлось тянуть на себе в гору и грузы и умученных лошадей».

У ручья Белый сделали привал. Геологов заинтересовало, откуда здесь в воде столько белой глины. Пошли к верховью ручья и там обнаружили, что он разрезает ледниковые отложения. Значит, нефритовые валуны притащил ледник, и коренное месторождение нужно искать еще выше по течению реки!

Через год, в 1965-м, партию усилили и забросили в верховье Онота. Поехали геологи, фанатически влюбленные в нефрит. Где-нибудь на плато можно было увидеть такую картину: идет прораб Николай Певченко, увидит зеленый камень — и раз по нему ножом — нефрит или не нефрит. Кажется, после этого там не осталось ни одного не исчирканного камня.

Упорный труд дал результаты. Уже в первом маршруте по массиву Хара-Нур Сутурин и Блинников нашли нефритовую жилу. На следующий день еще одно месторождение этого минерала обнаружил Игорь Якшин. Несколько жил открыл Н. Певченко. Всего же в том сезоне было найдено семь, а через несколько лет число жил возросло до двадцати. Так было открыто первое в Саянах крупное коренное месторождение нефрита.