Тени иного. Рассказы - Алекс Ведов

Даша молчала, швыркая носом, молчал и Витька. Похоже, они были согласны с Жорой.

Мне было и перед Жорой страшно, и оправиться я всё ещё не мог. Но словно бы кто-то другой внутри меня упрямо пробормотал, не сводя глаз с трупа старика:

– Мы не должны ничего скрывать. Только хуже себе сделаем. Мы должны всё рассказать.

– Профессор, ты чё…? – Жора матерно выругался и угрожающе уставился на меня. – Хочешь нас всех заложить? Сначала тебе плохо будет. Соображаешь?

Я ничего не ответил. Возражать дальше этому амбалу было опасно.

Но и смириться с тем, что Жора собирался сделать, всё моё нутро отказывалось.

– В общем, так, – Жора огляделся. – Вон там озеро, – он показал пальцем на водоём, блестевший в нескольких сотнях метров от нас. – Пока никто тут не появился, надо его в воду. И с концами. Хер кто найдёт.

Даша проговорила тихо:

– Жорик, он же всплывёт!

– Не всплывёт, – отрезал Жора. – Мы к нему груз привяжем. Витька, аккумулятор есть запасной?

– Да, есть, в багажнике, – проблеял Витька.

Вид у него был совсем жалкий и подавленный. Но судя по всему, он был согласен с тем, что затеял Жора. И Даша, и он были согласны. Их трое, а я один.

– Доставай! – Жора снова овладел ситуацией. – И трос буксировочный!

Витька, как загипнотизированный, стоял, уставившись на Жору с беспомощным выражением на лице. Я его отчасти понимал: ещё один шаг – и он станет Жориным пособником, он знал это, и какая-то его часть сопротивлялась.

– Ну чё встал? – прикрикнул Жора. – Шевелись давай!

– Витька, помоги Жорику, – подала голос Даша. – Ты ж сам должен понимать, нельзя никак нам засвечиваться.

Она повернулась ко мне, утирая ладонями потёкшую тушь около глаз:

– И ты пойми, Славка. Это теперь наша общая тайна. Ради Витьки хотя бы.

– Я вам в этом не помощник, – сказал я, отошёл и сел на траву.

Что ещё я мог сделать?

Меня мутило и трясло, – даже не столько от того, что случилось, сколько от того, что они намеревались совершить. От того, как легко согласилась с этим Даша. И от того, как Витька, мой давний друг Витька, легко сдался в этой ситуации. И стал выполнять под диктовку Жоры то, чего делать было нельзя.

Жора недобро посмотрел в мою сторону, но ничего не сказал. Видимо, он справедливо решил, что на меня рассчитывать не стоит. Обращаясь к Витьке и Даше, он распорядился:

– На машине туда не повезём, следы будут на лугу. Понесём его с Витькой за руки и за ноги. Даха, а ты аккумулятор тащи.

Потом он подобрал очки старика, запихнул их в карман его жилетки вместе с выпавшими часами. Маску пчеловода напялил на голову убитого со словами:

– Ничего оставлять тут не будем.

Я наблюдал, как Жора деловито обматывает и стягивает верёвкой безжизненное тело старика, и у меня внутри всё сжималось от отвращения. Я видел, как Витька бестолково суетится рядом, пытаясь ему помочь. Как они вдвоём с Витькой поднимают и несут тело, туда, где сверкала водная гладь. Они тащили его долго, с остановками. Хоть старик был худой, но ноша была не из лёгких. Даша понуро плелась за ними, неся в руках увесистый свинцовый аккумулятор.

Поднявшись, издали я видел, как Жора где-то у берега приматывает аккумулятор к ногам трупа. Потом они с Витькой, сняв обувь и закатав брюки, занесли тело в воду за несколько метров от берега – к участку озера, где глянцево блестели заросли кувшинки. И бултыхнули свою ношу в воду. Поверхность заколыхалась, поглотив тело, разошлась лёгкими кругами и успокоилась.

* * *

Я смотрел, как они возвращаются, и знал: то, что они сделали, и чему я был свидетелем, навсегда провело между мною и ними не переступаемую черту. Они теперь будут жить с этим. А я? Мне что делать? Разве я смогу хранить это в себе?

Наверное, они говорили об этом между собой по дороге назад. Когда они вернулись, Витька и Даша старались не смотреть на меня. Как будто меня не было.

Жора подошёл ко мне, дымя сигаретой. Он был весь потный, брючины мокрые и испачканы тиной, а вид у него был грозный. Без предисловий, тихо и угрожающе он сказал:

– Очкарик, ты не видел ничего, как и все мы. И ничего не знаешь.

Я посмотрел прямо в его физиономию, собрался с духом и ответил:

– Я всё видел. И ничего не обещаю.

Лицо его скорчилось в злую гримасу, и я подумал, что он меня сейчас ударит. Но он только процедил сквозь зубы и сигаретный дым:

– Если кто узнает, тебе не жить. Ты понял?

