Золотой лев - Уилбур Смит

взгляд на Джахана, чтобы убедиться, оценили ли его благочестие.

Это был махараджи, который говорил следующее. - ‘Теперь, когда вы, джентльмены, снова познакомились, позвольте мне объяснить вам цель этой аудиенции. Я начну с того, что считаю вас двоих лично ответственными за невыносимую гибель людей, а также за ущерб и потерю имущества, причиненные нашему народному судоходству этим грязным неверным Генри Кортни. Это мое горячее желание и желание самого моего брата Великого Могола - отомстить в полной мере Кортни и его людям. Однако мы оказались в затруднительном положении.

‘Мой брат в настоящее время заключает соглашение с Ост-Индской компанией, касающееся торговли между нашими землями в Индии и Королевством Англия. Он считает, что такое соглашение принесет огромные выгоды, и, естественно, не хочет подвергать опасности перспективу больших богатств, проводя публичную кампанию против одного из подданных Его Величества короля Англии, особенно того, кто происходит из знатной семьи.’

‘Кортни, ваше превосходительство? - подумал Канюк про себя. - ‘Это будет шоком для всех лордов и леди, которые даже не слышали о них!’

‘В результате мы должны искать возмездия с осторожностью и тонкостью, используя доверенных лиц, которые могут выступать в качестве подставных лиц для нашей мести. И кто может быть более подходящим для этой роли, чем два таких человека, как вы? У вас обоих есть очень веские причины ненавидеть капитана Кортни. Вы кое-что знаете об этом человеке и о том, как он мыслит, и я уверен, что вы должны стремиться искупить свои недавние неудачи, за которые многие правители, менее милосердные, чем я, вполне могли бы казнить вас обоих.’

‘Ваше Королевское Высочество желает, чтобы мы сами убили капитана Кортни? - Спросил Грей тоном едва скрываемой тревоги.

‘Ну, может быть, не своими же клинками, - успокоил его Джахан. - Боюсь, что вы ему не ровня, консул, а что касается здешнего графа, то он не смог бы одолеть Кортни двумя руками, так что я вряд ли дам ему много шансов одной. Но я уверен, что вы сумеете придумать способ, как его уничтожить. Вы можете найти его и заманить в ловушку, даже если другие придут, чтобы убить. И тогда вы можете взять на себя ответственность за его казнь, ибо кто не согласится, что у вас были причины лишить его жизни после обмана, которыму он подверг вас, консул Грей, или отвратительного джинна, в которого он превратил вас, мой бедный Граф Камбре.’

‘А если мы не согласимся преследовать его вместо вас?- спросил Канюк.

Джахан рассмеялся. - Ну же, конечно же, вы согласитесь! Во-первых, я предлагаю вам все ресурсы людей и снаряжения, которые вам нужны для мести, которую вы жаждете больше всего на свете. А во-вторых, и вы, и консул Грей умрете здесь, в этом здании, в этот день, если вы не согласитесь на мои условия. Я человек милосердный. Но я не потерплю, чтобы меня обидели во второй раз, и чтобы это оскорбление осталось безнаказанным.’

Грей бросился на пол и склонился в подобострастном поклоне. - Ваше высочество слишком добры, слишком милосердны для такого негодяя, как я. Я чрезвычайно польщен и благодарен Вам за возможность служить вам таким образом.’

- Да, да, консул, благодарю вас, но, пожалуйста, встаньте на свои собственные ноги, как подобает мужчине, - ответил Джахан. Затем он посмотрел на Канюка. - ‘А как ты?’

‘Да, я так и сделаю. Я даже скажу вам, куда направляется этот коварный ублюдок, потому что есть только одно место, куда он захочет пойти.’

‘Всему свое время, - сказал Джахан. - Однако прежде всего, Камбре, наблюдая за вами в последние недели, я подумал, что ваша кожа сейчас, должно быть, особенно чувствительна. Я думаю, что вы не сможете пережить воздействие ни нашего палящего солнца, ни ветра и брызг, которые обрушатся на вас, если вы когда-нибудь ступите на борт корабля. Поэтому я заказал такую форму головного убора, которая защитит вас.’

Он хлопнул в ладоши, и тотчас же Ахмед, торговец кожей, открыл свою шкатулку и вытащил то, что показалось Канюку похожим на какую-то кожаную шапку или капюшон. На нем тоже был какой-то рисунок, но то, как Ахмед держал его, не позволяло ему точно определить, что это такое.

Теперь Ахмед приблизился к Канюку, опустив глаза в пол, как будто он был слишком напуган, чтобы даже взглянуть на лицо чудовища перед собой. Когда торговец кожей добрался до Канюка, возникла новая проблема - он был на добрую голову ниже шотландца. Ахмед умоляюще посмотрел на Джахана, который кивнул и сказал: "Будь так добр, Камбре, склони голову.’

‘Я не стану кланяться ни одному мужчине!- проскрипел Канюк.

- Тогда ты ее потеряешь. - Джахан сделал паузу, а затем продолжил примирительным тоном: - Пожалуйста, не принуждай меня. Склони свою голову и позволь этому мастеру сделать свою работу, и я вознагражу тебя всем, что тебе нужно, чтобы получить месть, которую ты так отчаянно жаждешь. Брось мне вызов, и ты умрешь. Итак, что же?’

Канюк склонил голову. Мгновение спустя он поморщился, а затем невольно вскрикнул от боли, когда кожаный капюшон натянули на его ободранную кожу и поставили на место. Канюк вдруг обнаружил, что смотрит на мир через единственное отверстие для глаз, вырезанное в коже, которая была плотно обтянута и почти полностью соответствовала форме его лица. Он мог дышать еще через два отверстия под ноздрями, но насколько он мог судить, вся его голова была закрыта, за исключением рта. Мгновение спустя даже эта свобода была урезана, потому что Ахмед поднял еще один лоскут кожи. Часть его была сформирована в форме чашки, которая плотно прилегала к подбородку Канюка. Между клапаном и остальной частью маски была щель, достаточно широкая, чтобы он мог немного пошевелить губами. Канюк почувствовал, как кто-то потянул его за щеку, когда створка затянулась, а затем он услышал щелчок, очень похожий на щелчок висячего замка. Да, теперь он чувствовал ее тяжесть.

Канюк почувствовал внезапную волну тревоги, граничащую с паникой. Он резко вскинул голову и здоровой рукой набросился на Ахмеда, сбив его с ног. Прежде чем он успел сделать еще одно движение, солдаты бросились к нему, и один из них схватил его за правую руку и заломил ее за спину, так что Канюку ничего не оставалось, как наклониться всем телом и опустить голову.

Он снова почувствовал ловкие