Большие Надежды (СИ) - Варвара Оськина

готов был в любой момент побежать и потащить её за собой, но в этот момент «глаз» чуть подвинулся в сторону, немного отлетел назад, а потом с диким визгом ринулся прямиком в стену. В последний момент Флор всё-таки смогла увернуться, прежде чем по шлему, костюму и мостовой забарабанили мелкие осколки разбившегося металлического каркаса.

— Какого… — успел только пробормотать Герберт. Но в этот момент случилось именно, чего и ждала Флор. Каменная кладка на первый взгляд монолитной ниши дрогнула, а потом отъехала вглубь, открывая за собой тёмный проход.

«Так вот, как ты это делаешь, Артур Хант», — мелькнула в голове мимолётная мысль. Флор усмехнулась. Способность главы Карательной службы возникать в самых неожиданных местах Города давно стала легендой.

Тем временем самоубийство одного из «глаз Канцлера» привлекло к ним внимание. Был ли в том виноват шум, а может, сам факт, что запрограммированное на контроль порядка устройство посмело самовольно покинуть пункт наблюдения, Флор разбираться не стала. Теперь уже она тянула Льюиса за руку и успела в самый последний момент, прежде чем дверь автоматически закрылась. На мгновение воцарилась темнота, но затем под аккомпанемент сухого пыльного треска с низким гудением зажглись аварийные лампы. Итак, она оказалась права.

— Вот ведь гад. А я-то думал, как он, чёрт возьми, это делал! — донеслось до неё шипение, по-видимому, тоже обо всём догадавшегося Льюиса. Однако затем раздался вопрос, ответа на который до сих пор не было. — Ты знала, что «глаз» так поступит?

— Нет, — чуть запыхавшись ответила Флор. Они почти бежали по узкому коридору в направлении одного из подземных этажей башни. — Это… Город.

— В смысле? — Герберт даже остановился от подобного заявления, но через мгновение снова нагнал Флор и зашагал рядом. — Не хочешь объяснить, что здесь за игры?

— Если бы я могла… — просипела она, а потом чертыхнулась и стянула дурацкую маску. Дышать в ней становилось совсем невыносимо. — Город что-то… задумал, и для этого… видимо… ему нужен Артур. Такое уже… было. Он уже… спасал нас. Несколько… раз.

— Вас? Несколько?!

Но Флор только тряхнула головой. Говорить не было никаких сил, поэтому она сплюнула вновь скопившуюся в горле кровь, теперь уже нежно-алого цвета, и ускорила шаг. Приходилось спешить. Однако было ли это случайным стечением обстоятельств, или же Город опять осознанно вёл их именно к этой нише на именно этой улице, навсегда останется для Флор тайной. Тем не менее всё складывалось настолько удачно, что, когда они на полном ходу вылетели в неожиданное ответвление коридора, Герберт остановился, а потом оглянулся, словно пытался что-то вспомнить.

— Я знаю это место, — тихо и серьёзно произнёс он, а потом указал на скрывавшийся в темноте ещё более узкий проход. — Он ведёт в сторону тюремного отсека, но… я всегда считал, что здесь тупик.

— Значит, нам… туда. — Флор едва ворочала языком. Она опёрлась на стену и только тогда ощутила, как дрожат от усталости ноги. Всё-таки это было уже чересчур для её полумёртвого организма.

— Да, но как? — Кажется, Герберт только сейчас начинал понимать, как глубоко проник сам в себя Город. Это была уже не машина. Не синтетический интеллект. Это было уже почти разумное существо.

— Идём… надо спешить.

К счастью, как хорошо выдрессированный Каратель, Льюис не стал спорить и молча приступил к выполнению нужной задачи. А потому около тяжёлой двери, за которой скрывался нужный им коридор, они оказались через каких-то пятнадцать минут. Флор не помнила, как её уводили отсюда. В голове мелькали обрывки невнятных звуков и голосов. Единственным чётким воспоминанием оставалось лишь ощущение водоворота, в который неизбежно затягивало. И, видимо, что-то отразилось на лице Флор, потому что Герберт вдруг несильно сжал её плечо и проговорил:

— В этот раз придётся обойтись без «Милосердия». Поэтому, когда мы выйдем из камеры, сработает сигнализация. Сейчас нас двое, но система мгновенно поймёт, что появился третий. Её можно обмануть только одним способом… ты уже знаешь как. Но я не Артур. Я не готов так рисковать. И, боюсь, что не смогу ни вернуть вас, ни вернуться из смертельной воронки сам, если понадобится.

— Значит, придётся опять положиться на Город, — тихо ответила Флор и нервно усмехнулась. Так себе союзник, конечно, но выбирать не из чего…

— Прости.

— За что? — хохотнула она. — Ты и так сделал больше, чем я могла попросить.

Льюис помолчал, а потом резко кивнул. А через минуту они вошли в тяжёлые двери канцлерской тюрьмы. И Флор отдала бы всё на свете, чтобы никогда больше здесь не появляться, но…

Охраны не было. Никакой. То ли это опять были происки Города, и Флор боялась даже подумать, какую цену он попросит за свою помощь, то ли Канцлер не мог даже подумать, что снова найдётся парочка сумасшедших, решивших проникнуть в эти подвалы. Действительно. Два побега за неделю — это только для безумцев.

— Вард так и не сменил код, — неожиданно хохотнул Герберт, стоило закрыться дверям. — Непростительная беспечность. Артур бы наказал за такое не задумываясь.

— Либо нас ждали, — прошептала Флор и быстро зашагала вдоль закрытых дверей.

Здесь было душно и холодно. Точно так, как она помнила. Даже запах тлена казался всё столь же сладким и пряным, отчего кружилась голова, и пришлось опять схватиться за стену. Флор шла в самый конец длинного коридора, и сама не знала с чего вдруг решила, что Артур будет именно там. В той сырой тесной камере, где с низкого потолка нависали комья жирной отъевшейся плесени. Она просто знала. И не ошиблась, когда Герберт открыл последнюю в череде дверь. Артур Хант действительно был именно там.

На то, чтобы подавить свой совершенно неуместный здесь всхлип у Флор ушли, кажется, последние силы. Она проглотила эту неуместную сейчас боль с привкусом чужой прогорклой крови и ступила в знакомую сырость. Дёрнулась на стенах и потолке плесень, а Флор опустилась на колени рядом с почти уничтоженным телом.

— Эй, — шепнула она и осторожно коснулась разбитой головы трясущимися от паники пальцами. Кровь на слипшихся волосах была ещё тёплой. — Эй…

Хотелось схватить в охапку это огромное тело и прижать к себе так сильно, как Флор только могла. Зацеловать каждую рану, каждую разбитую кость, каждый оторванный лоскут кожи, что просвечивал через остатки нательной рубашки. Ту явно отдирали несколько раз, после чего она опять присыхала к краям ран, чтобы при малейшем движении разрывать их по новой. Всё это Флор хотела сделать так сильно, но мгновенно осеклась, когда заметила устремлённый на неё взгляд. Тот был тёмным, как окружавшие их дурацкие стены, но таким