Колодцы предков (вариант перевода Аванта+) - Иоанна Хмелевская

Вернувшись, я поделилась своими сомнениями с Франеком, и он пояснил: там мокро сейчас потому, что за последнее время много выпало дождей. А осенью прошлого года погода стояла сухая и теплая, луг подсох, можно было запросто добраться до самого тростника. Труп и лежал в их зарослях, на краю болотца.

— Сдается мне — он думал, пойдут дожди, тот и потонет, — высказала я предположение. — И что, осенью тут было совсем сухо?

— Совсем сухо тут никогда не бывает, — сказал Франек. — Труп лежал, потому и не потонул. А вот если бы стоял, его враз бы засосало. Те, что его вытаскивали, по колени увязли.

— Вот почему этот прилизанный не забрал у него наши адреса. Утонуть боялся, кретин! — сказала Тереса.

И странное дело — мы все с ней согласились. Странное не только потому, что у каждой из нас всегда было свое особое мнение по всякому вопросу. Странно, что мы все вдруг решили, что убийца обязательно должен был забрать у своей жертвы наши адреса, и если бы забрал, для него было бы лучше. И уж совсем странно, что, как показало будущее, мы оказались совершенно правы…

* * *

Как это часто бывает в жизни, в дело вмешался обыкновенный случай и сдвинул это дело с мертвой точки. Поехали мы с Люциной за яйцами в знакомую деревню, и на обратном пути у меня полетело колесо. Место и время оно, конечно, выбрало самое подходящее: вдали от всех деревень, на мягкой, даже не грунтовой, а песчаной дороге у самого леса. И в полной темноте. Ночь давно наступила, но луна еще не взошла. Знала я, что не стоит под вечер отправляться за яйцами так далеко, но да разве мамулю переспоришь?

Колесо, конечно, не трагедия, у меня в запасе было целых два, да что толку, будь их даже и двести! Возможно, нам с Люциной совместными усилиями и удалось бы открутить гайки, но домкрат установить мы все равно не смогли бы — он сразу уйдет в песок. Под него надо бы подложить большой плоский камень, а найти его в темноте я вряд ли сумею. Электрического фонарика у меня с собой не было.

— И что будем делать? — спросила Люцина.

— А ничего. Подождем до рассвета. В июне ночи коротки. На рассвете я найду камень, а тут, может подвернется какой мужик, и поможет. А пока давай разожжем костер. Разве что ты предпочитаешь пешком вернуться в деревню и там попроситься на ночлег? Не знаю, стоит ли.

Люцина тоже предпочла костер.

— Вот только из чего мы его разведем?

— В лесу полно всяких сучьев. А лес вот он, под боком.

— Э нет, темно — хоть глаз выколи. В такую темь я в лес не пойду! — решительно заявила Люцина.

— Я сама пойду. Как-нибудь ощупью отыщу сухие сучья. В крайнем случае разуюсь и сразу обнаружу шишки. Сиди здесь и жди.

Я не видела, села ли Люцина и где именно, смело направившись по скошенному лугу к лесу, стоявшему плотной и совсем уже черной стеной в нескольких десятках метров.

Пока я ощупью собирала какие-то палки и сучья, взошла луна. Стало немного светлее и не так жутко. Вернувшись к машине, я достала из багажника и надула для Люцины прорезиненный матрас, достала ручную пилку, велела Люцине распилить принесенное мною топливо и разжечь костер, а сама пошла за следующей порцией. Я успела обернуться три раза и совсем освоилась с трассой. Луна светила все ярче, кротовые норы я уже знала все наперечет, и возвращаясь в третий раз с огромной охапкой сучьев, бежала к машине чуть ли не галопом.

Люцина сидела у машины в кресле, устроенном из матраса, и поддерживала чуть теплившийся огонек в нашем костре. Бросив на землю принесенную охапку сучьев, я принялась ломать их и распиливать, чтобы разжечь наконец настоящий костер.

Оказывается, пока я бегала за топливом, Люцина тоже не бездельничала.

— Теперь я все вспомнила! — радостно заявила она. — Мне как раз не хватало только вот такой темной летней ночи и кусочка луны. А когда ты сейчас мчалась по лугу — сомнений не осталось. Тогда он в точности так же мчался, вот только леса не было. Ну и мчался малость быстрее.

— Менфшко? — сразу поняла я.

— Менюшко. Похоже, мчался именно Менюшко. А я уже до того слышала о каком-то подозрительном типе, который шляется по окрестностям и что-то вынюхивает. «Нечего ему тут шляться и вынюхивать», — сказал кто-то. Может, тот, кто как раз и гнался за этим Менюшко. А вот кто гнался — не помню.

— А откуда взялся этот Менюшко и что именно вынюхивал?

