Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Глядя вслед Гордееву, медленно исчезавшему в мягком электрическом свете, Андрей подумал, что проблема соотношения красоты физической и духовной постоянно встает перед людьми. Пусть лицо Глеба Гордеева некрасиво, но у него осмысленный взгляд, большие, трепетно одухотворенные руки, и какая-то особая порывистая грация движений.

– Я довезу его, как он поедет пьяный, – неожиданно сказал Андрей.

– У меня к тебе дело.

– Какое?

– Офигительное. Поедешь за мной, я отвезу девчонку, там и поговорим, – не хочу при ней.

Тут вышла девушка, и они втроём пошли на стоянку.

«Да, Второв к ней крепко привяжется», – подумал Андрей. Девушка была из тех, от кого у Вадима происходило замыкание всех контактов, – натуральная блондинка, среднего роста, худая, узкобёдрая, с небольшой грудью, в общем, девочка-подросток.

Увидев выезжавшего со стоянки Гордеева, Андрей всё же попытался его отговорить от опасной поездки. Но у того был пунктик – непременно приезжать домой на машине. Которая, хоть и была символическая, но не всегда же любят то, что разумно и практично.

– Чего ты к нему привязался, – сказал Второв, – пусть катится, автобыдло.

– До невозможности брутальный образ, чтобы понять его, нужна переоценка категорий физической и духовной красоты.

Расхохотавшись, Второв сказал, обращаясь к подруге:

– Андрюха, кстати, в КВН выступает, ты смотришь телевизор? Ну, поехали к тебе, посмотрим…

* * *

Две машины въехали во двор одного из домов по улице Космонавтов. Проводив девушку до подъезда, Второв вернулся.

– Моли бога, чтоб я её скорее оприходовал. Тогда прощу тебе Олю.

– Ты об этом хотел поговорить?

– Ты чего в Москву ездил?

– На sales-meeting сразу по двум фирмам – «Дэва» и «Эльсинор». Отметился, поучаствовал в корпоративной жизни.

– Молодчина, Разгон, везде успеваешь.

– Просто совпало. Хорошо, что мероприятия разнесены были по времени, а не прямо в один день.

– Заодно б на третью фирму заехал, к этим своим немцам.

– Туда мне не положено ездить по статусу. Я подчиняюсь краснодарскому менеджеру, он и ездит отчитываться в Москву. А ты чего летал?

– На инофирму устроился. Решил пойти твоим путём.

И Второв рассказал, что жена допекла его этой идеей – устроиться на работу в иностранную фармацевтическую компанию. Он нашёл ей такое место, договорился о рекомендациях, а она в последнюю минуту отказалась – вспомнила, что у неё ординатура, ребёнок, домашнее хозяйство. Тогда он решил устроиться туда сам – лишние восемьсот, или даже тысяча долларов в месяц не повредят. Получится – хорошо, не получится – чёрт с ним.

Андрей спросил, что за ассортимент у этой компании. Оказалось, что кардиопрепараты.

– Что у тебя с Олей? – взглянув на часы, спросил Второв.

– Всё ещё свербит?

– Мазафака, я не об этом. Вообще, я одну только свою жену и люблю.

Андрей кивнул: понятно, куда нам, ебарям без правил. Второв продолжил:

– Дружище, выручай! Ты же знаешь её папу?

– Нет, с родителями она меня не знакомила.

– Ёперный театр, какие родители. У неё там женатик есть один.

– Михалыч?

– Зовут его Капранов Александр Михайлович…

Тут Второв запнулся. Посмотрел по сторонам, подошёл к машине, облокотился.

– Ну, освети глубину проблемы! – поторопил его Андрей.

– Мне нужна информация о нём, – обернувшись, быстро проговорил Второв. – Где бывает, с кем разговаривает и о чём, может, копии документов, записные книжки, ежедневники. В общем, вся эта шпионская перхоть.

– Тебя в самолёте продуло?! Как я это объясню ей?

– Дружище, надо! Просто так бы не просил. Придумай что-нибудь, ты умеешь, когда надо.

– А что тут придумывать. Я ей кто, и кто Михалыч. Он её содержит, а ты хочешь, чтобы она за ним шпионила. Ты ж не собираешься использовать информацию в целях его обогащения? Обычно делают наоборот. Тут такой вопрос начинается: зачем ей испытывать на прочность свой кошелёк?

– Ты можешь, ты ведь любишь играть на тонких струнах, строить эти возвышенные отношения, попробуй, дружище!

– Я попробую, но ты подскажи мотив. Что, мне придти и тупо сказать: тащи сюда бумаги своего папика!

– Мотивируй, что пересекаешься с ним на химзаводе, тебе непонятно его поведение, и, чтобы скорректировать свои действия, нужна информация. О его мыслях можно догадаться по его делам, встречам, словам, записям. Ну, разведи весь этот интеллектуальный понос.

