Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

Мать, узнав об этом, вскипела. «Неисправимый, неблагодарный, упрямый, лишь бы другим на зло делать, но тебе эта забава даром не пройдет, кто не хочет дать себе помочь, тот должен почувствовать на себе последствия, а они будут решающими. Можешь выбирать между одним годом перерыва в учебе и работы санитаром в больнице отца или переводом в маленький университетский городок. Тут она прервалась, чтобы хватить воздуха, и добавила:

Из Л. во всяком случае придется убраться, чего бы это не стоило. В конце концов каждый знает, что это рассадник гомиков в этой стране. Переписку с этим типом придется прервать, она уже отправила ему такое письмо, что он вовек этого не забудет. Так вот чем причина отказа друга от переписки! Сын закричал: У меня нет больше матери! И покинул дом. В тот же день он оставил и университет, поступив работать санитаром.

Мать ожидала, что отказ в финансовой поддержке вынудит сына прийти с повинной головой. Только через два месяца она, приехав в Л., узнала, что он бросил учебу. Она умоляла сына вернуться в университет, но он отвечал: гомосексуал не должен становиться врачом, решение бесповоротно. На свадьбу брата он согласился приехать только при одном условии: мать должна признать сына таким, каков он есть. Он может приехать только в сопровождении своего нового любовника. Мать сдалась. «Открыв дверь, она остолбенела. В полной растерянности смотрела она на моего друга. Перед ней стоял парень, как из журнала. Высокий, сильный, с черными волнистыми волосами на голове, а из открытого ворота рубашки выбивались еще такие же. Она не могла овладеть собой. Это совершенно не совпадало с ее представлением о гомике». С этого дня для нее не существовало проблемы «мой сын гомосексуален». Но до этого дня давление было достаточно большим.

Отец в данном случае держался в стороне. Но не принимал гомосексуальность сына. «Когда я заговорил с ним о несправедливости матери, он мне коротко отрезал: об этом тебе лучше побеседовать с каким-нибудь гомиком.» (Lehmke 1989: 146–158).

Так выглядит давление семьи.

На школьном дворе мальчики, соответствующие представлениям этой культуры о мальчиковом поведении, о растущих мужчинах, держатся друг друга, собираются в компании, соревнуются друг с другом в приближении к общим идеалам, создают дружеские пары. Те, которые сильно отличаются от большинства, выпадают из этой сети связей. Силверстайн называет их «аутсайдерами». Они находятся на периферии школьного двора, потому что безуспешны в соревнованиях — не попадают мячом в цель, плохо бегают, оказываются нежеланными в любой команде. Некоторые из них к тому же похожи на девочек своей внешностью, повадками, движениями или характером. Этих зовут «сисси» (сестричками, девчонками, неженками, маменькиными сынками). Сообщество сверстников дразнит, преследует, часто мучает или, по крайней мере, презирает этих изгоев, делая их жизнь невыносимой. У любого не определившегося, кто наблюдает эту травлю типичного «сисси», рождается четкое представление, что необходимо сделать всё, чтобы избежать этой судьбы.

Но кроме сознания существует подсознание, более могущественное в том, что касается инстинктов, а также влечений, равных им по силе и функции. А в подсознании те условия, которые формируют русло для полового созревания, складываются раньше. Эти условия могут соответствовать социальным нормам, а могут и не соответствовать. И тогда сознание громко диктует человеку одно, а подсознание тихо нашептывает совсем другое. И этот шепот может оказаться более влиятельным, потому что он идет изнутри, он ближе к натуре данного человека.

Несколько обстоятельств кажутся мне особенно результативными в этом плане.

2. Любопытство не порок

Первое — это половое любопытство. Как пишет В. Р. Дольник (1994: 93–94), «некоторые боятся, что на детей изображения голых людей влияют дурно. Оказывается, это далеко не так. Дело в том, что ребенок по всем врожденным программам — ребенок голого человека. И ему необходимо знать, как выглядит взрослый голый человек. Если он такую информацию получил, его интерес к ней снижается. В странах, где «сексуальная революция» произошла несколько десятилетий назад, дети теперь совершенно равнодушны и к эротике, и к порнографии. Более того: там, где с помощью муляжей и фильмов их еще в первых классах школы знакомят со строением половых органов, интерес к этой области утрачивается на несколько самых «опасных» лет.

А если ребенок лишен такой информации? — Он отнюдь не растет непорочным, просто он всячески стремится ее добыть. Подглядывает за родителями, за купающимися, за сверстниками».

