Ардагаст, царь росов - Дмитрий Баринов (Дудко)

На горе Аркаим у синего колдовского костра Чжуфанши кусал губы с досады. В его великолепно задуманный магический опыт вдруг вмешался какой-то невежественный степной вояка. Точнее, его наставник, этот пожиратель мухоморов и брахман-недоучка из индийского храма Солнца. Их замысел стал ясен даосу лишь в ходе битвы. А нужно было ещё раньше заметить, что бунчук с медвежьей головой развевается над западной частью городища, а с медным гусем — над восточной. Воистину, невежество порождает глупость и трусость! Они хотят превратить великую битву мировых сил в обычную степную сечу на пустом городище! Он-то думал, что эти двое сами хотят повелевать миром. Оказывается, такая мысль слишком сложна для тупых заскорузлых лесовиков. Ничего, мудрость Ба Гуа им знать неоткуда. Пусть кипят битвы, возникают и рушатся царства — для мудрого в мире есть лишь два головастика и звезда с восемью лучами из длинных и коротких чёрточек. Короткие — Инь, длинные — Ян. Итак, ветер против грома...

Чёрный ворон слетел с вершины горы Аркаим и понёсся к юго-западным воротам. Увидев его, Бейбарс, вовсю поминавший Эрлика и его духов, облегчённо вздохнул и отвёл своих воинов прочь с опасной площадки. Внезапно с юго-запада донёсся нарастающий шум, и к воротам понёсся, прокладывая широкий проход в ковыле, могучий ветер. В считанные мгновения он просто сдул с валов их защитников. Воины скатывались вниз, теряя и ломая луки. Многие всадники валились с коней, другие метались по городищу, не в силах совладать с обезумевшими лошадьми.

А в это самое время с северо-востока на городище надвигалась, грохоча и полыхая молниями, гася звёзды, чёрная туча. Вот она нависла над воротами, над устланным людскими и конскими телами двором, и вдруг десятки синих молний с оглушительным грохотом разом ударили вниз, разя насмерть лучников и всадников. Следом хлынул ливень. Уцелевшие бросились прочь со страшного двора.

Вою ветра и грому вторили радостные крики осаждавших. И гунны, и сарматы были теперь уверены, что боги в этой битве за них. Росы теснили манжаров всё дальше от входа. Спешившиеся гунны полезли с запада на внешний вал, перестреляв перед тем многих лучников. На помощь уцелевшим поспешили спешившиеся или потерявшие коней дружинники. На гребне вала зазвенели мечи. В пространство между валами всадники не ворвались лишь потому, что один вход был завален трупами, а другой недоступен из-за ветра.

А ветер и туча уже перешли внутренний вал, смели его защитников. Ардагаст с Ларишкой бросились на священную площадь, к своим дружинникам. Их кони ржали в смертельном испуге, становились на дыбы, но даже не пытались вырваться за пределы круга, ограниченного двенадцатью столбами с конскими шкурами. С одной стороны бесновался ветер, с другой — били в землю молнии и хлестал ливень. На горе у синего костра довольно щурил узкие глаза колдун. Сейчас две стихии сметут жертвенные столбы, погасят костры, уничтожат этого полусармата и его дружину. Костер на Огненной горе уже не сможет влиять на происходящее в священном городе. И тогда наконец начнётся великая битва за Аркаим.

Но ни ветер, ни дождь, ни молнии не могли прорваться на священную площадь, и костёр по-прежнему горел ровным золотистым пламенем. Даже потоки воды, заливавшие городище, обтекали круг двенадцати столбов. Даос хмурился, произносил всё более могучие заклинания, но священный круг оставался нерушимым. Ардагаст в волнении стискивал обшитую кожей рукоять меча. На городище шёл бой, вот-вот могли ворваться неупокоенные, а он с дружиной стоял без дела, загнанный в эту ловушку, и даже не мог узнать, что творится за высоким внутренним валом. Боги, да где же вы? И за кого вы? Чьи мы воины в этой битве?

Росич поднял голову к небу, всё ещё ярко освещённому луной. И увидел двух громадных всадников. Один, на востоке, был молодой, златоволосый, в зелёном плаще, на красном коне. Другой, на западе — с седыми волосами и золотой бородой, в огненно-красном плаще, на тёмно-синем, как грозовая туча, коне.

Тешились ли они битвой смертных? Нет, за потехой не следят так сосредоточенно, в суровом молчании. Или собираются сами сражаться? Но почему до сих пор не схватились, ведь оба при мечах, секирах и луках?

А на севере Ардагаст увидед_могучего чёрного великана с бычьей головой, в ожерелье из черепов. Он тоже напряжённо всматривался горящими красными глазами в происходившее на земле. А его мощные когтистые лапы держали перед собой (или пытались ухватить?) чёрный диск, окружённый золотым венцом с трепещущими пламенными языками. Вот оно, Чёрное Солнце! Возмущение вспыхнуло в душе росича. Может быть, светлые боги не всегда между собой ладят, но чтобы судьёй над ними и над людьми был Чёрный Бог? Не может, не должно так быть! Он перевёл взгляд на костёр и вдруг увидел в его пламени прекрасную женщину с пышными золотыми волосами, в красном платье с золотым пояском. Это была она, Богиня Огня, та, что встретила его, тринадцатилетнего, на Золотом кургане, что послала его на Восток с амулетом Атарфарна, что обещала ему огненное золото Колаксая, Солнце-Царя! Он оглянулся на своих кушан. Их лица были полны благоговения — не умиления толпы в храме, не подобострастия рабов, а сурового благоговения воинов. Они видели то же, что и вождь.

Огненная богиня, улыбнувшись своим воинам, исчезла. И тут же пламя рванулось ввысь, и самый высокий язык его оторвался, превратившись в сияющего золотого орла. Огненная птица призывно заклекотала, заглушая вой ветра и гром, взмыла ввысь, и бушующий ветер не в силах был её остановить. Ардагаст поднял меч. То был меч Куджулы Кадфиза — не тот, грозовой, но царский: под кожаной обшивкой таились до времени золотые ножны и рукоять.

— Дружина, за мной! Слава!

Сейчас, ведя дружину на восточных росов, он выкрикнул не сарматский клич «Мара!», а клич венедов. И кушаны подхватили его. Отряд скакал за золотой птицей, и вихрь стихал, словно убоявшись выставленных вперёд копий с осиновыми древками. Стихала и гроза.

Во внутреннем валу было два прохода, но ни один не выходил прямо к воротам внешнего вала. Чтобы достичь этих ворот, надо было объехать половину или хоть четверть внутреннего вала.

В восточной части городища всадники Ардагаста появились вовремя. Колесницы неупокоенных уже ворвались через ворота с двух сторон, сея смерть своими огненными стрелами. Мёртвые воины и их такие же мёртвые кони были совершенно безмолвны, и это леденило душу больше, чем самый грозный боевой клич. Но трудно было напугать кушан, устоявших в Индии против Оружия богов. На всём скаку они насаживали живых мертвецов на копья, поражали коней, опрокидывали колесницы, рубили головы упавшим и не успевшим подняться. Уцелевшие вскакивали на ноги, обрубали копья огненными топорами, но воины Ардагаста помнили — упырю страшно не железо, а заострённый осиновый кол, тем более обожжённый — и всаживали обломки копий в грудь неупокоенным. Видя это, манжары ободрились и дружно бросились на врагов, прорвавшихся через северо-восточные ворота. Следовавшие за арьями росы теперь не очень-то рвались в бой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});