– Но я не пересекаюсь с ним на химзаводе.

Рука Второва опустилась на плечо Андрея.

– Если всё получится, ты будешь в теме. Охренительная тема, все твои пилюли – это ничтожная перхоть!

Они смотрели друг другу в глаза. Выдержав взгляд, Андрей ответил, что попробует, но ничего не гарантирует. На том и расстались.

Приехав домой, он позвонил Гордееву – проконтролировать, как тот доехал. После долгих гудков трубку взяла Клава, и, узнав Андрея, сказала сонным голосом, что «этот дрыщ давно дрыхнет».

Глава 95

Откинувшись назад, Оля попыталась опереться руками о стол, и левым локтем угодила в тарелку. Отдернула руку, и от неосторожного движения тарелка соскользнула с края, упала на пол и разбилась. За ней последовала задетая ею чашка.

– Сделал всё, как обещал, – сказала Оля, не обращая внимания на звон посуды. – Отдраил всю палубу.

Она сняла майку, вытерла ею лоб, и, со словами «ну, раскочегарил…», бросила на пол. Наклонившись к Оле, Андрей стал целовать её грудь.

– Андрей, мясо!

– Что ты имеешь виду?

– Я имею в виду мясо, оно не горит?

Он осторожно обернулся.

– А-а… Я уж и забыл, что этим словом называют реальное мясо.

– Подожди, не выходи…

Придвинувшись, она обхватила его ногами, и обняла руками шею. Поддерживая её за спину, он, путаясь в штанинах, сползших на пол, подошёл к плите. Подняв крышку сковородки, Оля положила её на соседнюю горелку, взяла вилку, стала переворачивать ею шипящие куски свинины.

– Не подгорело. Всё, готово.

И она выключила газ.

– Всё-таки вылез…

С этими словами Оля опустила ноги и встала на пол. Собрав осколки, она выбросила их в ведро, затем подмела пол, и пошла в ванную. Когда вернулась, Андрей уже разложил по тарелкам мясо и овощное рагу, которое Оля принесла из дома. Запахнув халат, она села напротив него, посмотрела удовлетворенным взглядом.

– Регулярный качественный секс… красота!

Взглянув на тарелку, сказала:

– О-о… хороший получился выход.

– Хозяйка задолбала. Что за тупое деревенское любопытство.

Эту однокомнатную квартиру на улице Пражской Андрей снял, когда начал встречаться с Олей. Хозяйке было сказано, что он будет проживать здесь один. В один из первых визитов в дверь позвонили. Это была соседка, она спросила какую-то ерунду, пытаясь рассмотреть, что твориться в квартире. В другой раз она снова заглянула, и попыталась пройти вовнутрь, мотивируя тем, что соседи снизу якобы жалуются, что их затапливают, и надо бы осмотреть кухню и ванную на предмет течи. Андрей попросил не беспокоиться самой, и не беспокоить других, и закрыл перед её носом дверь. После этого он перестал открывать дверь, как бы долго не звонили. А хозяйка начала упорно допытываться о подробностях его деловой и личной жизни, и почему это он так редко бывает дома. Последний раз, когда Андрей вносил очередной платёж, она спросила прямо, не является ли её квартира местом встреч. Это, мол, квартира для проживания, а не для тайных свиданий.

– Надо бывать здесь чаще, и останавливаться на подольше, – сказала Оля, устремляя на него свой пронизывающий взгляд.

Он пропустил намёк мимо ушей.

– Вот если бы тут жили вдесятером и круглосуточно, так, чтоб дым стоял коромыслом, – посмотрел бы я, как ей это понравится.

– Ты прилетел вчера ночью?

– Да, рейсом 22–20.

– Как съездил? Сидишь, ничего мне не рассказываешь. Молчишь, х**ню всякую про меня думаешь. Я в шоке.

– Так мы же тут… – он красноречиво обвёл взглядом стол. – Я просто не успел.

И он приступил к рассказу. Говоря про Олега Краснова, пересказал историю, случившуюся с ним в Новосибирске. Там Краснов познакомился с девушкой, и после некоторой прелюдии пригласил её в баню. Та согласилась. У них ещё не было жарких объятий, пальпации интимных точек, они ни разу не целовались. Оказавшись в месте, где всё должно случиться, нужно было с чего-то начинать. Направляясь в парилку, закутанный в простыню Краснов стал продумывать первые шаги, и алгоритм дальнейших действий. Окутанный горячим паром, он сидел на деревянной скамье в позе мыслителя, и уже собрался произнести вводную фразу, но девушка его опередила. Сбросив простыню, она произнесла, – степенно, тяжело, таким тягучим тоном: «Давай, не жалей меня…» Краснов понял, что обречён, выхода нет. И дал жару.

Оля хохотала долго, до колик, до слёз, повторяя эту замечательную фразу – «давай, не жалей меня». Потом спросила:

– Так ты летел с Второвым?