Алиса, влюбись в папу! (СИ) - Плюшина Нюша

Я даже не помню, как мы уснули. Даже не уснули, нет — вырубились, не в состоянии пошевелить пальцами рук и ног. Помню только, как прижал Лисёныша к себе, пробормотав, что она выжала из меня все соки…

— Доброе утро.

За мыслями я не заметил, как Алиса проснулась. Она ведёт своими пальчиками по моему подбородку и улыбается.

Я скольжу взглядом по её лицу:

— Как ты?

Малышка тянется к моим губам:

— Я — самая счастливая.

Целую, подминая её под себя.

— Знаю. Ты говорила об этом. Во сне.

Алиса удивлённо распахивает глаза:

— Я?

— Ага, — хитро прищуриваясь, киваю. — Сначала ты говорила, что любишь меня и что я — лучший, — Алиса стыдливо прикрывает глаза, а я расплываюсь в самодовольной улыбке. — А потом что-то бормотала про волосы на ногах, — любимая в ужасе распахивает глаза. — Но я не понял, про чьи волосы речь, и решил проверить.

Алиса мотает головой из стороны в сторону.

— Нет, Саш, скажи, что ты шутишь!

— Нисколечко! — беззаботно отвечаю я. — Я залез под одеяло и начал исследовать сначала твои ноги, а потом свои. Но у тебя никаких волос не нашлось, поэтому я решил, что ты говорила про меня. Или про кого-то ещё, а?! — грозно спрашиваю я и начинаю в шутку кусать Лисёныша за шею, от чего девушка хохочет и пытается увернуться.

Внезапно Алиса громко вскрикивает.

— Что?! — я испугался, что сделал её больно. — Больно?

— Саш, сколько времени?

Тянусь за часами.

— Полдевятого.

— НЕТ!!! — кричит Алиса, вскакивает и начинает судорожно собираться. — У меня же с девяти приём.

— Вот об этом, Лисёныш, я, кстати, тоже хотел поговорить.

— О чём? — любимая замирает и внимательно смотрит на меня.

— О твоей работе, — я, натянув домашние штаны, встаю и, уперев руки в бока, смотрю на девушку. — Я бы не хотел, чтобы ты так много работала. Тем более, с подработкой. Девушка моей мечты не такая.

Алиса расплывается в улыбке и кокетливо смотрит на меня:

— А какая девушка твоей мечты?

— Босая, беременная и на кухне, — резанув рукой воздух, безапелляционно заявляю я, а Алиса, запрокинув голову назад, начинает хохотать.

— Ой, Пушкин, моя прелесть, — девушка смеётся, а я ничего не понимаю. — Я, конечно, не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, я совершенно не подхожу под “девушку твоей мечты”.

— Почему это? — хмуря брови, спрашиваю я.

— Потому что я не соответствую ни одному из названных критериев, — пожимает плечами Алиса. — Я — жуткая “мерзлячка” и никогда не хожу босиком — это раз. Я не умею готовить и знаю всего лишь несколько стандартных блюд — это два. А по поводу беременности, — Лисёныш робко смотрит на меня. — Думаю, нам рано говорить об этом и… — её взгляд падает на мобильный телефон, — ох, блин! И если ты сейчас меня не отвезёшь, то я точно лишусь даже основной работы.

— Отвезу! — я с готовностью беру ключи от машины. — Но к этому разговору мы ещё вернёмся.

Кир уже убежал в школу. Мы быстро кидаем в себя завтрак, который для нас уже любезно поставила Дарья Андреевна, и я отвожу Алису. В машине долго не могу её отпустить. Целую до тех пор, пока она не начинает покусывать меня острыми зубками за нижнюю губу. Спрашиваю, до которого часа она работает, и обещаю её сюрприз. Потом я заезжаю на работу, еду на пару объектов, раздаю там “всем сестрам по серьгам”, вновь заезжаю на работу, а потом еду за Алисой. Сажусь напротив её кабинета и долго сканирую взглядом табличку с её именем. Наконец, дверь открывается и оттуда выходит щупленький “ботан” в очках, который заявляет на весь коридор:

— Спасибо, Алиса Сергеевна, большое! Так, как Вы берёте, так никто не берёт. Я теперь буду только к Вам ходить.

Он бросает на меня быстрый взгляд и оставляет дверь открытой. Я встаю и сжимаю руки в кулаки. Ловлю недоумённый взгляд Алисы, выглянувшей из кабинета, и решаю, что сделать в первую очередь: то ли устроить любимой допрос с пристрастием, то ли догнать очкарика и засунуть его очки в то место, которым он, по-видимому, думает.

