Бонапарт. По следам Гулливера - Виктор Николаевич Сенча

егерями».

Наскоро оборудованные у села Семеновское флеши накануне сражения были заняты 2-й сводно-гренадерской дивизией под командованием генерала Воронцова. Гренадерам досталось одним из первых. В шестом часу по ним ударили дивизии Дессе и Компана (корпус Даву). Не без труда пробившись через Утицкий лес, они пошли дальше, но напротив самой южной флеши попали под плотный картечный огонь и оказались опрокинуты. Однако в результате повторной атаки южная флешь все-таки была занята. Багратион на помощь защитникам флешей отправил 27-ю пехотную дивизию Неверовского, усилив ее ахтырскими гусарами и новороссийскими драгунами. Ударившим во фланг драгунам удалось сбить французов с флешей, которые понесли при этом огромные потери. В числе раненых оказались оба дивизионных генерала (Дессе и Компан), а также сам командующий 1-м корпусом маршал Даву, который при падении с убитого коня был контужен.

Не ожидая такого отпора, Наполеон был вынужден усилить части Даву тремя пехотными дивизиями из 3-го корпуса маршала Нея и тремя кавалерийскими корпусами маршала Мюрата. При этом на участке прорыва пришлось существенно увеличить количество артиллерийских стволов, доведя их численность до ста шестидесяти.

Кутузов, внимательно наблюдавший за ходом сражения, быстро определил направление главного удара противника – против его левого фланга. Теперь многое зависело от стойкости генерала Багратиона. Петр Иванович приказал генералу Раевскому, занимавшему центральную батарею на Курганной высоте, немедленно передвинуть к флешам вторую линию войск его 7-го пехотного корпуса, а генералу Тучкову 1-му – направить к флешам 3-ю пехотную дивизию Коновницына. Одновременно Кутузов из своего резерва выдвинул на подмогу Багратиону 1-ю сводно-гренадерскую и 1-ю кирасирскую дивизии, усилив их несколькими полками; туда же начал перемещение 2-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Багговута[176].

Тем временем под прикрытием шквального огня орудий через Утицкий лес в тыл Багратионовых флешей удалось пробиться 8-му Вестфальскому корпусу генерала Жюно. И если бы не 1-я конная батарея капитана Захарова, направлявшаяся в район флешей, ситуация для русских приобрела бы трагичный оборот. Захаров, развернув орудия, открыл огонь по строившимся к атаке солдатам противника. Вскоре подоспели четыре пехотных полка 2-го корпуса Багговута и после непродолжительного боя оттеснили корпус Жюно обратно к Утицкому лесу.

Около 11 утра польские части Понятовского, получив поддержку от корпуса Жюно, под прикрытием орудий штурмом захватили Утицкий курган. Возникла угроза обхода русских позиций. Понимая это, генерал Тучков 1-й лично повел солдат полка Павловских гренадер в контратаку. Ценой больших потерь курган был возвращен; генерал-лейтенант Тучков в этом бою был тяжело ранен[177]. (Его заменил командир 2-го пехотного корпуса генерал-лейтенант Багговут.) Войска Багговута удерживали Утицкий курган до тех пор, пока защитники Багратионовых флешей не отошли за Семеновский овраг…

После упорного боя французам удалось-таки прорваться в южную флешь, где русские и французы вновь сошлись на штыках. Во время ожесточенного боя были ранены генералы Дмитрий Петрович Неверовский (27-я пехотная дивизия) и Михаил Семенович Воронцов (2-я сводно-гренадерская). Незамедлительно последовала контратака, в результате которой русские кирасиры чуть было не пленили самого маршала Мюрата. Увлекшись боем, как частенько это с ним бывало, маршал оторвался от основных сил, затерявшись среди дерущихся. И если бы не вюртембергская пехота, быть бы душке Мюрату пленником Кутузова…

Ответная контратака французов вынудила защитников Багратионовых флешей стоять насмерть. Французские гренадеры 57-го пехотного полка, проявив мужество, бросились с ружьями наперевес на флеши, устроив настоящую психическую атаку. Идя вперед, шеренги не стреляли, приберегая пули для ближнего боя. Встречный огонь безжалостно выкашивал строй за строем.

