Иван Кожедуб - Андрей Кокотюха

Атаковав самолеты с высоты 3500 м, Кожедуб ворвался в боевые порядки противника и неожиданными и резкими маневрами поверг врага в смятение. Пикирующие бомбардировщики немедленно встали в оборонительный круг – очень эффективный маневр. Кожедуб предпринял несколько попыток прорвать их строй, но успеха они не имели. Главное было сделано – «юнкерсы» в беспорядке побросали бомбы. Хотя в баках истребителя оставалось мало топлива, Кожедуб предпринял еще одну атаку и расстрелял снизу в упор одну из вражеских машин. Вид падающего в пламени «юнкерса» произвел надлежащее впечатление, и остальные бомбардировщики поспешно покинули поле боя. Горючее в баках Ла-5 кончилось. Как только после посадки Иван открыл фонарь кабины, товарищи смотрели на него, как на выходца с того света: все считали, что его сбили. Как оказалось, ведомые Кожедуба и не могли услышать своего командира: радиостанция была разбита снарядом, выпущенным вражеской пушкой. Тем не менее, помня собственные ошибки, Кожедуб отчитал летчиков: главная задача – прикрытие наземных войск.

Наземные войска, день и ночь ведя бои, расширяли плацдарм, хотя противник и пытался наносить контрудары с северо-запада, стремясь столкнуть их в Днепр. Летчики знали о напряженной обстановке на плацдарме, поэтому помогали наземным войскам как могли. Вот как Иван Кожедуб вспоминает о своем участии в Киевской операции: «Меня вызывают на КП. Командир ставит задачу: шестеркой прикрыть танковую группировку. Возможно, авиация поддержит танковый удар. Помните: враг будет сильно прикрыт зенитной артиллерией. Как и мы, противник подготовлен к боям на малой высоте. Вместе с летчиками эскадрильи я еще раз детально изучаю уже хорошо знакомый нам район прикрытия, наношу обстановку на карту. И вот группа в воздухе. Летим на высоте 250–300 метров. Над головой висят свинцовые облака. Так и кажется, вот-вот в них врежемся: облачный слой примерно 400–500 метров. Перелетели Днепр. Внимание напряжено. Встреча с противником может произойти внезапно. Сложно будет тогда маневрировать – важно заметить его первым. Район прикрытия определен. Мы над нашей танковой группировкой. Бой виден отлично. Танки – а их множество с нашей стороны и со стороны противника – сближаются, маневрируют, ведут огонь. Вспыхивают, взрываются в клубах дыма. Надо правильно построить маневр, не теряя ни секунды. По моей команде группа принимает рассредоточенный боевой порядок. Делаем разворот над нашей танковой группировкой. Пролетаем над врагом на повышенной скорости. Мельком, но отчетливо вижу немецкие окопы, технику, даже солдат. Зенитки не стреляют. Знаю по опыту – ждут подходящего момента. Хотят застать нас врасплох, поймать на разворотах».

В том бою он так низко вышел из атаки над пылающим «юнкерсом», что сам был подожжен очередью бортового стрелка немецкого самолета. Только крутое пикирование почти до самой земли помогло сбить пламя с крыла Ла-5. Да и в целом октябрь 1943 года стал для Кожедуба напряженным. Участились встречи с «охотниками» Люфтваффе, целью которых была дезорганизация советских групп истребителей, отвлечение их из района прикрытия и уничтожение ведущих. Нападали они также на одиночные и подбитые самолеты. Вспоминать о тех боях летчик без сожаления не мог – слишком много товарищей погибло в небе над Киевом. Сам он уцелел, по его признанию, лишь чудом. Однажды при лобовой атаке Иван не успел вовремя открыть огонь, и вражеские снаряды прошли всего лишь в нескольких сантиметрах выше его головы, разбив рацию и перебив тягу руля поворота истребителя. На следующий день после этого удача была на стороне Кожедуба – длинной очередью он сумел прошить ведущего пары «мессершмиттов», пытавшихся сбить отставший от своего строя Як-7Б.

