Игрушка - Ольга Резниченко

Гудвин молчал. Больше не требовал от меня ничего. Заботливо прижимал к груди, и просто понимающе молчал, молчал и ждал.

Ждал.

* * *

Объятия.

Странная штука.

Я уткнула свой носик ему в грудь и пыталась успокоиться. Но чем больше попыток — тем сильнее рыдания нарастали и взрывались одни за одними.

Чем больше жалел он меня, тем больше жалела и я себя.

Тем сложнее было остановиться.

Но и оторваться, вырваться я не хотела.

Было так спокойно. Беспечно.

Безопасно.

Я тонула в его объятиях, и черные краски начинали стираться. Темно-серые. Серые. Светло-серые.

Я пыталась больше не думать о плохом.

Гудвин и я.

Враг, который оказался мне другом?

Едва ли не единственным настоящим другом.

С тем, с кем я могу поговорить обо всем, не боясь за его и свою жизнь.

Ставало легче…

* * *

— Ты как?

— Нормально, — кивнула головой, и тут же пристыжено оторвалась от него. Вырвалась из тепла и ласки.

Его руки расслабились, нехотя сплыли с моих плеч.

Пристыжено улыбнулся.

— Я рад, что тебе легче.

— Я тоже.

И снова это обжигающее переживание в его глазах.

— Что? — решила первой переступить ту черту, которой так боялся теперь Хойк. — Я готова все с тобой обсудить. И постараюсь без слез.

— Хорошо.

Тяжело сглотнул. Глубоко вдохнул и замер. Замер на мгновение.

Выдох.

— И так, я так понял со всего тобой сказанного, что это был все же Ромул.

— Ромул?

— Да, Ромул ди Стефано. Наш давний знакомый. Плохой знакомый. И очень давний. Я познакомился с Эмилем уже в те нелегкие времена, когда Стефано и Готье сражались, соперничали между собой. Власть, и не важно над кем и чем. Город, страна, мир. Это было постоянной игрой, игрой жеманства и холодной войны. Острота разума, коварность ловушек, хитрость боев. В общем, не мало прошли эти два вампира. Их ненависть друг к другу настолько выросла, что цапаться они стали даже за крохотные мелочи.

Им, просто, уже настолько стало тесно существовать в этом мире вдвоем, что были готовы воевать даже за букашку, лишь бы не досталось другому. Раз не убить врага, то хотя бы не дать ничего. Ничего, что ему важно.

В общем, время шло. Цели менялись, но суть оставалась прежней. И вот последняя их встреча привела к соревнованию за Игрушку.

— Игрушку?

— Игрушку, — Гудвин обижено закусил нижнюю губку. — Прости, но я скажу как есть.

— Давай.

— В общем, давно уже вампиры приняли тот факт, что невозможно жить отдельно от человеческого рода, отдельно от людей. Что, так или иначе, судьбы двух миров будут пересекаться, а значит нарушение Главного закона о таинстве так или иначе приговорено на вечное существование. Не знаю с кого это пошло, да мне и никогда не было интересно, но каждый вампир теперь может выбрать себе в "пользование", сосуществование любого… человечика. Условно мы называем их Игрушками, но это совсем не означает, что этот человек ничего не значит для вампира-Хозяина. Наоборот, в основном в этот статус возводили близких людей. Игрушка — это приближенный к вампирам. Меченый. Но и привязанный к своему Хозяину. И последний несет полную ответственность за поступки своего "чада". Это очень важно. Ладно, я не об этом сейчас. Выбрав цель, вампир клеймит ее — ставит печать Смерти. Иероглиф… на плече…

И на последнем слове он пристально уставился мне в глаза.

Внутри меня ойкнуло. Сердце сжалось. Дикий холодок побежал по коже.

Я ошарашено заморгала, а затем и вовсе отвела взгляд.

— Да, Габи, то самое клеймо, которое у тебя на плече. Печать. Эмиль сделал тебя своей Игрушкой. Но не из-за прихоти. И не для себя… Нет. Он сделал это ДЛЯ ТЕБЯ и только. Так он лишил возможности всех остальных вампиров читать твои мысли, лишил возможности воздействовать гипнозом, официально стал твоим хранителем.

— Гипноз? Вампиры обладают гипнозом?

— Да, — коротко отрезал Гуд. Тяжело сглотнул и застыл в ожидании моей реакции.

Я молчала.

Отвел взгляд. Снова задергались его зрачки из стороны в сторону, снова подбирал нужные слова…

— Клеймив тебя, Эмиль стал чувствовать твое местоположение, он с легкостью может отыскать тебя в любой точке планеты. И главное… что останавливает большинство вампиров от решения завести игрушку — он переживает боль твою боль как свою. Так что делая больно тебе, они делают больно и ему. В моральном и физическом плане. А если убить игрушку — довольно-таки сильно ранишь Хозяина, ослабишь, а иногда едва и не убьешь его самого. В общем, иметь такой "багаж" очень опасно, сложно и часто неудобно и нецелесообразно.

— Но Эмиль обратил меня и бросил на произвол судьбы. И теперь каждый…

— Нет. Не так. Понимаешь, когда Мастер далеко от своего детища, то, согласно общепринятому закону, ни один вампир не имеет право даже коснуться Игрушки, иначе его ждет неминуемая смерть от других вампиров. Это равносильно выдать тайну существования нашего мира.

— Но меня…. меня этот Ромул…

— Габи, мне очень жаль, что я не рассказал тебе все это раньше, вовремя. Есть еще одна вещь, которую ты должна знать. Игрушки — это предмет зависти, эталон роскоши и самоуверенности вампира. Это — признак могущества. Знак угрозы остальным. Так что естественно, что первое, что они хотят знать, едва видят Игрушку — Кто Хозяин, кто их потенциальный враг. И дабы не было лишних ссор — ты обязана назвать истинное имя Мастера. Соврешь или промолчишь — вампир имеет право узнать правду сам. И как ты поняла, для этого ему придется выпить крови. Крови Игрушки.

— И что, когда узнает?

— Одни это спрашивают по привычке, для того, что бы быть в курсе событий, а так же чтобы знать, кто его окружает. Другие — дабы вычислить и убрать конкурента.

— А Ромул?

— Ромул. Два года назад Ромул был здесь. Он что-то напутал, но, в общем, не важно, что и как случилось по началу, а главное то, что он принял флирт Эмиля с Матильдой за чувства. Глубокие чувства. И тут его задело. Задело не то слово. Мол, как это Эмиль счастлив. И вот оно — пари на "любовь". Выбора особого не было. Сыграл. Сыграл и проиграл. Искренняя любовь Матильды все же досталась ему, но вот Игрушкой она стала Ромулу. Обратил и вышвырнул. Уехал туда, откуда и приехал. Уехал и забыл.