Глава 20. Алиса

Проводив последнего пациента, выглядываю в коридор и вижу совершенно злого и полного негодования Пушкина. Он провожает диким взглядом моего пациента, а потом поворачивает голову в мою сторону. В его взгляде только два чувства — ревность и желание немедленно услышать мои оправдания. Я выхожу в коридор, беру его за руку, завожу в кабинет и закрываю дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Только не говори, что ты сейчас подумал то, что мог бы подумать в этой ситуации, — обнимаю мужчину за шею и тянусь за поцелуем, но Пушкин обиженно поворачивает голову, а я, тем не менее, чмокаю его в подбородок.

— Объяснишь? — Пушкин поджимает губы, так старательно делая вид, как он оскорблён. — Что это ты так замечательно берёшь у этого “запрещено цензурой”?

Я ахаю и демонстративно повожу кончиком языка по нижней губе, с удовольствием отмечая, как темнеет радужка зрачков мужчины.

— Завидуете, Александр Сергеевич? — кокетливо интересуюсь, прижимаясь к Пушкину всё ближе. — Дак я и у Вас могу это взять.

Мужчина смотрит на меня так, что, кажется, из его ноздрей сейчас повалит густой дым, как у быка при виде красной тряпки. По лицу Пушкина начинает ходить “желваки”, а я добавляю масла в огонь:

— Снимайте штаны, Александр Сергеевич, и я с удовольствием у Вас это возьму. Поверьте: так, как беру я, так никто не берёт. Вы же слышали.

Лицо Пушкина мрачнеет и, постепенно, превращается в непроницаемую маску.

— Что “это”? — глухим, хриплым голосом спрашивает он, испепеляя меня взглядом.

Я невинно хлопаю глазками:

— Мазок, разумеется. А Вы что подумали?

Пушкин с шумом выдыхает. Морщинки на его лбу разглаживаются, но мой рыцарь всё ещё напряжён.

— То есть, ты берёшь мазок “оттуда”? — ошарашено уточняет, а я держусь из последних сил, чтобы не расхохотаться. — Ты видишь его… голым?

Всё. Не выдерживаю и начинаю громко хохотать. Так сильно, что даже на ногах устоять не могу: шпилька на моей туфельке подворачивается, и я оступаюсь, но тут же сильные, крепкие руки подхватывают меня. Пушкин бесцеремонно усаживает меня на стол, расталкивает мои колени в разные стороны и устраивается между ними. Я обнимаю его за шею и с улыбкой смотрю в глаза:

— Это моя работа, Саш, — глажу по щеке. — И ничего более. Я же не ревную тебя к твоей работе.

Пушкин закатывает глаза:

— А я не рассматриваю на ней голых мужиков.

Смеюсь и притягиваю его к себе:

— А кого ты там рассматриваешь, а?

Вместо ответа получаю ядерный взрыв в виде жадного, яркого, классного поцелуя. Одной рукой Пушкин держит меня за спину, а другой совершенно по-хамски задирает подол моей юбки.

- “Запрещено цензурой”, ты в чулках… — хрипит он прямо в мой рот и намеревается продолжить свои совершенно бесстыдные действия, но в этот момент у него звенит телефон, оповещая об смс.

— Алиса… прочти… — не отрываясь от моих губ, отдаёт голосовую команду.

“Привет, зайчонок. Ещё не забыл меня? Давай встретимся. Жду тебя в нашем отеле, в номере четыреста два”, - весёлый голос механической помощницы читает текст сообщения, от которого внутри всё замирает.

Я поднимаю глаза на Сашу, а он крепко держит меня.

— Даже не думай сейчас что-то подумать, — предупреждает он, но я опускаю глаза. — Алиса. Посмотри на меня.

А я не хочу. Смотреть.

— Я ничего не подумала, Саш, — отстраняюсь от него. — Поехали домой.

- “ЗАПРЕЩЕНО ЦЕНЗУРОЙ!!!” — взрывается Пушкин и достаёт телефон. — Смотри, — показывает мне, что звонит автору сообщения, который записан у него как “Настя рот”. Ставит на громкую связь.

— Котик, привет, — мурлыкает девушка в трубку.

— Здравствуй, — прокашливаясь, говорит Пушкин, исподлобья поглядывая на меня. — А напомни мне: когда мы с тобой виделись в последний раз?

— Ой, котик… — пауза. — А, вспомнила! Перед Новым годом. Ты прилетал в Москву и мы…