И, не дожидаясь ответа, повернулся и пошёл к нашей машине, где стояли Витька с Дашей и о чём-то переговаривались. Жора тоже включился в разговор. Говорили они тихо, так что я не слышал, о чём у них шла речь.

Потом Жора достал из багажника пластмассовое ведро и снова отправился к водоёму.

Витька подошёл ко мне.

– В общем, Славка, такое дело… – он избегал на меня смотреть, – ты никому… о кей? Ты ж понимаешь… Мы ж друганы с тобой.

– А ты сам-то, Вить, как теперь будешь жить? – вместо ответа сказал я.

– Так и буду… А что делать, если так получилось? Никто ж не хотел… Чего нам теперь всем, из-за этого старика жизнь ломать?

Я пожал плечами.

– Витька, ты-то не виноват. Это всё он. Я, если что, всегда встану на твою сторону.

– Да, но понимаешь… Батя мой избираться в городскую думу собрался. Ты ж в курсе. А тут такая фигня. Нам это надо?

Он посмотрел на меня исподлобья, тревожно, ища поддержки.

Но, наверное, не увидел её в моих глазах, потому что тяжело вздохнул и выговорил:

– Ладно, как-нибудь всё уляжется. Сейчас съездим куда хотели и домой…

– Ты ещё можешь об этом думать? – я хмуро поглядел на Витьку. – После такого? Какие к чёрту прогулки! Скорей бы назад.

– Понимаешь, Жора ещё пьяный, – тихо проговорил Витька. – Я боюсь, как бы он ещё кого-нибудь не сшиб. Надо съездить, проветриться. Всем нам.

– Ну разве что, – нехотя согласился я. – Хотя настроение паршивое…

Жора скоро вернулся с ведром воды. Даша взяла тряпку и стала отмывать джип спереди. Через полчаса бампер был чистым.

– Садимся, поехали! – скомандовал Жора. – Теперь ты рули, пионэр.

Он как будто забыл то, что сотворил совсем недавно. А меня больше не замечал.

Мы сели в машину. Я по наивности был уверен, что скоро буду дома.

Но я не знал, о чём они втроём переговаривались. Ведь я на свою беду дал понять, что не собираюсь хранить их страшную общую тайну. И возможно, тогда они вместе решили, что от меня лучше избавиться. А последний диалог с Витькой устранил все сомнения и у него.

Хотя, скорее всего, это только Жора так решил. А Витька и Даша просто согласились. Точно не знаю, и, наверное, не узнаю никогда.

Во всяком случае, они сошлись на том, что вернутся в город без меня. Но так, чтобы всё выглядело как несчастный случай. Ведь со мной нельзя было поступить так же, как со стариком. То, что мы поехали вчетвером, было известно нашим родителям.

Я не догадывался, что задумал Жора. А он, видимо, знал, что на той известняковой горе есть места, где можно упасть с большой высоты.

Витька повернул ключ, и джип тронулся с места. Мы понеслись к месторождению.

* * *

Всё. Я вспомнил до самого конца.

Когда я смотрел последние кадры, меня била дрожь. Витька, которого я считал своим верным другом, взял и так запросто предал меня. Пусть даже он сам не хотел, чтобы я погиб. Но он готов был это допустить. Только чтобы скрыть то, что натворил этот негодяй Жора.

У них с Дашей тоже был интерес, чтобы я молчал. Хоть и не такой важный, как для Жоры, но всё же… Для их папаши публичный скандал в преддверии выборов – тоже совсем ни к чему. И это как бы понятно.

Но всё-таки, всё-таки… неужели всё это для Витьки дороже, чем жизнь друга? Ладно там справедливость в отношении убитого пчеловода. Но он и мной был готов пожертвовать ради спокойствия их семейки.

Нет, никогда я Витьке не смогу такое простить.

Но теперь-то что мне делать?

Я побрёл лугом по направлению к озеру. Ноги дрожали и плохо слушались. Воспоминание перевернуло мне душу. Оно было потрясающе ярким и чётким, плоть до деталей, – я действительно прожил этот отрезок жизни второй раз.

Где-то я читал или слышал, что наш мозг хранит всё, что мы видели или слышали, что пережили или испытали в течение жизни. Вообще всё. И в принципе может что угодно из этого вспомнить. Неужели это правда? Я никогда раньше не мог в такое поверить.

Но мой случай свидетельствовал как раз в пользу того.

Да, вон там они тащили тело мимо ульев, чтобы утопить.

В озере… Бабуся на пасеке говорила, что улья надо ставить близко от водоёмов – пчёлы пьют, как и любые другие существа.

Но приближаться к этим пчелиным обиталищам мне было по-прежнему страшно.

Я остановился и огляделся. Кругом было великолепно. Цветущий луг жил своей тихой жизнью – благоухал клевер, ромашки желтели подобно маленьким солнцам, перепархивали с цветка на цветок бабочки, стремительно рассекали воздух стрекозы, где-то рядом гундливо трудился шмель.