Убийство на побережье - Вилен Арионов

Сказанное Павлом его не очень удивило. Ещё утром во время бритья он слышал по радио, что наш решительный президент издал очередной Указ. Но подробностей, естественно не сообщали. Да в общем-то Ларионов был далёк от этой сферы и не очень вслушивался. Сейчас он понял озабоченность Караваева, но сказать было нечего.

На каком-то участке дороги В.Н. прибавил скорость, но тут же пришлось резко затормозить: очередной лихач, "подрезав" нос его "москвичу" вцепился всеми колёсами в асфальт перед вспыхнувшим красным огнём светофора…Ларионов обернулся к спутнику:

— А знает ли он сам, что и зачем делает? — я про президента нашего говорю. В этом — он выдающийся последователь Горбачёва. С его дикой политикой — сначала делать, потом, мол, посмотрим, что получится… У англичан поговорка есть — Think before you speak, — думай, прежде чем говорить… Но то у англичан, наши президенты у них другое перенимают.

— Русская мудрость ещё осторожнее в принципиальных вопросах: "семь раз отмерь, — один отрежь". А он — по живому режет, — согласился Караваев.

О намерении Караваева перейти на работу в милицию, В.Н. вспомнил месяца через два.

Ларионов простудился и несколько дней на работе не был. К концу дня позвонил Кирилл и сказал, что в управление приходил следователь, то ли из милиции, то ли из прокуратуры, который занимается делом об убийстве семьи Сосняка.

— Он хотел вас видеть, сказал, что знаком с вами. Соседи. Узнал, что вас несколько дней в управлении не будет, и сказал, что позвонит вам домой.

— Что конкретно его интересовало?

— Следствие отрабатывает версию об убийстве из-за отказа Сосняка уступить ферму. Интересовался порядками землепользования…Я сказал ему, что мы с вами тоже предполагали такую вероятность, рассказал, что в стадии утверждения находится Генплан курортного района, на территории которого и произошло преступление… О проекте Генплана он знает, видел чертежи… Особой конкретности в разговоре не было… Но он позвонит вам.

Ларионов понял, что следователь, — это Паша Караваев, и что его предположение о переходе во "внутренние дела" подтвердилось.

— Алло! Вилен Николаевич, вы слышите меня? — Кирилл подумал, что прервалась связь.

— Слышу, слышу…Неужели мы угадали и грызня за земли "на бровке пляжей" дошла до криминала? Да, мы с вами…и вообще в управлении…мы говорили об этом. Но убийством покупку земли не заменить! Если даже наследники не объявятся, власти, скорее всего, сами отменят неумные решения…

— Но почему? Наследники могут быть сговорчивее. Да и эффект устрашения может сработать. Так сказать, другим в назидание.

— Возможно, возможно…Но трудно принять: мы же не в Америке восемнадцатого века… Хорошо, что позвонили, буду ждать соседа…

17

Караваев практически возглавил группу областного управления милиции, работающую "по убийству семьи фермера". Случилось так, что в день, когда он вернулся в угрозыск, майор милиции Самсонов — руководитель группы расследования, попал в автомобильную аварию и надолго "прописался" в госпитале. Ничего загадочного в этой аварии не было. Увы, обычное дорожное происшествие. Бытовая расхлябанность. Но группа осталась без руководства, и появление в розыске достаточно опытного новичка пришлось кстати.

Караваев побывал в госпитале, поговорил с Самсоновым, очень внимательно проработал накопившиеся документы, уже не помещавшиеся в одной папке. Долго, подробно, неоднократно возвращаясь к уже рассмотренным вопросам, расспросил своих двух помощников — двух Александров — лейтенанта Сашу Данаева и старшего лейтенанта — Сашу Горина. Оба Саши были молоды, старательны, но неопытны. Потому следователь прокуратуры, с которым сотрудничала группа, попросил Павла Дмитриевича "тряхнуть стариной".

— Мы с Самсоновым десятки версий обсудили, — сказал он, знакомясь с новым руководителем группы, — везде глухо. Прошу вас, товарищ подполковник, покопайтесь поглубже в земельных проблемах. Другие версии, конечно, тоже свежим взглядом посмотрите, но не вижу я в них никакого проблеска…

…Караваев, ещё раз прошерстив папки документов, тоже не нашёл, за что можно зацепиться, кроме "земли".

Сосняк, — в недалёком прошлом председатель процветающего колхоза, мужик в районе хорошо известный солидным знанием специфики всех сельскохозяйственных проблем, твёрдостью характера, самоуверенностью да и просто упрямством, — конфликтовал со многими. Став одним из первых в области фермеров, он ловко пользовался противоречивостью законов, указов президента и множества местных решений.

