Большой шмон - Олег Алякринский

— Максим Шубин? — переспросил Тялин и нервно забренчал тяжелым металлическим браслетом часов. — Он же Кайзер? Вы уверены?

Неустроев мазнул нескрываемо насмешливым взглядом по крупному хронометру с выпуклым толстым стеклом.

— Именно так, Сергей Гурьевич. Уверен! Да, Шубин — криминальный авторитет, негласно контролирующий через десятки посреднических фирм чуть ли не всю торговлю иномарками в стране — от подержанных «опелей» до новеньких «бентли». Но Кайзер не просто вор в законе. Если хорошенько порыться в наших закромах, то на этого Кайзера можно найти много чего интересного.

— Вы имеете в виду, что Шубин — наш человек?.. — изумленно протянул Тялин. Он уже сообразил, что имел в виду самодовольный генерал-отставник, но хотел услышать это собственными ушами.

Однако Неустроев вдруг замолк на полуслове — и у него резко изменилось настроение. До этого он корчил из себя благодушного добряка, а тут вдруг ощетинился, как разъяренный дикобраз.

— Я ничего не имею в виду, — строго отрезал он. — Я просто хочу вас предупредить, Сергей Гурьевич, что вы ступили на опасную почву. Как говорится, собрались идти по тонкому льду. Или по зыбучим пескам. Что в данном случае одно и то же. Ведь Алик Сапрыкин… Царство ему Небесное… прикоснулся к большим деньгам. К очень большим деньгам. А у нас в России очень большие деньги пахнут… кладбищем. Вспомните, сколько депутатов, бизнесменов, банкиров, стоило им только нюхнуть запаха больших денег, сразу же отошли в мир иной… Так что я ничего не имею в виду, кроме одного — подумайте хорошенько, прежде чем сделать очередной шаг. Помимо прочего, это ведь криминальные деньги, миллиарды из воровского общака. Сапрыкин покусился на них — и поплатился жизнью. Вот что я имею в виду…

Неустроев замолчал и, ловко орудуя двумя сосновыми палочками, отправил в рот тоненький ломтик лоснящейся семги. Тялин, не обладая такой же сноровкой, беспомощно водил палочками по деревянному подносику, пытаясь ухватить рисовую колбаску с горкой красной икры.

— Дело в том, что возврат… репатриация похищенных капиталов в бюджет, — промямлил он, завершив тщетный поединок с суши более привычным глотком пива из бокала, — соответствует стратегическим интересам государства.

Неустроев оглушительно расхохотался.

— Вы что, голубчик, последний кремлевский бойскаут? Какие стратегические интересы? Какой бюджет? Какая репатриация? — У него вновь произошла внезапная смена настроения, и он опять настроился на благодушный лад. — Ну хорошо, допустим, вы найдете эти миллиарды, что само по себе крайне сомнительно, но все же допустим… И как вы собираетесь их репатриировать? Осуществите банковский перевод? Или на КамАЗзе через польскую границу повезете? Не забывайте: чтобы заняться этой самой репатриацией капиталов Сапрыкина или Игнатова — это уж как вам больше нравится, — вам придется фактически ступить на тропу войны с криминалитетом.

— Но ведь Варяг в настоящее время практически выведен из игры… — осторожно возразил Тялин.

— Варяг — очень опасный человек, — безапелляционно заявил Неустроев. — И к тому же, как вам известно, у него весьма высокие покровители… в вашей конторе — люди, у которых свой финансовый интерес во всем этом деле.

— У него есть один покровитель, Аркадий Ильич! — усмехнулся Тялин, наконец-то совладав со скользкой рисовой колбаской и с разъезжающимися в пальцах деревяшками, — но знаете, как у нас бывает… Сегодня есть, а завтра, глядишь, уже и нет: был, да сплыл…

Тялин имел в виду Николая Николаевича Меркуленко, высокопоставленного чиновника Кремля, который в последние несколько месяцев особенно рьяно помогал Варягу наладить контакт с ближайшими советниками президента. По тонкой улыбке, появившейся на губах Неустроева, Сергей Гурьевич понял, что собеседник прекрасно осведомлен об участии Меркуленко в судьбе смотрящего по России.

— Но ведь свято место пусто не бывает. — Тялин цепко ухватил палочками ускользающую добычу и поспешно отправил ее в рот. — Поэтому лучше загодя побеспокоиться о достойной смене, о подходящем кандидате на будущее вакантное место… У вас, случайно, нет такого кандидата? Я бы смог его протащить — к обоюдной пользе всех заинтересованных сторон.