– Браво… Браво!.. – воскликнул, не сдержавшись, князь Багратион. – Эти ребята тоже умеют умирать…

Во время кровопролитного боя вновь отличилась пехота дивизии Коновницына, бросившаяся в контратаку. Однако цена атаки оказалась слишком высокой: в пылу сражения геройски погиб генерал-майор Александр Алексеевич Тучков 4-й, возглавивший атаку Ревельского и Муромского полков. Именно он, 34-летний командир Ревельского полка, под шквальным огнем противника схватил полковое знамя и, повернувшись к залегшим бойцам, крикнул:

– Не трусь, ребята! Будете лежать – пойду на француза один…

Вскочив, солдаты ринулись за своим командиром, который, истекая кровью, вскоре упал на их глазах. Подбежавшие однополчане стали выносить раненого Тучкова подальше от огня, но тут вражеское ядро накрыло всех…

Спустя столетие о подвиге Тучкова 4-го появятся такие строки:

…Ах, на гравюре полустертой,

В один великолепный миг,

Я встретила, Тучков-четвертый,

Ваш нежный лик,

И вашу хрупкую фигуру,

И золотые ордена…

И я, поцеловав гравюру,

Не знала сна.

О, как – мне кажется – могли вы

Рукою, полною перстней,

И кудри дев ласкать – и гривы

Своих коней…[178]

Несмотря на то что защитниками флешей было отбито несколько атак противника, натиск французов оставался по-прежнему силен. Остановить неприятеля не могли ни огонь пушек, ни мужество русских солдат. Оценив обстановку, ближе к полудню генерал Багратион возглавил всеобщую контратаку левого крыла, в результате которой стороны сошлись в жесточайшей рукопашной схватке, продолжавшейся более часа.

В пылу боя никто не заметил, как рядом с Багратионом взметнулась земля. Металлический осколок сферической гранаты раздробил генералу ногу. Какое-то время командующий мужественно силился скрыть от подчиненных свою рану, но сильное кровотечение его обессилило. Повалившегося с коня Багратиона подхватил офицер Александр Олсуфьев и осторожно положил на землю. Потом генерала быстро унесли. Лекарь лейб-гвардии Литовского полка Яков Говоров отметит, что князь «ранен в переднюю часть… берцовой кости черепком чиненого ядра». Осколок угодил в «берцовую кость» ниже колена[179].

Случившееся с Багратионом потрясло армию, из которой, говоря словами очевидца, душа как будто отлетела. Весть о ранении любимого генерала мгновенно разнеслась по рядам русских войск, повлияв не самым лучшим образом на моральный дух защитников флешей: не выдержав натиска французов, солдаты стали постепенно отходить. Ординарец Багратиона кирасир Адрианов подбежал к носилкам и со слезами в голосе сказал:

– Ваша светлость, вас увозят на лечение, выздоравливайте. Ну а мне уж нет никакой надобности быть при вас… Прощайте!..

С этими словами он побежал к передней линии дерущихся, где, врезавшись в самую гущу неприятеля, принялся рубить саблей направо и налево. С саблей в руках и погиб…

* * *

Сражение при Бородине приобретало неслыханное ожесточение. Сотни пушек, из которых французы утюжили Багратионовы флеши, после захвата последних сместили свой огонь в центр, на батарею Раевского. Остатки войск, оборонявшие флеши, были отведены на новый оборонительный рубеж, располагавшийся за Семеновским оврагом. Там находились резервы – лейб-гвардии Литовский и Измайловский полки; кроме того, Семеновский овраг, как знали французы,