Тайны Парижа - Пьер Понсон дю Террайль

— Вы думаете? — спросил Арман, грустно улыбнувшись. Фульмен пристально посмотрела сначала на него, а потом взглянула в зеркало на себя.

— Фат! — сказала она.

Она уселась рядом с Арманом и продолжала:

— Вполне естественно, что я явилась посетить своего будущего обожателя так просто, без всякого серьезного дела.

И Фульмен искоса взглянула на молодого человека.

— Однако, — прибавила она, — успокойтесь, я пришла по делу.

Арман вздрогнул.

— Я приехала за вами.

— За мною! — воскликнул он, все более и более удивляясь.

— Одевайтесь и едемте!

XXV

— Едемте, — сказала Фульмен, кутаясь в шаль, — дорогой я объясню вам все подробнее.

— Но куда же вы хотите меня везти? — спросил Арман.

— Повторяю вам: едемте.

— Странная женщина! — прошептал молодой человек, повинуясь против своего желания воле танцовщицы.

— Сегодня холодно, — прибавила она, — надевайте пальто потеплее. Я не хочу, чтобы вы простудились: в конце концов я все же отвечаю за вас.

— Неужели! — воскликнул Арман, улыбаясь.

— Еще бы! — пробормотала Фульмен. — Поймите, мой дорогой друг, что я имею виды на вас… в будущем.

Арман вздохнул, но промолчал; однако, повинуясь Фульмен, он прошел в туалетную и, пока она надевала шляпку, быстро оделся. Он вошел в городском костюме и белом кашемировом пальто, надетом поверх голубого сюртука.

— А! — сказала Фульмен, улыбаясь. — Вы оделись восхитительно, мой друг; но ваш костюм не соответствует моему плану. Белое пальто иногда слишком обращает на себя внимание… ночью…

— Значит, вы хотите заставить меня разыграть роль преступника?

— Может быть.

— Черт возьми! Уж не захватить ли мне с собою пистолет. Фульмен движением руки остановила его.

— Я не люблю людей, разгуливающих по Парижу с пистолетом в кармане, — сказала она, — это напоминает итальянских разбойников и довольно опасно; но маленький-маленький кинжалик…

— Вот оно что! — проговорил удивленный Арман.

— Я говорю, — повторила Фульмен, — что иногда… сегодня вечером, например, совсем не лишнее захватить маленький кинжал.

— Следовательно, я могу подвергнуться опасности?

— Быть может, да… быть может, нет.

— Честное слово, — пробормотал Арман, — вы загадочная женщина и притом у вас какая-то особенная способность заставлять меня делать эксцентричности.

— Это в своем роде достоинство, — сказала Фульмен, улыбнувшись.

У Армана, как читатель помнит, была прекрасная коллекция оружия, развешанная по стенам курильной. Он выбрал небольшой корсиканский кинжал, в черных бархатных ножнах, и показал его Фульмен.

— Это именно то, что нужно, — сказала она. — Теперь наденьте другое пальто — черное или темно-коричневое.

Арман повиновался.

— Пойдемте, моя карета ждет у ворот.

— Итак, вы не хотите сказать мне, куда вы меня везете? — спросил Арман.

— Сохрани Боже!

— Согласитесь, что в таком случае я оказываю вам некоторую услугу, следуя за вами.

— Услуга всегда требует награды, — заметила на это Фульмен, бросая убийственный взгляд на молодого человека.

Она взяла его под руку, вышла вместе с ним из курильной и спустилась с лестницы.

Старик Иов стоял на последней ступеньке.

— В котором часу барин вернется? — спросил он тоном, в котором сквозила почтительность слуги и привязанность старого солдата, которую он питал к сыну полковника.

Арман при этом вопросе взглянул на Фульмен.

— Неизвестно, — сказала Фульмен. — Быть может, в полночь, быть может, завтра утром…

И, открыв дверцу голубой каретки, запряженной парой темно-карих лошадей, она села первой, очаровательным жестом пригласив Армана занять место рядом с нею. Арман приветливо кивнул на прощание Иову.

— Куда прикажете ехать, сударыня? — спросил лакей, становясь на запятки.

— Улица Лагарп, на углу площади Эстрапад, — приказала Фульмен.

Лакей, сев рядом с кучером, передал полученное приказание, и карета рысью выехала со двора и покатила по Елисейским полям.

— Теперь, — сказала Фульмен, — когда вы попали ко мне в руки и уж не убежите от меня, побеседуем.

— Да, побеседуем, — сказал Арман, — потому что я сильно заинтересован всеми этими таинственностями.

— Друг мой, — возразила Фульмен, — я вам уже сказала вчера, что полюбила вас, когда узнала о вашей любви к Даме в черной перчатке, что люблю вас, хотя вы не любите меня, и хочу одержать победу над вашим сердцем, устранив тысячу препятствий.

Арман ответил на это, взяв ее руку:

— Вы с ума сошли!

— Знаю, — сказала Фульмен с гордой улыбкой. — Но разве вы не знаете, дорогой мой, что истинная мудрость и есть безумие и что непоколебимая истина всегда бывает парадоксом.

Фульмен расхохоталась и продолжала:

— Но если вы постоянно будете прерывать меня, то ничего не узнаете.

— Это правда. Я слушаю вас.

— Я уже говорила вам, что люблю вас и рассчитываю, не знаю только через сколько времени, добиться взаимности.

Арман отрицательно покачал головою.

— Сердце мое отдано на всю жизнь, — сказал он.

— Однако, — продолжала Фульмен, не обращая внимания на то, что молодой человек постоянно перебивает ее, — я не обыкновенная женщина и вместо того, чтобы уничтожить мою соперницу, мешать ей, вырвать ее образ из ваших мыслей, словом, пустить в ход избитую тактику, я хочу служить в одно и то же время и ей, и вам.

— Странная тактика, — сказал, улыбаясь, Арман.

— Изобретенная лично мною. Я устраню все препятствия между вами и ею и заставлю ее полюбить вас.

Арман вскрикнул от радости и тотчас устыдился, что обнаружил ее в присутствии женщины, которая только что призналась ему в своей любви.

— Извините меня, — пробормотал он.

— Прощаю вам тем охотнее, друг мой, что я ожидала этого восклицания.

— Но если я буду с нею… то разве вы не потеряете… — сказал Арман.

— Последнюю надежду, хотите вы сказать? Арман утвердительно кивнул головою.

— Нет, — сказала Фульмен. — Женщина побежденная может считать, что ее уже наполовину разлюбили. Я хочу воспользоваться своею соперницей и вашим счастьем.

— Вы необыкновенная женщина, — пробормотал Арман, уже предавшийся мечтам при последних словах Фульмен.

— Пусть! Слушайте, однако, дальше.

— Говорите.

В это время карета с площади Людовика XV свернула на мост Согласия и покатила по левому берегу Сены.

— Знаете вы, куда мы едем? — спросила Фульмен.