Знаменитые писатели Запада. 55 портретов - Юрий Безелянский

И еще одна характерная черта творчества Умберто Эко, о которой он говорит сам: «Ирония — это мой подход к жизни. Знаете, люди делятся на тех, кто любит выставлять свои трагедии напоказ, хотя их жизнь на самом деле спокойна и благополучна, и на полных иронии насмешников, жизнь которых поистине трагична».

Последний роман Эко «Бодолино» — это тоже история, и глубокая. Мальчик Бодолино родился в городке Александрия в итальянской провинции Пьемонт, в XII веке. «Чтобы описать его судьбу, — признавался писатель, — мне понадобилось 500 с лишним страниц и все три месяца — с мая по сентябрь 2001 года. К моменту, когда я поставил точку, у меня родился внук, которому я и посвятил эту книгу».

Бодолино — усыновленный ребенок Фридриха Барбароссы, посланный в Парижский университет, где юного студиоза приохотили к изощренным богословским и философским спорам, ну и так далее, до «видения Грааля», устроенного Бодолино для Барбароссы, и до разграбления и предания огню столицы Византийской империи Константинополя. Короче, Бодолино — проводник историй и идей Умберто Эко, текст самого маэстро — причудливая ткань реальности и фантазии, сдобренная к тому же различными мистификациями, недаром Джордже Челли написал рассказ «Как я убил Умберто Эко», Умберто Эко — писатель, с которым можно проделывать все что угодно.

Вместе с Габриэлем Гарсия Маркесом и Норманом Мейлером Умберто Эко — писатель с мировым именем. Он даже удостоился имени «византийского Вольтера» то есть философа-остроумца, помноженного на византийскую пышность и тщательную отделку деталей. «У меня маниакальное стремление к точности, — признавался Эко корреспонденту газеты „Фигаро“. — Если, например, я пишу: „Поезд сделал пятиминутную остановку на вокзале Пуатье, и он вышел из вагона купить газету“, то обязательно еду туда, чтобы проверить, возможно ли это».

«Изучая „Трех мушкетеров“, — продолжал Эко, — я обнаружил, что Александр Дюма поселил Арамиса в доме на улице Сервандони, названную в честь известного итальянского художника и архитектора. Действие романа происходит в 1615 году, а Сервандони нарисовал фасад стоящей на площади церкви лишь столетия спустя, да и сама улица носит его имя лишь с 1806 года. Стало быть, Арамис жил на улице, которая не существовала. В конце концов я обнаружил, что улица Сервандони называлась раньше улицей Фоссуайёр (могильщиков). Так я порой пытаюсь найти противоречия в романе… Знаете, чтобы написать несколько строчек, мне иногда приходится терять несколько дней».

Конечно, Умберто Эко работает с компьютером и черпает что-то из Интернета, но он все же полагается исключительно на самого себя и подчас занят индивидуально-личностным поиском. В мае 1998 года он побывал в России и выступил с рядом лекций в МГУ, одна из них называлась «Компьютер и книга». В ней ученый рассказал о проделанном пути человечества от Гутенберга к Интернету. А итог, по мнению Эко, следующий:

«Все всякого сомнения — это новая реальность. И сегодня мы не в состоянии предугадать, куда она нас заведет. Не так давно Интернет объединял 2 миллиона человек, потом 20, теперь уже 200 миллионов. При таких темпах развития почти невозможно давать какие-то путные прогнозы. Абсолютно непредсказуемо воздействие, которое Интернет окажет на страны третьего мира… Не исключено, что развитие киберпространства будет иметь не только положительные, но и негативные последствия. С одной стороны, в странах, где у власти находятся диктаторские режимы, увеличение количества информации — это прямой путь к революции. С другой стороны, избыток информации не сулит ничего хорошего. Слишком много — это то же самое, что ноль. Раньше я шел в библиотеку, рылся в каталогах, выписывал себе две-три книги по интересующей меня теме, нес их домой и читал. Сегодня я лезу в Интернет и с одного-единственного запроса получаю десять тысяч названий. И что прикажете с ними делать? В подобной ситуации десять тысяч книг равнозначны нулю» («Известия», 20 мая 1998).

Естественно, когда Умберто Эко говорил о соотношении книг и Интернета, никто не мог сохранить спокойствие: а что будет с книгой в будущем? Итальянский профессор улыбнулся и сказал: «Спите спокойно, книги никуда не денутся. Хотя бы потому, что Интернет пока что нельзя читать, лежа в ванной, а книгу можно».

Спасибо, Умберто, ты нас утешил. У Всеволода Рождественского есть сонет:

Стареют книги… Нет, не переплет,Не тронутые плесенью страницы,А то, что там, за буквами, живетИ никому уж больше не приснится.

Остановило время свой полет,Иссохла старых сказок медуница,И до конца никто уж не поймет,Что озаряло наших предков лица.

Но мы должны спускаться в этот мир,Как водолазы в сумрак Атлантиды, —Былых веков надежды и обиды

Не только стертый начисто пунктир:Века в своей развернутой поэмеИз тьмы выходят к Свету, к вечной теме.

И, как справедливо замечал испанец Рамон Гомес де ла Серна: «Оказывается, лучшие киносценарии уже написаны в XVI веке — Шекспиром!»

Добавим еще и строки Георгия Иванова:

Поэзия: искусственная поза,Условное сиянье звездных чар,Где, улыбаясь, произносят — «Роза»И с содроганьем думают: «Анчар».Где, говоря о рае, дышат адомМучительных ночей и страшных дней,Пропитанных насквозь блаженным ядомПроросших в мироздание корней.

Итак, книга, по Умберто Эко, все же останется. Компьютер навязывает свой темп, необходимый для прочтения банковского отчета, метеосводки, но Платона, например, так читать невозможно, считает Эко. По его мнению, книга — пока все еще самая, экономичная, гибкая и практичная форма транспортировки и передачи информации.

«Главная опасность новой электронной цивилизации, — говорит Умберто Эко, — не исчезновение книги как таковой или любого другого печатного материала. Чепуха. Компьютер не убьет книгу. Так же, как фотография не убила живопись. Больше того, без изображения Дагерра не стал бы возможен импрессионизм. Главная проблема — в одиночестве. В том, что это своего рода великое планетарное электронное сообщество состоит из одиноких особей, сидящих перед экраном. Многие находят утешение в компьютере, если поссорились со своей девушкой, или вообще не имеют девушки, или остались без своего мужчины или женщины. Компьютеры создают иллюзию общения, но чаще всего — общения с самим собой. Они как зеркало…»

Проясним отношение Эко к телевидению. «Я люблю телевидение — говорит он, — точно так же, как я люблю ветчину и машину. Но я не провожу всю свою жизнь за поеданием ветчины или за рулем. Я каждый вечер провожу перед экраном один час, просматривая фильм или что-нибудь еще… Телевидение и Интернет не должно превращаться в наркотик!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});