В каждом бою летчик-ас совершенствовался, изобретая все новые приемы и ошарашивая врага неожиданными решениями. Так, 15 октября 1943 года четверка Ла-5, возглавляемая Кожедубом, в очередной раз вылетела на прикрытие наземных войск. Несмотря на то что все летчики были настороже, два вражеских «мессершмитта» все же смогли подловить их во время разворота и внезапной атакой в лоб со стороны солнца сразу подбили два самолета. Затем, пользуясь преимуществом в высоте, они взяли «в клещи» истребитель Ивана Кожедуба, стреляя навскидку из перевернутого положения. Попытки сбросить противника с «хвоста» не дали результатов, и тогда Кожедуб решился на довольно необычный маневр – бросив Ла-5 в крутой вираж, он одновременно выполнил летную фигуру под названием «полубочка». Вражеские истребители проскочили вперед, но тут же перестроились, сделали «горку» и легко ушли из-под обстрела потерявшего скорость «Лавочкина». Тогда Кожедубу оставалось только погрозить им вслед кулаком. Тем не менее, этот маневр позволил Ивану выйти невредимым из сложной ситуации.

В начале ноября летчику-асу приказали отправиться в тыл: полтора месяца ежедневных боев изматывали даже лучших из лучших, им необходим был отдых. Полученное время летчики использовали для летных тренировок, изучения особенностей вертикальных маневров и многоярусных боевых порядков истребителей. Все новшества Кожедуб заносил в свой блокнот, как всегда вычерчивая на бумаге различные тактические схемы. К этому моменту на его счету было 26 сбитых самолетов противника.

Кожедуб и Покрышкин

Справедливости ради нужно сказать, что Иван Кожедуб во время войны был не единственным героем-летчиком. Когда говорят о советских асах, часто вспоминают Александра Покрышкина, которого даже в те времена считали если и не главным «врагом» Ивана Кожедуба, не желавшим делить с ним славу, то уж точно – главным соперником. После войны нередко писали, что Покрышкин и Кожедуб якобы устраивали между собой неофициальные соревнования: кто больше собьет самолетов. На самом деле это было не так, ведь кроме всего прочего, летчики служили в разных полках и воевали на разных фронтах. Иван Никитович называл Александра Ивановича своим учителем, старшим товарищем, боевым побратимом. Правда, после войны не отрицал, что здоровая конкуренция между двумя асами все-таки имела место, вот только делали летчики общее дело – били врага. И говорить о том, кто больше сбил самолетов, ни Кожедуб, ни Покрышкин не считали уместным. Хотя именно о подвигах Александра Покрышкина впервые начали широко писать не только советские, но с 1943 года – американские и английские газеты. А Герман Геринг лично получал доклады о летчике, сбивавшем по 3–4 самолета Люфтваффе за один бой. «Внимание! В небе – Покрышкин!» – звучали в эфире предупреждения немецким летчикам, когда его самолет вступал в бой.

Сам Покрышкин, будучи на девять лет старше Ивана Кожедуба, начал воевать с 1941 года. Впоследствии он часто говорил: только тот, кто сражается с первых дней войны, лично познал горечь поражений и выстоял, может называть себя опытным бойцом. Кожедубу, который первые годы войны изучал теорию воздушного боя и проявил себя позже, слышать такое от уважаемого им человека было обидно. Однако это не помешало ему приклеить вырезанный из газеты портрет Покрышкина в кабине своего самолета. Летчики долго не были знакомы. И вот такая возможность Кожедубу представилась: самолет Героя Советского Союза комдива Александра Покрышкина приземлился у них на аэродроме. Но Герой Советского Союза Иван Кожедуб так и не решился подойти и познакомиться с тем, кого считал учителем. Много позже, когда герои-летчики в конце концов пожали друг другу руки, Кожедуб признался Покрышкину: если тот, воюя с первых дней, из практики воздушного боя сформировал теорию, то он, внимательно изучая эту теорию в тылу, воплотил ее в жизнь и даже усовершенствовал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});