Светлая сторона Луны (трилогия) - Сергей Дорош

Время и походы выдубили кожу легата, хотя было ему немногим больше шестидесяти. Лицо избороздили преждевременные морщины, глубокая складка залегла между широкими, густыми бровями — след тяжелых раздумий. Мозолистые руки, привыкшие к мечам, лицо, исчерченное шрамами, загорелое, мрачное и немного печальное. Сухощавый, невысокий ростом, Публий хоть и происходил из влиятельного в домене патрицианского рода, вынужден был пробиваться в жизни сам. Природа не одарила его ни внешностью, ни ораторским искусством, а в Бордовом домене это значит немало. Но все сыновья его отца имели неоспоримый талант, стоивший отсутствия прочих: за ними шли простые солдаты. Шли не за красивыми речами, не за цветастыми обещаниями, а за теми, чье слово было крепче стали, кто становился с ними в один строй, когда опасность была наибольшей, и вел к победам. Да, несмотря на позор, который пережила его семья, Публий Вителлий стал легатом Первого легиона, и именно его подразделению оказалась дарована честь назваться Истребителями высших.

Легат читал какую-то не очень толстую книгу, и казалось, ничто не могло отвлечь его от этого занятия. Человеческий силуэт соткался из Теней за его спиной абсолютно бесшумно. Не зашуршала ткань большого черного плаща, не звякнуло оружие, даже короткое дуновение ветерка не возвестило о том, что легат больше не один. Черный замер.

Публий дочитал до конца и закрыл книгу.

— Не понимаю, как у тебя это получается, — сказал он, хлопнув ладонью по столу. — Я сегодня загнал в Тени всех своих живущих, и все равно ты приходишь сам, а не тебя приводят безоружным и связанным. Как?

— А как ты умудряешься увлечь своих легионеров в самоубийственную атаку без шанса на победу — и все-таки эту победу вырвать? — ответил пришедший вопросом на вопрос.

— Каждому — свое. Садись, Фульк, я почему-то знал, что ты придешь и что произойдет это именно тогда, когда я дочитаю ваши рукописи.

Фульк распахнул плащ, обошел стол и сел напротив легата. Их взгляды встретились. Карие глаза легата, казалось, вцепились в Фулька, подобно боевым псам.

— Ты обещал ответить на мой вопрос, если я прочитаю вашу рукопись.

— Она не наша. — Фульк усмехнулся. — Те, кто распространяет ее, ни разу не были в Городе Ангелов.

— Но разве это не про Хансера? Разве не его называют Ушедшим?

— О нем. — Фульк не стал спорить. — Но не только в Городе Ангелов чтят память Хансера.

— Опять играешь словами? Ладно, как знаешь. Но слово сдержать ты обязан. Ты обещал ответить, прав ли я, если я прочитаю эту рукопись, эти «Письмена Ушедшего».

— Писания, — поправил Фульк.

— Пусть писания. Так я был прав?

— Да, Публий Вителлий, ты был прав, имя Леонида-спартанца на самом деле Марк Вителлий Север. Но это уже не имеет никакого значения.

— Я так и знал! — Легат ударил кулаком по столу. — А ведь надеялся, что зря умертвил себя отец, что не мог наш Марк уйти на Темную сторону! Надежда, молодой человек, глупое чувство, запомни на будущее. И с чего ты взял, что теперь мое знание не имеет значения? У меня под рукой больше шести тысяч солдат, причем лучших на Светлой стороне. Что помешает мне отдать им простую команду?

Фульк молчал. Молчал долго, а когда легат начал нервничать, покачал головой и сказал:

— Смелости тебе не хватит.

— Скажи это тем… — Легат вскипел, но тут же осекся. — Постой-ка, молодой человек, да ты же меня провоцируешь. Как там в Зеленом это называли, «на слабо» берешь.

— С чего ты взял? Ни один из доменов не рискнет развязать войну с Городом Ангелов. Ты не исключение среди прочих высших. Я всего лишь это озвучил.

— Фульк, мой легион действительно не сдвинется с места. И не потому, что я боюсь войны с вами. А потому что ты хочешь, чтобы я что-то сделал, но не говоришь этого прямо, предпочитаешь какие-то игры. Я знаю тебя пять лет. Ты иногда приходишь, мы разговариваем. Мне нравятся наши беседы — они заставляют задуматься. Но ты еще слишком неопытен, Фульк Диэс дель Сентилья маркиз де Касталенде и Самдора, чтобы пытаться провести меня. Я уважаю тебя. Заметь, мой легион не участвовал в том, что творилось в Зеленом домене. Я всегда был мягок по отношению к иллюминатам, хотя мог бы занять гораздо более жесткую позицию. Ты допустил сегодня первую ошибку. У тебя осталось две, после которых я буду считать тебя врагом. А теперь будь добр, поясни, для чего ты это сделал. И с чего ты взял, что знание о моем старшем брате бесполезно теперь?

— С того, что Леонид мертв. — Фульк потупил взгляд. — Ты прав, Публий, я пытался тебя спровоцировать. Прости. Я не видел другого выхода.

— Давай по порядку. — Легат сжал кулаки. — Как умер мой брат?

— Как и все герои. Его не смогли сразить лицом к лицу, потому убили в спину, когда он был один и пытался спасти тело друга.

— Я слышал, на Марсе он дружил со Снорри Хроальдсоном.

— Да, этим другом был именно он. Снорри тоже больше нет. Их похоронили по обычаю Северного домена в одной ладье. Их прах на морском дне, так что нет даже надгробного камня, на котором можно было бы выбить имя твоего брата. Когда я давал тебе «Писания Ушедшего», я надеялся, что ты поймешь о нас что-то больше, чем прочие доменовцы. Слишком много клеветы сеют среди вас. Но теперь это тоже не имеет значения.

— Ну допустим, эта книжица не дала мне и половины того, что дали наши разговоры. Я смотрю на тебя, слушаю и понимаю, каковы люди, с которыми ты живешь. Признаться, хотел бы жить среди вас. А мой брат…

Он замолчал. На его лице не было чувств. Сначала это удивило Фулька, но потом он понял, что легат Первого легиона давно уже прошел через все терзания. Он пережил исчезновение брата, слухи о том, что тот ушел на Темную сторону, смерть отца, не вынесшего позора. Все это в далеком прошлом. Он похоронил Марка Вителлия Севера — и так и не узнал царя Леонида настолько, чтобы оплакивать его смерть.

— Ты не хочешь за него отомстить? — без особой надежды спросил сын Луи.

— Нет. В этом никакого проку. Он — лишь призрак из моего детства. Из наших ведь никто не знал, куда конкретно он ушел. На Светлой стороне его не нашли, на Марсе его не было. Все решили, что он ушел на Темную, но не знали, в какой домен. А под спартанским шлемом лицо не здорово разглядишь. Мы уважали Леонида. Он всегда был достойным противником, одним из немногих. Не добивал раненых, не использовал подлых приемов. Да, мы хотели бы его убить. Он был слишком хорошим полководцем. Когда он ушел к иллюминатам, равновесие качнулось в пользу нашего домена. Но мы этим не воспользовались. Мы думали, что это — уловка. Сейчас он мертв, и хватит об этом. Мои знания останутся при мне. А косые взгляды на Вителлиев уже давно перестали бросать. Это я тоже пережил.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});