Целебные травы ашкенази. Забытое наследие великих целителей - Адам Сигел

со стопами рекомендовалось парить ноги в ванночках с хорошо прокипяченными зелеными листьями тополя. Та же акушерка предписывала частые ванны, к которым добавлялся крепкий чай из «истолченных сенных крошек, таких, какие находят в амбаре». Каждому, кто жаловался на головокружение, также предлагалась доза кровопускания.[117]

Большую часть забот еврейской акушерки составляло здоровье младенцев, и, как и подобает, свекровь Венгерофф также запомнилась лечением детей. По словам ее внучки, она делала ванночки с добавлением солода или коры молодого дуба детям, больным золотухой (туберкулезное поражение лимфатических узлов шеи). Это идентично средству, которое поляки той же эпохи применяли для лечения ослабленных туберкулезом (см. Materia Medica: Quercus robur, с. 201). Автор пишет, что от болей в животе ее свекровь ставила на живот больным малышам горчичники.

Самоотверженность этой акушерки подтверждает подробное описание типичного обращения за помощью в предрассветные часы. Поскольку практика ее была большой, ей часто доводилось не спать по ночам. Когда кто-то тихонько стучал в окошко спальни и окликал ее по имени, женщина паковала лекарства из шкафчика у кровати, быстро одевалась и через несколько минут была готова помочь роженице.

Повивальные бабки, подобные «бабушке-свекрови», прошедшие обучение до реформы образования в России конца XIX и начала XX вв., продолжали вплетать в свои врачебные практики древние народные средства. В другом мемуаре примерно того же периода будущий отец вынужден сделать снисхождения старинным методам, раз вынужден обратиться к опыту акушерки:

И вскоре мы послали за акушеркой… пожилой и опытной женщиной, которая знала, что делать, когда роды очень болезненны и продолжительны. Она тотчас приказала открыть настежь двери всех чуланов и выдвинуть ящики всех комодов. Меня очень раздражало это проявление суеверия, но не время было рассуждать о философии с женщинами.[118]

Несмотря на скудость сведений о народных целителях, значение повивальной бабки можно оценить, изучив статистические данные о развитии медицинского образования женщин в России.[119]

Как отмечалось выше, к концу XIX в. все российские акушерки должны были пройти формальную подготовку по всем аспектам женского здоровья, включая репродукцию и уход за младенцами. В 1872 г. российское правительство стало предлагать в ряде учреждений «Женские медицинские курсы» в качестве четырехлетней программы. После того как в 1876 г. первая группа закончила обучение, программу повысили до пяти лет, что эквивалентно университетскому медицинскому диплому. К тому времени евреи составляли почти четверть всех студентов программы, а к 1879 г. уже треть студентов были евреями.[120] Накануне революции 1917 г. в черте оседлости было 6000 обученных акушерок: все они были женщинами, и почти пятая часть из них были ашкенази.[121]

Краткая биография одной из имеющих официальное образование акушерок Летичева, известной как «акушерке», описывает требования, которым она должна была соответствовать, чтобы в конце XIX в. официально заниматься акушерством. Поехав на восток, чтобы пройти курсы в Харьковском акушерском институте, Сара Гершенцвит Пулиер, родившаяся в Каменце-Подольском, вернулась на Подолье (в западной части Украины) и в 1890-х годах поселилась в Летичеве. Там она создала семью и более двадцати лет занималась своим ремеслом.[122]

Ко второй половине XIX в. и в последующие десятилетия среди фельдшеров в российских официальных документах стал фигурировать все больший процент женщин. Это напрямую связано с учреждением в Российской империи государственных школ акушерок. Выпускницы этих школ имели право носить двойное звание «фельдшерицы-акушерки».[123] Все они должны были знать медицинские процедуры той эпохи, включая применение лекарственных растений.

Но именно личные истории, о которых умалчивается, как о россыпи забытых хлебных крошек, раскрывают масштаб знаний акушерки о травах. Акушерки не только ездили в соседние города и деревни ухаживать за роженицами. Некоторые путешествовали на большие расстояния и даже осваивали новые земли. В Америке бабушка Этель Кротко Бернштейн, Шана Гитл, чья семья иммигрировала в 1890 г. из Кресилева (одного из городов на территории современной Украины, которые посещали межвоенные советские народные лечебные экспедиции) работала прядильщицей, травницей и акушеркой в Гранд-Форксе, Северная Дакота. Этель вспоминала в интервью:

«Бабушка приняла меня на свет. Она перевязала мне пуповину, и когда доктор пришел и увидел, что она сделала, сказал: «Очень хорошо, бабушка». Когда нужны были лекарства от разных болезней, бабушку приводили в аптеку и, раз уж она не говорила и не понимала по-английски, отводили в подсобку, где на полках в баночках стояли разные травы. Осматривая их, она указывала то на одно, то на другое, приносила травы домой, молола или варила их и готовила нужные лекарства, которые всегда действовали так, как от них и ожидалось».[124]

На архивном фото бабушки Розали Герут, Раифки Фингерхут, подписано, что до Второй мировой войны та занималась сбором трав в Швянчёнисе, Литва.[125] Такие свидетельства очень ценны тем, что предоставляют лишние доказательства основательного знакомства акушерок ашкенази и прочих народных целителей черты оседлости с лекарственными травами. Кроме того, ряд еврейских генеалогических сайтов перечисляют профессии, которыми занимались евреи в черте оседлости. Например, Gesher Galicia (www.geshergalicia.org) перечисляет такие профессии, как Hebamme (на немецком – «акушерка»), fryzjer wojskowy (на польском – «военный парикмахер») и cyrulik (на польском – «хирург»).

На редкой фотографии, снятой в Подольской области Украины во время экспедиций Ан-ского незадолго до Первой мировой войны изображена акушерка со своими «внуками». Но это только часть ее истории. Подпись к фото гласит:

Образцами для акушерок служат библейские Шифра и Фуа, отказавшиеся подчиниться жестокому приказу фараона. Поэтому Бог «сотворил им дома». (Исход 1:15–21). В фольклорной традиции восточноевропейских евреев люди сохраняли пожизненную связь с акушеркой, которая принимала их на свет, и считались ее «внуками». Чем больше «внуков» было у акушерки, тем больше была ее доля в будущем мире.[126]

Удивительно читать, что эти скромные женщины всю свою жизнь были частью детского мира:

Ребенок будет в особых отношениях с женщиной, которая сопровождает его мать при его рождении. Он будет наносить ей визиты, а она разделит с ним все его торжества и праздники. Он будет дарить ей подарки, особенно когда женится, и скорбеть на ее похоронах. Она называет детей, которых принимает, «детками», а сама, в