Во всяком случае, вечный спор, что первее — яйцо или курица, — вяло тянулся в судах, но не давал оснований для кровавых разборок. Моральные аспекты, вроде, "должна ли курортная земля служить обществу или лихим удальцам", нашу Фемиду не волновали. Газеты же шумели: Сосняк — маяк нового крестьянства, будущий кормилец всея Руси…

Здравое чувство справедливости, присущее большинству людей, протестовало…Хорошо или плохо, думать по-разному можно. Но нельзя же убивать! И Сосняк, при жизни вызывавший у людей, скажем так, неоднозначные чувства, став жертвой, обрёл их сочувствие. Симпатии людей перешли к жертвам.

Нельзя убивать!

А, собственно говоря, почему нельзя? Если человек человеку друг, товарищ и брат, — тогда понятно. А если каждый за себя? Если…

Караваев и его помощники таких сомнений не знали и терпеливо искали хоть что-нибудь, что позволило бы сдвинуть следствие с места…

Учитывая личность убитого, следствие в первую очередь попыталось найти людей, имевших к Сосняку личные претензии, обиженных им. Таковых оказалось немало. Но суть споров и обид были явно не соразмерны с преступлением. Тем не менее, проверили и их. Версия личной вражды отпала… Ну, если и не отпала совсем, то признана была маловероятной.

Не менее тщательно была отработана версия о неудачливых поклонниках дочери Сосняка. Она как раз вошла в возраст страстей. Но все без исключения знакомые семьи, подтверждали, что Оля была скромна и ровна в отношениях с молодыми людьми. Единственный выделенный ею парень — курсант мореходки, будущий штурман, находился в чёрный день далеко в море, проходил практику.

Проработали и предположение о случайном убийце, сумасшедшем — маньяке. Однако Саша Горин и Саша Данаев, проводившие опрос местных жителей, подозрительных людей в окрестностях фермы Сосняка не выявили. Не видели таких ни до преступления, ни позже. Конечно, чужих людей вокруг много, но местность — курортная. Здесь приезжих больше, чем местных жителей.

Саша Горин просмотрел регистрационные журналы санаториев, домов отдыха, пансионатов и кемпингов…Ничего привлекающего внимание: ни однодневных постояльцев, ни внезапных отъездов. Уехали только те, кому срок был отмерен путёвкой. Впрочем, и этих людей пропустили через мысленный анализ.

Нет. Ничего нет.

Накануне автомобильной аварии, Самсонов, подводя пока неутешительные итоги, сказал Данаеву, который уже давно увяз в запутанных проблемах купли — продажи земель на побережье, что его поиск — это последняя надежда следствия.

Караваев пришёл к тому же выводу и решил посоветоваться с Ларионовым.

18

Караваев позвонил вечером и спросил, когда они смогут увидеться? Предупреждённый Кириллом, В.Н., посетовав на временную ограниченность в прогулках, пригласил его зайти попить чай с вареньем, — по случаю простуды, — малиновым.

Спуститься на три этажа, пройти двадцать метров по двору и подняться на пятый этаж, не слишком сложно и через несколько минут Павел Дмитриевич позвонил в дверь, встреченный бурной атакой Жанетки, которая, хоть и узнала человека с собачьей площадки, но была "при исполнении" — охраняла дом. Однако, увидев дружелюбие хозяина, сразу умолкла, и приветливо завертела куцым хвостом.

Поздоровавшись ещё раз с Ларионовым и представившись Э.И. (много раз встречаясь, они формально не были знакомы, — в многоквартирных домах это нередкость), Караваев сразу сказал, что был сегодня в управлении у Ларионова и что есть нужда посоветоваться.

— Я говорил вам, что перехожу работать во внутренние дела, вот теперь занимаюсь делом Сосняка…

— Да, знаю. Мне заместитель звонил, рассказал о вашем с ним разговоре…Могу ли чем-то быть полезен?

— Можете, потому и напросился… на варенье.

Э.И. пригласила к столу. Они прошли в комнату, где она уже приготовила варенье, чашки и заварку. Поставила фаянсовый электрочайник — красивый и удобный сувенир из Болгарии, привезенный уже, бог знает, когда. Чайник — для кипячения воды. Заварку же она наливала через ситечко, "как в лучших домах Европы и Филадельфии", если, конечно, О.Бендер не выдумал этот обычай, бытующий в дальних краях, выторговывая очередной стул у Эллочки Щукиной.