Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина - Олег Дивов

Всплыло из глубин подсознания и стремительно разбухло до нескромных размеров мучительное желание выпить.

– Хотите водки, Причер? – спросил Кронштейн, углядев, видимо, наметанным глазом, что состояние психики капеллана близится к пограничному.

– Все хотят, – решил за всех прапорщик. – По глотку, и ускоренным маршем в порт.

Водка обожгла горло, Причер закашлялся, но почти сразу почувствовал себя более адекватно. Кронштейн с Воровским отпили из фляги так просто и естественно, словно там была вода. Даже не поморщились.

– Эх, вас бы на Черные Болота… – вздохнул капеллан почти благоговейно. – Пакость тамошнюю разгонять. Признайтесь, господа, вас все живое боится? Я, например, уже почти боюсь.

– Планктон нас не боится, – сказал Кронштейн.

– И адмирал, – добавил Воровский. – К сожалению.

– А кстати, Причер, что там культивировали, на этих болотах знаменитых? Боевую активную органику?

– Семечки, – отрезал Причер. – Не могу сказать, извините. Коммерческая тайна.

– Военная тайна, – поправил Кронштейн. – Сюда бы эту вашу органику. На планктон натравить. Да и на джунгли заодно. Ладно, потопали.

– Ну что вы такое городите, Эйб! – возмутился капеллан, пристраиваясь сзади и доставая новую сигару взамен утерянной в куче мусора. – Сами говорили совсем недавно, как мы тут наколбасили.

– Если уж колбасить, так до победного конца. А то, понимаешь, нарушили равновесие, вздрючили биосферу, восстановили против себя…

– Это еще не факт. Это пока так, предположения. Вы что, вообще, биолог?

– Я в некотором роде ветеринар. Рога обламываю, копыта отшибаю, хвосты накручиваю… Говорят, на грузовике целая комиссия летит. Биологи, зоологи, экологи…

– Так пусть они разберутся и скажут. Вдруг мы чего–то не понимаем.

– Они вам скажут… Их кто нанимал? Концессионер. Разуйте глаза, святой отец.

Впереди показались ворота порта. Стало заметно светлее – русские электричества не жалели.

– Думаете, комиссия посмеет отрицать, что на Кляксе за последние годы произошли невероятные изменения? – не унимался Причер. – Считаете, биологи закроют глаза на здешние чудеса?

– Им закроют, Причер. В каждый глаз по платиновой кредитке – и привет горячий. Потеря зрения гарантирована. А может быть еще веселее – нам объяснят, что эти чудеса с биологической точки зрения фигня на палочке. И будем мы тут гнить, пока не вылезет из моря настоящее чудо размером в две «Тревоги». Слишком многое поставлено на карту, Причер.

«То же самое говорил Кэссиди, – вспомнил капеллан и потупился. – Просто–таки слово в слово. Он надеется, что нам объяснят – никакого чуда нет. И одновременно боится обмана».

– Креатин, уважаемый, – это вам не активная органика, – ехидно сообщил Кронштейн. – На которую у нас, между прочим, давно уже разработан отменный клопомор.

– Да не было на Черных Болотах никакой органики! – почти закричал Причер. – И армия оттуда ушла, коммерческие структуры теперь с охраной возятся! Через двадцать… нет, уже девятнадцать лет я вам скажу, что именно там выращивали. Если доживу, конечно.

– А вот я, между прочим, – сказал Воровский тихонько, – видел тут на днях бабу…

– С во–от такими сиськами! – хором рявкнули все трое.

– Стой, кто идет! – крикнули от ворот.

– С во–от такими сиськами!!!

– Стой, стрелять буду!

– Я т–те щас стрельну! – пообещал Кронштейн. – Я тебе, юноша, та–ак стрельну! Через сто гробов в центр мирового равновесия! То есть прямо в личный файл. Тебя после моего снайперского выстрела даже в буйное отделение не положат – усыпят сразу на фиг с перепугу…

– Здравия желаем, господин капитан–лейтенант!

– Это правильно.

– Здравия желаем, господин прапорщик!

– Тоже ничего.

– Здравия желаем, господин… э–э… посторонний!

– Хорошее звание – а, Причер? Это, парни, никакой не посторонний, а святой отец.

– Так я и говорю – посторонний в тридцатиметровой зоне.

– Майкл, объясни ты им!

– Это святой отец, – скупо подтвердил Воровский.

– А допуск у святого отца есть?

Из будки у ворот появились двое флотских устрашающих размеров, в полном боевом и с жуткими свиными рылами вместо лиц. «Респираторы, – догадался Причер. – До моря еще верных полмили, но здесь даже в безветренную погоду все носят фильтры. Ох, и куда меня занесло…»

– Может, я пойду? – спросил он робко, искренне надеясь, что его не отпустят. Водка гуляла по жилам, хотелось добавить, и особенно хотелось еще побыть рядом с этими странными, но такими симпатичными людьми. «Спиртное, – напомнил себе капеллан. – Это не совсем мои желания, их провоцирует алкоголь. Сказано: печь испытывает крепость лезвия закалкою; так вино испытывает сердца гордых – пьянством… А если абстрагироваться? Попытаться трезво? Ну? Хочу идти дальше. Забраться на пароход, который русские почему–то зовут «коробкой», и там добавить. Соотечественники от меня никуда не уйдут, да и надоели они, честно говоря. Хорошие люди, правильные, но скучные».

– Никуда вы не пойдете, – распорядился Кронштейн строго. – То есть пойдете, но с нами. Время детское еще. Значит, так, парни. – Психиатр развернулся к дневальным внушительным фасадом, расправил плечи и упер руки в бока. – Во–первых, запасной респиратор сюда. Потом отдадим. А во–вторых, насколько я помню, у вас на следующей неделе плановое обследование. Предупреждаю – это шантаж. Ну?

Дневальные переглянулись, и один скрылся в будке.

– Вы нас неправильно поняли, господин капитан–лейтенант, – сказал другой. – Мы же не выё…ваемся…

– Не хватало еще!

– …а просто напоминаем, что могут быть неприятности. У всех.

– Ладно, кончай баланду травить, – вступил Воровский. – Открывай калитку. Вянете тут со скуки, цепляетесь к людям… Я тебя, военный, запомнил. И ты у меня тоже запомнишь это свое «стрелять буду».

– Виноват, – буркнул дневальный. – Больше не повторится. Ну честное слово, господин прапорщик.

Его напарник принес респираторную маску и неуверенно протянул ее вперед, то ли Кронштейну, то ли просто так, вообще. Психиатр маску забрал, подошел к Причеру и сказал:

– Не бойтесь, я нежно.

Действительно почти нежно, очень аккуратно натянул респиратор капеллану на физиономию, отошел на шаг, полюбовался творением своих рук и сообщил:

– Ну и рожа! Никогда бы не подумал, что священник.

Причер счел за лучшее промолчать. Дышать в респираторе было трудновато, не то что в «наморднике» пехотной натовской выживалки. Капеллан подумал, что, может быть, мусорные баки у русских и отменные, но фильтры им явно не удаются.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});