Таким образом, детское половое любопытство — это нормальное врожденное стремление (Dillon 1934; Conn 1940; Strain 1948).

На кого оно направлено? Естественно, на тех, кто сильнее отличается от «нас». Для мальчиков — на девочек, для девочек — на мальчиков. На те их органы, которыми они отличаются от «нас» и которые скрыты одеждой и потому особенно завлекательны. Так по норме. Особенно если особей своего пола мальчик (или девочка) часто видит голыми. Это обычный ход развития, это в порядке вещей, и поэтому в большинстве проявляется именно такое любопытство. Оно ведет к гетеросексуальной ориентации.

Как пишет современный поэт Д. Пригов (1993: 80),

«Я с детства любопытен был,

За старшим братом я любил

Подглядывать: совокупится ли

С девицею.

Однажды глянул — Боже мой!

Там воздух был такой густой,

Что прямо влип в него ресницей

Под корень…»

У Шахиджаняна (1993: 105–110) приведена большая исповедь Виолетты, которая очень рано начала флиртовать с мальчиками. Вот отрывок оттуда:

«В детском саду впервые увидела мальчика голым. У нас был общий душ — мы вместе мылись. Я с интересом разглядывала, как устроены мальчики, но ничего при этом не ощущала и ни капельки не смущалась».

Римма Р., 25 лет, инженер-программист прислала Шахиджаняну, ведшему сексологическую рубрику в популярном журнале, такое письмо:

«Моего пятилетнего сына заинтересовало, как там всё устроено у девочек. И он пристает к своим подружкам в садике, чтобы они сняли трусики и всё показали. Помню, когда сама была ребенком, то было то же самое. Папа серьезно поговорил с сыном, однако через неделю воспитательница снова пожаловалась на него. Жестким тоном поговорила с сыном и я, но не знаю, как долго продержится мой запрет у него в голове. В конце концов я сказала: «Антоша, у тебя есть маленькая сестричка, посмотри у нее, если тебе так интересно, а к девочкам больше не приставай». Сестричке годик. Он ей меняет штанишки, помогает купать, так что любопытство его, по-моему, уже удовлетворено. Но правильно ли я поступила, не знаю…»

Шахиджанян (1993: 89) отвечает: «Конечно, вы поступили правильно. Так и нужно». Это стандартная рекомендация. Обоснование находим в книге Фетчера «Половой инстинкт» (1930: 68): «Самое рациональное это дать полам совместно расти. Тогда меньше всего они будут представлять друг для друга загадку».

У меня есть сомнение. Может быть не стоило так уж заботиться о раннем удовлетворении естественного любопытства мальчика, о том, чтобы как можно раньше снять для него эту проблему, ликвидировать загадку. Ее наличие как раз и свидетельствует о том, что развитие идет по нормальному руслу. Если заботиться о гетеросексуальности сына, то тревожным симптомом было бы как раз отсутствие такого любопытства и наличие взамен другого — к половым органам мальчиков. А ведь тут — тяга к девочкам, интерес к ним!

Но эти впечатления не всегда так остры и положительны.

В романе «Два балета Джорджа Баланчина» Геннадий Трифонов (1994: 106) пишет о пятнадцатилетнем мальчике, приятеле главного героя.

«Девочки Илью совсем не интересовали, хотя и он, года два тому назад, имел беглый опыт рассматривания и ощупывания какой-то особы из их класса…, на чердаке, куда он завлек эту особу исключительно для одного-единственного поцелуя — неумелого, вялого, бестрепетного, никакого. И тогда юная особа, давно искавшая таких приключений, сама взяла руку Ильи и подвела ее к себе под платье. Не обнаружив там ничего сколько-нибудь стоящего, Илья минут через десять потерял к особе всякий интерес и никогда ни с кем больше не возобновлял подобных исканий, перенеся с тех пор всё свое чувственное внимание на себя самого».

В таких случаях чрезмерная открытость и готовность девочки может только оттолкнуть. Из дальнейшего хода трифоновского повествования видно, что его Илья развивался по гомосексуальному пути.

Надо признать, что детское любопытство и ранние генитальные игры с девочками обычно не имеют сексуальной окраски, тогда как такие же игры с мальчиками несомненно имеют сексуальную окраску, так как они ближе к мастурбации и, следовательно, сопряжены с сексуальным наслаждением. В этом смысле они больше приближают мальчика к гомосексуальным ощущениям, что вовсе еще не означает, что это непременно закрепится в сознании и станет определяющим.