— Было бы место — святой найдется! — продолжал Аркадий Ильич, делая вид, будто пропустил мимо ушей хвастливое замечание Тялина. — Не знаю, на что вы надеялись от встречи со мной, но, возвращаясь к личности Игнатова, могу вам дать один совет. Хотя, учитывая ваш послужной список, вы в нем вряд ли нуждаетесь. Но считайте, что я просто делюсь с вами своим опытом: рискованные оперативные задания лучше поручать третьим лицам, у которых есть свой интерес…

* * *

Прослушав вечером микрокассету с записью этой краткой, крайне туманной и, казалось, почти бессодержательной беседы, Аркадий Ильич Неустроев позвонил своим давним партнерам по алмазному бизнесу и по околокремлевскому политическому покеру, Федору Ивановичу Шляпкину и Петру Петровичу Смольянинову, и попросил обоих срочно приехать к нему на дачу в Петрово-Ближнее. То, что он собирался поведать им, не предназначалось для телефонных проводов.

Изложив коллегам содержание состоявшейся в японском ресторане беседы, Аркадий Ильич вопросительно посмотрел на Федора Ивановича:

— Ну и что ты, Федя, думаешь обо всем об этом?

За изящным ратанговым столиком, стоящим на просторной летней-веранде, воцарилось напряженное молчание.

— Думаю, что наша гончая плотно взяла след и теперь будет рваться с поводка, — наконец изрек Федор Иванович. — А это нам на руку. Фактически Тялин должен довести до конца то, что не удалось сделать Сапрыкину, который оказался слишком уж прытким малым.

— А вдруг он окажется проворнее Алика? — поинтересовался Петр Петрович, и Аркадий Ильич энергично закивал в знак согласия с ним.

— Мы не должны его останавливать, — мотнув головой и уверенно стукнув кулаком по столу, заметил Федор Иванович. — Тялин — типичный питерский новоназначенец. Голодный и жадный. Таким, как он, не дают покоя слава и богатство кремлевских старожилов. Он начнет рыть землю и постепенно войдет в азарт. И в финале обязательно приведет нас к этим бабкам… А что касается его прыти… У него за плечами как-никак двадцать лет нашей школы. Насчет чистых рук и горячего сердца не знаю, но то, что у него холодная голова, — это точно… Я же читал его досье… Тялин — исполнительный и осторожный оперативник. Он на рожон не полезет. В этом смысле он нам крайне полезен. Ты, Аркаша, ясно дал ему понять, через кого действовать?

Аркадий Ильич недобро усмехнулся:

— Ну… намекнул. Если он не болван, должен догадаться.

* * *

Сергей Гурьевич догадался: Неустроев обиняками посоветовал ему воспользоваться услугами заинтересованных лиц. В случае с пятимиллиардным воровским общаком таких было по крайней мере трое. Во-первых, сам смотрящий России Варяг. Во-вторых, Максим Кайзер. И в-третьих, генерал-полковник милиции Евгений Урусов. Эти трое давно уже вошли в тугой клинч, образовав треугольник противоборствующих силовых векторов. Но Варяг отпадает. Тялин со своими ближайшими коллегами-питерцами постарался вывести Варяга из этой игры: бывший заместитель генерального директора Госснабвооружения Владислав Игнатов объявлен в федеральный розыск по подозрению в причастности к покушению на руководителя президентской администрации и, по крайней мере в ближайшие несколько недель, если не месяцев, не сможет вмешиваться в финансовую интригу, задуманную Тялиным. Теперь Максим Кайзер. Что там такое о нем обронил Неустроев? Будто бы Кайзер — тайный агент Лубянки? Что ж, это надо проверить. Если сведения Неустроева верны, то тогда в руках у Тялина окажется сильный козырь против Максима Шубина, который вроде как сам собирается искать пятимиллиардный воровской общак и выдернуть его из-под контроля Варяга. Но и тут не все так просто: смотрящий хоть и в розыске и в бегах, но именно он владеет кодами доступа к этим деньгам и без его согласия снять их с банковских счетов не представляется возможным. Да к тому же неизвестно, где находятся эти тайные счета.

Словом, сделал вывод Сергей Гурьевич, надо подключить к операции законного вора Максима Кайзера и милицейского генерала Урусова — пусть они оба, как лица заинтересованные, и займутся решением этой проблемы, пусть побе-гают-покрутятся как белки в колесе или затеют игру в кошки-мышки, хотя непонятно, кто из них окажется кошкой, а кто — мышкой. Правда, при любом раскладе он, Тялин, понаблюдает за их беготней со стороны и вступит в игру только в последний, самый решающий момент.

* * *

Тялин покинул свой кремлевский кабинет в девятом часу и из машины позвонил Любане. Он ужасно вымотался за последние дни, и морально и физически, и сейчас ему требовалась мощная встряска, эмоциональная и физиологическая, своего рода инъекция энергии, без которой он, как алкоголик или наркоман, уже не мог обходиться. «Да, — подумал он с усмешкой, — работенка в столице — это тебе не в Питере бумажки перебирать, с такими стрессами без доброго заряда тестостерона через месяц загнешься…»