Дело о неприкаянной душе - Сергей Садов

– Нет, – сквозь зубы процедил я. – Пусть ему другие скажут. Потом…

– Ты не потребуешь призвать его к ответу за оскорбление? У тебя есть такое право.

– Нет, – опять покачал я головой. – Сильнее, чем он оскорбил себя сам, я его оскорбить уже не смогу.

Похоже, только председатель понял мои слова. И я тоже удостоился скупой улыбки.

– Да, – кивнул председатель. – Я вам, господин Викентий, все-таки советую воздерживаться от оскорблений. Если окажется, что Эзергиль вовсе не такой уж тюфяк, каковым вы его нам представили, то это значит, что это именно вы неправильно разобрались в учениках. Кто же тогда окажется бездарем? Продолжайте, мастер Ксефон.

Ксефон продолжил. И Альена обвиняла меня в хвастовстве и самодовольстве?! Это она просто с Ксефоном мало общалась. Вот уже где хвастовство! Как он ловко проник в министерство и следовал за мной по пятам, стараясь узнать, какое задание я получил на практику. Как с помощью своего таланта и своего ума он, в конце концов, разгадал эту хитрость.

– Я сразу тогда понял, что Эзергиль решил погубить мальчика, затащив его душу в ад. И тогда мать Алеши, следуя данному обещанию, тоже должна была последовать за ним. Таким образом, он и зарабатывал практику.

– Так в чем, собственно, состояло задание Эзергиля, по твоей догадке? – поинтересовался председатель.

– Получить душу, находящуюся на грани ада и рая для ада, – гордо отозвался Ксефон. – Я тогда твердо решил помешать Эзергилю и помочь мальчику. И когда тот получит спасение, то и его мать уже ничто не будет держать на Земле, и она отправится в рай.

Я покосился на членов комиссии. Некоторые с легким недоумением рассматривали Ксефона. Один чуть ли не смеялся. Только Кордул выглядел слегка ошарашенным. Викентий, похоже, тоже сообразил, что что-то тут не так.

– Понятно, – кивнул председатель. – Аду только души этой девчонки и не хватало. Мало ей при жизни досталось будто. Эзергиль все-таки жестокая личность. Человека, страдавшего при жизни, захотел утащить в ад и после смерти.

Председатель откровенно издевался над Ксефоном, но тот этого, похоже, не понимал.

– Вот и я говорю, – радостно подхватил он. – Нам господин Викентий на уроке как говорил? – Викентия Ксефон приплел явно из желания подмазаться к преподавателю. – Черти – это судьи, которые всегда должны быть справедливы. А какая же тут справедливость если человек, страдавший при жизни, и после смерти окажется в аду?

– И ты решил восстановить справедливость, – опять кивнул председатель. – Что ж, очень хорошо. Продолжай.

– Ну… вот я и помешал ему. Я помог мальчику избежать всех ловушек Эзергиля и спас его душу.

– А вот здесь подробнее, – попросил председатель.

Ксефон стал довольно подробно излагать ход событий. Со своей точки зрения. Что он делал и как. Не забыл упомянуть про свой «гениальный» ход с чемоданом с двумя миллионами долларов, за который он заставил Алешу отправиться в церковь во искупление грехов.

Бледный как смерть Викентий повернулся ко мне. Я твердо встретил его взгляд. Похоже, он все понял, поскольку от лица преподавателя отхлынула и та кровь, что еще оставалась. Он открыл рот с явным намерением что-то сказать, но тут же его закрыл.

– Вы хотите о чем-то попросить бесталанного зубрилу? – громко и четко спросил я его, не отводя взгляда. Это был окончательный удар. Даже если у него и оставались сомнения, то они все рассеялись в этот момент.

– Ты?! – выдохнул он.

– Да, – кивнул я. – Гениальный ход Ксефона дать чемодан с деньгами мальчику для того, чтобы тот отправился в церковь замаливать грехи.

Некоторые в комиссии уже с трудом сдерживали смех. Изредка он все же прорывался. Только Кордул сидел мрачный. Он единственный остался в неведении. Да еще председатель сохранял ледяную невозмутимость.

– Еще у кого вопросы к практиканту? – поинтересовался он.

Вопросов не было.

– Эзергиль, твоя очередь.

Я вышел вперед. Встретился взглядом с Викентием. Тот смотрел на меня как кролик на удава и, похоже, как и кролик, не в силах был отвести взгляда.

– Будучи с дядей в министерстве наказаний, я встретил там неприкаянную душу. Дядя, зная, что я еще не нашел задания для практики, предложил мне помочь этой душе, чтобы та обрела покой. Как черту, мне эта идея не понравилась. Помогать – это все же не наш профиль, хотя, наказывая зло, мы в какой-то мере и помогаем людям. Но тут было совсем другое. Однако я решил попробовать. В школе я получил задание уже официально.

Дальше я рассказывал о своих похождениях. Как подслушал разговор директора и Викентия. Как долго убеждал Ксефона, что мое задание состоит в том, чтобы затащить душу Зои Ненашевой в ад.

– То есть, – перебил меня председатель, – ты использовал усилия врага для себя?

– Да. Я посчитал, что так будет лучше.

– Это, безусловно, свидетельствует о мастерстве.

Я продолжил рассказ, понятно, утаивая некоторые моменты. Комиссии вовсе не обязательно было знать о некоторых моих делишках на Земле, когда я балансировал на грани нарушения Закона. И все это время я не отрывал взгляда от Викентия. И все это время тот смотрел на меня.

– А как ты решился на сотрудничество с ангелом? – спросил меня кто-то из членов комиссии. – Ведь до этого момента не было ни одного случая совместных действий.

– Если их не было, это еще не повод не попробовать, – парировал я. – Все когда-то случается в первый раз. К тому же я рассудил так: задание у нас с ангелом одно. Если мы начнем сейчас скакать наперегонки, то будем только мешать друг другу. В конце концов провалится и она, и я. А тут еще под ногами носится этот болван Ксефон и мешает нам обоим. В общем-то, по большому счету, выбора у меня не было. Как показали дальнейшие события, я в своем выборе не ошибся. И… – я мысленно набрал в грудь воздуха, приготовившись прыгнуть в пропасть, – …в свете успешности наших совместных действий я предлагаю сделать общие отряды ангелов и чертей постоянными для решения тех задач, которые могут оказаться не под силу ангелам или чертям по отдельности. На Земле сейчас начинается переходный период, и, думаю, такие отряды были бы весьма полезны для решения многих щекотливых вопросов. Это пойдет на пользу как Земле, так и нам.

Кордул гневно уставился на меня. Остальные члены комиссии зашумели. Кто яростно осуждал меня, кто-то спорил, доказывая невозможность совместных действий.

– Я понимаю, единожды использовать ангела для достижения своих целей! – кричал Кордул. – Такое никому не удавалось. Я даже готов объявить Эзергиля героем в связи с этим. Ясно, что практику он сдал великолепно. Но его последнее заявление заставляет меня усомниться в его здравомыслии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});