— Бели бы я помнила! — с сожалением вздохнула Люцина. — Но почему-то сдается мне, заявился он из тех мест, где жили родичи нашей прабабки.

— Тебе потому так сдается, что не так уж много в твоем распоряжении возможностей выбора — или родные места прадедушки, или родные места прабабушки. А раз посторонний Менюшко появился в родных местах прадеда — естественно, прибыл он из родных мест прабабки. Люцина, на твои воспоминания наверняка повлияли все эти наши бесконечные разговоры о предках, трупе, наших адресах.

Люцина и не возражала:

— Очень может быть. Во всяком случае теперь я вспомнила, — был такой Манюшко и очень не нравился нашим родным.

— А где родные места прабабушки?

— Где-то на Украине, под Луковым, что ли…

— Выходит, этот самый Менюшко тоже заявился с Украины?

— Может быть, за Менюшко не скажу, а вот сестра прабабушки была графиней, это я слышала в детстве, и бабушка в ранней молодости проживала у нее во дворце. Чтобы набраться хороших манер и прочее… Ага, вот что еще мне вспомнилось: бабушка была женщина властная, вспыльчивая, дед у нее был под каблуком. Помню, часто она кричала на него, а однажды, собственными ушами слышала, кричала так: «И зачем я с тобой связалась! Ничего не можешь в жизни добиться! Даже Менюшко смог бы добиться большего!»

Вот какие потрясающие вещи вспомнились моей тетке в теплую июньскую ночь, когда мы сидели у костра. Она явно оживилась, в памяти всплывали все новые подробности. Правда, не всему я верила, зная свою тетку. Той и присочинить ничего не стоило. Сколько раз, еще девчонкой, с замиранием сердца выслушивала я от тети Люцины самые невероятные россказни: то кого-то из наших предков волки сожрали вместе с лошадьми, санями и кучером, то какую-то из наших прабабок, потрясающую красавицу, прадед купил у ее родителей за десять тысяч рублей золотом. Наши предки обоего пола то и дело травились из-за несчастной любви или кончали свои жизни еще более ужасным образом, на свет массами появлялись внебрачные дети, а любимым занятием чуть ли не всех поколений наших предков было с наслаждением уничтожать друг друга. Фантазия у тетки Люцины была буйная, Менюшко выдумать ей ничего не стоило.

— Бели ты сразу не назовешь мне достоверный источник своих воспоминаний — не поверю! — без обиняков заявила я. — Откуда ты все знаешь?

— Что касается скандала, который бабка устраивала деду — слышала собственными ушами, — ответила Люцина. — А вот о Менюшко нет, не могу я тебе назвать достоверный источник Но он очень хорошо вписывается в нашу историю. Тот вынюхивал, этот, наш, тоже…

— Ты что! Тот вынюхивал еще до первой мировой войны!

— А по-твоему, раз он Менюшко, то у него не может быть детей?

— Ага, теперь вынюхивают дети…

— Почему бы нет? Сама подумай, очень даже подходит к тому, о чем говорил дядя Антоний. Возможно, наши предки что-то должны вернуть предкам Менюшки. Знаешь, в те времена много чего странного происходило, нечего удивляться. Мы ведь толком ничего не знаем.

Что ж, по-своему Люцина права. Прилизанный вполне мог оказаться потомком Менюшек и заявился сюда с целью добиться возврата своей собственности. А раз уже в самом начале на сцене возник труп, собственность должна быть не ’малая. Но при чем тут моя прабабка? Отец Франеку ясно сказал — прабабка должна помереть до того! Может, вспыльчивая, неукротимая женщина стояла стеной и не желала возвращать Менюшкам их собственность? Теперь прабабка умерла, интересно, где имущество…

— Вот Тереса обрадуется! — меланхолически заметила я. — Знаешь ведь, она болезненно честная, теперь станет переживать из-за того, что наши предки чьих-то предков обмишурили. Спать не сможет, совесть ее загложет!

— И в свою Канаду вернется нагой и босой! — дополнила Люцина. — Снимет со сберкнижки все сбережения, чтобы отдать прилизанному. Знаешь, давай-ка пока ей не говорить о наших соображениях насчет Менюшки.

Так сидели мы с теткой у костра, коротая ночь и раздумывая о наших фамильных проблемах. Где-то уже после полуночи к нам приехала патрульная милицейская машина, которую привлек с шоссе огонек в ночи. О лучшем выходе из положения нельзя было и мечтать! Проблему замены колеса дюжие милицейские мальчики решили за каких-то десять минут.

— Теперь понимаешь, не зря я люблю нашу милицию! — сказала я Люцине, отправляясь в путь.

Тетка вполне разделяла мои симпатии к стражам порядка:

— Очень милые мальчики! А главное — приехали не сразу. Подождали, пока я себе все хорошенько припомню.